Анастасия Эльберг - Порошок в зеркалах
Адам сделал паузу. Никто не торопился нарушать молчание.
— Думаю, госпожа Вайс продолжила бы этим заниматься, не узнай об этом Ник Тейлор. Увидел ее в компании Эрика Фонтейна, а потом сопоставить нужные факты труда не составило. В результате Эрику пришлось сделать то, что он и делать-то не планировал — с братьями Тейлор он был в хороших отношениях. И, насколько мне известно, даже неровно дышал к одному из них, Фредерику. Ну, а госпожа Вайс просто получала приличные суммы за то, что она делает. А заодно надеялась, что Виктор Фонтейн вписал ее в завещание. Увы, Афродита, это не так. Вот последняя копия документов, Виктор составил ее в день своей смерти. Она заверена адвокатом. После этого адвокату только и оставалось, что выполнить последнюю просьбу Виктора — ввести в капельницу токсин, который за несколько часов вызывает паралич всех мышц, включая сердечную. Разумеется, он сделал это уже после того, как его клиент принял снотворное и крепко уснул, чтобы не чувствовать боли. Токсин почти мгновенно растворяется в крови и не оставляет никаких следов. «Остановка сердца» — вот причина смерти. В том числе, Виктор пожелал, чтобы его сын больше не имел ничего общего с наркобизнесом. Именно поэтому он незадолго до своей смерти передал доктору Мори этот конверт.
Афродита несколько секунд изучала полученный документ.
— Вашего имени тут нет, верно? — спросил Адам. — Виктор разделил свое состояние поровну между Эриком и его сестрой Долорес. Он решил, что деньги должны остаться в семье.
Она отшвырнула завещание.
— И что же, вы думаете, что Эрик все это подтвердит?
— Ему придется давать показания — он был одним из последних людей, которые видели Виктора Фонтейна живым. Кроме того, ему придется объяснить, почему его отец в день своей смерти вздумал менять завещание. Ведь доктор Мори своими глазами видел, что ваше имя там значится. И это было совсем недавно. Верно, доктор?
Вивиан не ответил. Он смотрел на Афродиту, которая в какой-то момент опустила глаза.
— Это, разумеется, полная чушь, — сказал он. — Дита, ты четыре года спала со мной из-за рецептов?
Адам кивнул Кейт.
— Думаю, нам нужно ненадолго оставить их одних, — произнес он.
Когда все вышли, Афродита еще некоторое время стояла без движения, после чего сделала шаг к Вивиану.
— Я хочу, чтобы ты меня послушал, — сказала она. — Я все расскажу, но, пожалуйста, выслушай меня. Это важно.
— Для кого? Для тебя? Для детей, которым вы продавали морфий? Или для кого-то еще? Для меня это уже не имеет значения. Ты можешь говорить все, что угодно. — Он взъерошил волосы. — Подумать только, целых четыре года я жил… Черт, поверить не могу! И почему ты не рассказала мне про то, что беременна?
Афродита остановилась.
— Беременна? — повторила она. — Я была беременна. Но, думаю, тебе следует знать, что я сделала аборт. Доктор Кэмерон была права — это простая операция.
Вивиан бросил на пол плащ, который держал в руках.
— Нет. Я точно сплю, и скоро проснусь. Ты хочешь сказать, что просто взяла и убила моего ребенка?!
— Во-первых, кто тебе сказал, что это твой ребенок? Во-вторых, был ли он тебе нужен? Тебе наплевать на всех, кроме себя. Зачем тебе был нужен этот ребенок? Что бы ты мог ему дать? Может, научить ненавидеть себя? Или причинять боль другим?
— Да, Дита. Ты права. Чему я мог бы его научить? Ведь я сам рос без отца. Я даже не представляю себе, чем отец должен заниматься. А теперь сделай мне одолжение — уходи. И сделай так, чтобы наши дороги больше не пересекались. Никогда. И остальные пусть тоже убираются к чертям.
Кейт наблюдала за тем, как один из полицейских открывает Афродите дверь. После этого она подняла с пола плащ и подошла к доктору Мори. Он сидел в кресле у окна и смотрел в ночь.
— Я понимаю, что это не совсем вовремя, — начала она, — но, думаю, вы понимаете, каковы последствия. Ваша лицензия…
— У вас есть номер моего юриста. Я послезавтра уезжаю, решайте все вопросы с ним.
Минут пять Адам сидел молча и наблюдал за хозяином квартиры. Наконец, Вивиан поднялся и приблизился к окну.
— Вам, наверное, доставляет удовольствие буравить взглядом мою спину? — спросил он. — Или приглашение убираться вас не касается?
— Я жду такси, доктор. Оно приедет через пятнадцать минут.
— Вы можете подождать на улице.
Адам подошел к нему и остановился на некотором расстоянии.
— Я думаю, что правда лучше лжи, доктор. Какой бы она ни была.
Вивиан повернулся к нему.
— Вы издеваетесь? Я только что узнал, что моя женщина жила со мной четыре года только из-за того, что меня было удобно использовать и о том, что она была беременна, но сделала аборт! Вам бы понравилась такая правда?! Моя жизнь — одна сплошная ложь! Мало того — еще и вы со своим спектаклем! Объясните мне хотя бы, как вы могли мне лгать и притворяться идиотом?!
Адам пожал плечами.
— Я не лгал. Вы интересный человек, доктор, и я ценю нашу дружбу. Вы ведь не думаете, что я делал это потому, что мне за это платили? Я бы не стал рассказывать чужому человеку свои тайны.
Вивиан подошел к столу и взял портсигар.
— Это вы про трогательную историю с Джеральдом? Хочется верить, что хотя бы это не ложь.
— Это не ложь, — кивнул Адам. — Я плохой актер.
— У вас прекрасные актерские способности, господин Фельдман. Хотя, конечно, они не идут ни в какое сравнение с актерскими способностями чужой женщины, с которой я все это время делил постель, свято полагая, что ей не безразличен! И даже — страшно подумать! — думал, что она выйдет за меня замуж!
Адам присел на подлокотник дивана.
— Я думаю, что вы неправы, — сказал он.
— Заткнитесь, — попросил его Вивиан. — Я будто вернулся в то время, когда не видел смысла в своей жизни и каждый день думал о том, что приду домой и перережу себе вены. Я даже знал, что резать надо не поперек, а вдоль. Чтобы уж наверняка. Только тогда в одной палате меня ждала женщина, которую я нашел на улице при смерти. И эта женщина дарила мне надежду на то, что все наладится. А теперь у меня нет ничего. Понимаете? Ничего!
— Вы неправы, доктор.
— Я же сказал вам: заткнитесь!
Адам молчал. Доктор Мори закурил и окинул взглядом гостиную.
— Если я вернусь, — сказал он, — то продам эту квартиру. Или просто отдам. Должен же я сделать в своей жизни хотя бы что-то полезное. Все тридцать четыре года я только и делал, что пробовал все наркотики, которые только существуют, спал с каждой встречной женщиной и боялся, что умру, если задумаюсь о смысле происходящего. А теперь… — Вивиан сделал пару глубоких затяжек и посмотрел в окно. — Мне плевать. В моем возрасте уже заводят семьи, детей. А что есть у меня? Работа. Мне все опротивело. Я опротивел сам себе.
Адам, который пять минут назад тоже успел закурить, поднялся, подошел к столу и стряхнул пепел в пепельницу.
— Я плохо умею утешать, доктор, — заговорил он. — И, если честно, с трудом представляю, какие слова принесут вам утешение. Понимаю, что в это верится с трудом, но время лечит.
— Ничерта оно не лечит, — оборвал его Вивиан. — Оно просто делает вас бесчувственным.
— Люди меняются. Просто порой к изменениям нас подталкивают не очень приятные жизненные ситуации.
Вивиан потушил сигарету.
— Надо собирать вещи, — сказал он с тоской. — Терпеть не могу это занятие. — Он посмотрел на Адама. — Послушайте, вы что, на полном серьезе предпочитаете мужчин?
Адам поднял бровь.
— Вообще-то, я не против представителей обоих полов.
— Ладно, черт с ним. Идемте, я отведу вас в один неплохой клуб. Мне сейчас больше всего хочется напиться до такой степени, чтобы потом ничего не помнить. И не важно, чем я буду заниматься в это время. Если уж мучиться похмельем, то с осознанием того, что у меня нет ночных дежурств.
Глава двадцать шестая
Адам отпустил такси, поставил на горячий асфальт небольшую дорожную сумку и оглядел ряд домов, построенных вдоль побережья. Вот как выглядит Рай, подумал он — океан, белый песок и ни души кругом. Адам поправил солнцезащитные очки, подхватил сумку и побрел по узкой дороге, изучая номера домов. Минут через пятнадцать он нашел то, что искал: дом под номером двадцать пять. Ошибки быть не могло: когда Адам поднялся на невысокое крыльцо, то заметил под табличкой с номером другую табличку, на которой значилось имя жильца: Вивиан Мори. На стук никто не ответил, а поэтому гость толкнул дверь и вошел.
Дом являл собой одноэтажный коттедж с несколькими комнатами. Комната, в которой оказался Адам, была гостиной. Чуть дальше находилась кухня, а в другой стороне дома размещались спальни и остальные жилые помещения. Высокие потолки визуально расширяли пространство; этому способствовали и светлые тона, в которых была оформлена гостиная. А стена со стороны океана и вовсе была стеклянной — чем не райская мечта?
