Юлия Шилова - Сладости ада, или Роман обманутой женщины
– О, боже!
– В гостиную вбежала Ника, вызвала «Скорую». Когда мать увезли в госпиталь, она несколько раз перечитала письмо и внимательно посмотрела на твою фотографию. Она поняла, что мать хватил удар, потому что в этом письме была написана правда: Серж твой отец, и вы с Никой очень сильно похожи. Ника сунула твою фотографию к себе в сумку и сказала: «Я уничтожу эту суку. Она хотела разрушить мир дорогих мне людей, а я разрушу все, что дорого ей».
– Что с мамой Вероники? – спросила я голосом, полным надежды, и тут же закрыла свой рот ладонью, уже догадавшись о страшном.
– У мамы Ники с молодости было больное сердце…
– Что с ней?
– Она умерла. Ее не довезли до больницы.
– Кто бы мог подумать… Кто бы мог… Если бы я только знала… Если бы… Я бы остановила свою мать! Я бы…
– После похорон своей матери Вероника, взяв твою фотографию, улетела в Москву. Следом за ней вылетел я. Она тут же нашла частного детектива и принялась действовать. Первым делом она вышла на Игоря. Ника думала, что заполучить твоего Игоря будет достаточно тяжело, но это оказалось намного проще, чем можно было себе представить.
– Он не мой, – поправила я Роберта.
– Был твой.
– Уже давно не мой.
– Вероника знала, как ты его любишь, и понимала, что она причиняет тебе душевную боль. Он был ей выгоден.
– Чем?
– Тем, что она нанесла тебе сокрушительный удар и отвела подозрения от нас с ней. Отец подумал, пусть уж лучше такой карьерист, как Игорь, чем многолетняя связь с наркоманом, больным СПИДом. Ты знаешь, я всегда знал, что она любит только меня, но я стал ревновать Нику к этому карьеристу. Я, конечно, понимал, что я ей не пара. Было даже время, когда я сам просил, чтобы она меня бросила. Но она не хотела. Она клялась, что не сможет без меня жить. Я понимал, что у нас нет будущего, что ей нужно устраивать свою жизнь… Я знал, что в ее жизни должен появиться мужчина, но не знал, что от этого мне будет так больно.
На глазах Роберта вновь появились слезы. Его нижняя губа затряслась, и мне показалось, что сейчас он не выдержит и зарыдает. Но вместо этого он разразился истеричным смехом.
– Ты что? Ты с ума сошел?
– Сошел.
– Ты чего смеешься-то?
– А ведь те звонки с угрозами и письмо подстроил я.
– Ты?
– Да. Я нанял своего частного детектива, и он нашел девушку, которая очень умело подделывала твой голос и угрожала Нике. Все было очень правдоподобно.
– Это подстроил ты? – Мне вдруг от сильного волнения опять стало не хватать воздуха. Я тяжело задышала и посмотрела Роберту прямо в глаза. – Зачем тебе это было надо?
– Я ревновал, – совершенно спокойно ответил тот. – Я не мог ничего с собой поделать. Я искренне верил в то, что Ника испугается и откажется от свадьбы с Игорем. Я знал, что нам не суждено быть вместе, но я не мог ее ни с кем делить. Мне осталось жить не так много, и я думал: если уж она и выйдет замуж, то после того, как я умру.
– Значит, письмо с угрозами тоже твоих рук дело?
– Не моих, а моего детектива. Я всего лишь платил.
В этот момент из реанимационного отделения вышла все та же усталая женщина-врач и прямиком направилась к нам. Мы с Робертом тут же подскочили со своих мест и бросились к ней.
– Как она? – закричали мы в один голос.
– Состояние критическое. Вы ее сестра? – повернулась врач ко мне.
– Да, – тут же кивнула я головой, хотя при слове «сестра» почувствовала, как у меня кольнуло сердце.
– А вы ее любимый человек? Вы Роберт? – Женщина обратилась к еще больше побледневшему Роберту. Тот тоже кивнул. – Вообще у нас это не положено и в реанимационное отделение входить нельзя, но пациентка пришла в себя… Ее состояние оценивается как критическое, поэтому в порядке исключения ее можно увидеть. Она сама хочет вас видеть. Мы знаем, что пациентка непростая. Ее отец уже летит из Америки. Он звонил нашему главному врачу и просил сделать все возможное. Готов всю больницу отремонтировать, аппаратуру купить и даже новый корпус построить. Да только дело не в этом. Мы и так делаем все возможное! Однако выше головы не прыгнешь. Отец не доверяет лечению в России, хочет перевезти дочку в Америку. Да только кто ему позволит! Транспортировать ее ни в коем случае нельзя. Пойдемте. Она хочет вас обоих видеть. Я разрешаю, но только всего на пару минут. Вроде операция прошла успешно, но показатели пока нас не радуют…
Надев белые халаты, мы с Робертом зашли в реанимационное отделение и прошли в палату, где лежала Вероника. Она была подключена к множеству трубок и смотрела на нас какими-то чужими глазами. Роберт наклонился над своей любимой и, стараясь не показывать слез, сказал:
– Ника, я тебя люблю. Ты будешь жить. Ты обязательно будешь жить!
Девушка постаралась улыбнуться и прохрипела:
– Роберт, и ты будешь жить. Я тебя очень люблю. Если я останусь жива, то мы обязательно тебя вылечим. Мы найдем, где это лечится. Мы обязательно это найдем. Иди. Я хочу поговорить со своей сестрой.
Вновь услышав слово «сестра», я опять почувствовала, как кольнуло мое сердце, а по моим щекам потекли слезы. Роберт вышел из палаты, и я склонилась над Вероникой.
– Ты обязательно выкарабкаешься. Вот увидишь. Все будет хорошо. Ты прости меня, – говорила я, смахивая слезы. – И маму мою прости. Она по глупости, не со зла свое письмо написала. А я ничего не знала. Честное слово, не знала! Ника, нам ничего не нужно. У нас с мамой и так все есть. Я понимаю, что глупо просить прощения, но все же…
– Роберт тебе все рассказал?
– Да.
– Люся, мы с тобой сестры. И ты прости меня за все, что я тебе сделала. Может, и правда просить прощения глупо, но… Я очень тебя люблю. Разве можно не любить свою сестру…
– Ника, я не могу вернуть тебе твою маму. Ты потеряла ее из-за меня. А что касается Игоря, то я не держу за него зла. Как можно сердиться на того, кто тебя не достоин? Ника, прости, если можешь. Я никогда не думала, что у меня есть сестра. Я тоже тебя люблю. Все как-то так получилось… Моя семья виновата перед твоей…
– А ты прости меня за твоего шефа… Я хотела упрятать тебя в тюрьму.
– Что?
В этот момент Вероника закрыла газа и сказала всего два слова:
– Я устала.
– Ника, что ты сказала про шефа? Ника…
Я склонилась над Никой как можно ниже и взяла ее за руку.
– Вероника, сестра, скажи, что ты сказала про шефа? Мне это очень нужно. Сейчас я выйду из этой больницы, и меня арестуют и правда посадят в тюрьму. Я в полной безысходности. Если ты что-то знаешь, то, пожалуйста, скажи. Мне это очень нужно.
Но Вероника не могла ответить. Ее рука стала какой-то безжизненной, и мне показалось, что она перестала дышать. Издав пронзительный крик, я посмотрела на сбежавшихся медсестер и врачей и заголосила:
– Сделайте что-нибудь! Пожалуйста, сделайте что-нибудь! У меня сестра умерла!
Как только кто-то из медперсонала вывел меня из реанимационной палаты, я пошла, почти ничего перед собой не видя, по коридору, словно пьяная, и вдруг столкнулась с Игорем.
– А ты какого черта здесь взялся?
– Мне папа перед вылетом позвонил.
Игорь говорил и смотрел на меня, словно на привидение.
– Какой папа?
– Вероникин.
– Ты его уже папой называешь?
– А ты зачем под нее оделась? – только и смог сказать он. – И лицо ее сделала. Правда, у тебя вся косметика растеклась. Зачем ты, как она, нарядилась?
– Значит, узнал?
– Да я тебя сразу узнал, – тут же соврал Игорь, потому что на самом деле он был в замешательстве.
– А прошлой ночью, когда ты занимался со мной любовью в Вероникиной квартире, ты меня не узнал!
– Ты о чем?
– О том. Ты сюда зачем прискакал? Без вкусного пирога боишься остаться? А ты пролетел, Игореша! Пролетел, как фанера над Парижем, так и ты над Америкой. Моя сестра, по-моему, умерла. – Сказав слово «сестра», я громко всхлипнула и прокричала: – А где Роберт?
– Какой еще Роберт?
– Тот мужчина, которого моя сестра действительно любит.
– Она меня любит.
– Тебя?!
– Меня.
– Да кому ты нужен, придурок?! Нашу с тобой любовь на прочность проверили, и ты оказался редкостной сволочью. Ни меня, ни моей сестры ты не достоин! Еще скажи, что ты был у Вероники первым мужчиной…
– Я действительно был ее первым мужчиной.
– Лох ты, а не первый мужчина.
Почувствовав неладное, я вновь посмотрела на окончательно растерявшегося Игоря и прокричала:
– Я спрашиваю тебя: где Роберт?
– Этот скелет, что ли?
– Да!
– Курить вроде пошел под лестницу.
– Он же не курит, он колоться пошел!
– А я почем знаю?
– Да что ты вообще знаешь, кроме того, как и где халявные деньги слупить?!
Бросившись в конец коридора к лестнице, я обнаружила лежащего под ней Роберта с запрокинутой головой и закрытыми глазами.
– Роберт! Роберт!
Я принялась трясти мужчину за плечи, но он не открыл глаза и не произнес ни единого слова. Рядом с ним валялся использованный шприц, и было не трудно догадаться, что он вколол себе наркотика намного больше того, чем его организм мог выдержать.
