Лоренцо Каркатерра - Парадиз–сити
— Он все же повидался с женой? — спросила Дженнифер. — Попытался выяснить, как такое стало возможным?
— Как любой другой мужчина, он был слишком горд и не умел признавать собственные ошибки. Он ушел из клиники и отправился неизвестно куда в поисках бутылки вина и пистолета.
— Ло Манто был уже достаточно взрослым, чтобы понять, что у его мамы вскоре родится второй ребенок, — проговорила Дженнифер, — он, наверное, спрашивал, что произошло.
— Спрашивал, конечно, но разве ему рассказали бы правду?
— Но они еще долго жили по соседству, и мать Ло Манто покинула Америку, только когда мальчику исполнилось семнадцать, — сказала Дженнифер, остановившись возле машины и распахнув переднюю дверь для старой женщины. — Зачем было так долго ждать?
— Она втайне ухаживала за маленьким Питом — до тех пор, пока ему не исполнилось шесть лет. Ей было позволено посещать ребенка три раза в неделю и иногда брать его на воскресные прогулки. Затем мальчика забрали и отправили учиться. Для Пита Росси началось долгое путешествие, которое со временем привело его туда, где он находится сегодня. Несколько месяцев Анджела оплакивала своего потерянного сына и потом уехала в Неаполь.
— Бедная женщина! — вздохнула Дженнифер. — Столько лет жить с такой болью в сердце и даже не иметь возможности ни с кем поделиться ею!
— Хуже того, жить, зная о том, что изо дня в день двое твоих сыновей ведут войну друг против друга, войну, которая в итоге неизбежно унесет жизнь либо одного из них, либо их обоих.
— Я полагаю, что если ничего этого не знает Ло Манто, то Пит Росси — тем более?
— Пит — один из них и является таковым с тех пор, как сделал свой первый вдох, — ответила старуха. — Он — Росси. Он — крестный отец каморры. Надеяться на то, что в этой груди бьется человеческое сердце, равносильно ожиданию чуда.
Дженнифер открыла водительскую дверь и села за руль, а затем вставила ключ в замок зажигания и завела двигатель, однако ехать не торопилась. Повернув голову вправо, она посмотрела на пожилую итальянку и сказала:
— Я понимаю, вам было непросто рассказать мне все это, и я не знаю, почему вы так поступили, но, как бы то ни было, я рада, что вы сделали это.
— Видишь ли, детка, — невесело усмехнулась Ассунта, — ответы на наши вопросы очень часто ведут к появлению новых вопросов. Я взвалила на тебя тяжкий груз. Узнав все, ты можешь либо молчать, либо начать действовать, но что именно выбрать, решать только тебе.
— Я что–нибудь придумаю, — сказала Дженнифер, — и мне лишь остается надеяться на то, что я найду правильное решение.
— Если оно существует, ты его непременно найдешь, — сказала Ассунта, прикрывая глаза ладонью от солнца. — Я верю в это.
— Если я допущу промах, погибнут люди, — произнесла Дженнифер, — поэтому прежде чем сделать следующий шаг, мне нужно все хорошенько взвесить.
— Смерть неизбежна, — философски заметила Ассунта. — По причине, без причины — все равно. Это лишь вопрос времени.
Дженнифер кивнула и, включив передачу, бросила машину в автомобильный поток, наводнивший Бронкс.
Глава 20
Пит Росси стоял на платформе пригородных поездов «Метро—Норт» в Нью—Рошели, читая утренний номер «Нью—Йорк пост». Его внимание было сосредоточено на спортивном разделе газеты — он прочитал не менее полудюжины статей, расписывающих в подробностях игру бейсбольных команд «Янкиз» и «Ред соке», которая состоялась накануне вечером. Его не отвлек даже поезд фирмы «Амтрак» из Бостона, со скрежетом притормозивший у платформы в пятнадцать минут третьего, сделав очередную местную остановку по пути на вокзал Пенн–стейшн. Росси неспешно подошел к скамейке, сиявшей свежей синей краской, и сел на нее, не забыв при этом вытянуть ноги, чтобы не повредить стрелки на брюках от Рокко Чика–релли. Ему вовсе не хотелось оказаться в толпе спешивших на поезд и с поезда. Перелистав несколько страниц, он переключился со спортивного раздела на деловой — проверить курс принадлежавших ему акций, а заодно получше ознакомиться с последними скандалами и слухами. Через некоторое время Пит оторвал глаза от скучной заметки, в которой рассказывалось об участии какого–то корпоративного босса в махинациях с паевыми фондами. Взгляд Росси упал на плотно сбитого мужчину, стоявшего на другой платформе — через рельсы.
Росси едва заметно кивнул, поднялся и зашагал к ступенькам перехода над железнодорожными путями, чтобы перебраться на противоположную платформу. Шел он не спеша, не проявляя никаких признаков суеты, зная, что толстяк во что бы то ни стало должен его дождаться и, если понадобится, будет ждать день и ночь напролет. Поначалу у него были сомнения относительно того, стоит ли соглашаться на эту встречу. Он всегда зорко выискивал даже малейшие признаки измены, которая могла зародиться в его ближнем окружении, поскольку знал, что при той жизни, которую ведет, ни в ком не может быть уверен на сто процентов. К тому же не в его привычках было встречаться с кем–либо, имеющим прямое отношение к заказной работе. В таких делах Росси всегда тщательно заметал следы, пряча их даже не под одним, а под несколькими слоями пыли. Будучи опытным гангстером, он хорошо знал, что ловушки подстерегают его на каждом шагу. Стоило одной из них захлопнуться — и ему обеспечены несколько десятилетий за решеткой федеральной тюрьмы. Росси редко разговаривал по телефону, а если разговаривал, то только о самых безобидных вещах. Номер своего сотового менял каждые две недели, причем сотовых у него было два: один — для входящих звонков, другой — для исходящих. В инвестиционную фирму, которой он управлял, Росси аккуратно являлся на работу каждый день, всегда декларировал свой законный доход и платил все налоги, причитающиеся с его жалованья, составлявшего 500 тысяч долларов в год. А мощный поток в размере семи миллионов, который шел ему лично как крестному отцу семьи Росси, поступал через разветвленную систему офшорных банковских счетов, европейских брокерских домов и облигационных бирж, действующих на американском Среднем Западе. Для того чтобы деньги могли вращаться, ему пришлось купить дюжину разных фирм по финансовому менеджменту. Каждая ежедневно перемещала крупные суммы наличности и ценных бумаг, отмывая их еще через дюжину многонациональных подставных компаний и пятнадцать частных лиц, которые и не подозревали, для каких целей используются их имена.
Росси был очень богатым человеком с очень малыми возможностями насладиться выгодами своего положения. Он отправил своих детей учиться в самые лучшие частные школы, не жалел денег на удовлетворение капризов супруги, обставил свой манхэттенский особняк изысканной мебелью и начинил его всевозможной электроникой. Он работал каждый день, включая выходные. Каморра приучила его к жизни, в которой было крайне мало времени на отдых и праздные посиделки с приятелями. Самые влиятельные доны каморры жили, словно затворники в монастыре, держась подальше от таких удовольствий, как выпивка, наркотики и интрижки с дамами, потому что подобные слабости заключали в себе опасность. Какие бы страсти ни терзали крестного отца, он никогда не терял голову. Таков был секрет долголетия на криминальном троне.
Росси дошел до северного края платформы и остановился рядом с толстяком.
— Пройдемся, — предложил он. — Тут через три квартала есть кафе. Поговорим по пути.
— Очень вам признателен за то, что согласились встретиться со мной вот так, запросто, — ответил толстяк. — Знаю, что вы вообще–то не охотник до таких свиданий.
— Ты сказал, что у тебя есть для меня важная информация, — небрежно обронил Росси. Тон его был холоден и равнодушен. — Такие новости я предпочитаю получать из первых рук.
— По правде сказать, есть две темы, которые я хотел бы с вами обсудить, — сказал толстяк.
Остановившись на красный свет, оба умолкли, ожидая, когда мимо проползет отрезок автомобильного потока, становившегося в предвечерние часы все гуще. Толстяк переминался с ноги на ногу, стараясь справиться с волнением, явно не уверенный до конца, правильно ли он поступил, решив встретиться с доном один на один. Последние шесть лет он работал исключительно на Пита Росси, занимаясь заказными убийствами по обе стороны Атлантики. Однако это был всего второй раз в его жизни, когда он стоял рядом с молодым боссом так близко, что мог его потрогать. А разговаривал с ним вообще впервые. Толстяк, которого звали Грегори Рэнделл, по кличке Флэш, проработал наемным убийцей достаточно долго, чтобы хорошо узнать жесткие правила своего мира. Пойдя на прямой контакт с действующим доном, он пересек черту. Ему было положено иметь дело только с посредниками, а он двинулся напрямик. И теперь его жизнь зависела от того, насколько информация, которую он вот–вот передаст, окажется важной для Пита Росси. Если босс сочтет ее достаточно важной для того, чтобы взять на заметку, а затем и предпринять соответствующие действия, то предприятие можно считать успешным и надеяться на покорение новых высот в мафиозном царстве. Ведь отныне тебе будет по гроб жизни обязан тот, кто ранее не доверял никому в целом мире. С другой стороны, если он передаст под видом информации уличные сплетни и сообщит имена людей, которые уже проверены и признаны чистыми Питом Росси и его командой, то рассчитывать можно только на то, что тебя попросту утопят. Еще один купальщик, сгинувший в прекрасный летний вечер в темных глубинах Гудзона.
