Фридрих Незнанский - Прокурор по вызову
– Ну-ну, – скептически хмыкнул Турецкий.
– Он приехал, ничего толком не рассказал и в лоб предложил мне деньги. Сто тысяч долларов, если я буду правильно вести себя с коммунистами.
– Что значит «правильно»?
– А вот этого он как раз объяснить и не успел. Потому что легки на помине появились сами коммунисты. Их машина въехала во двор, Скрыпника моментально переклинило, он схватил меня в охапку и затолкал в свою машину. Я пыталась сопротивляться, но с загипсованной ногой у меня не очень получилось. Он почему-то решил, что это я их вызвала и, значит, пока я с ним, он в относительной безопасности. Но я их, разумеется, не вызывала, и даже документов они от меня так и не добились. Откуда они узнали, что им нужен именно Скрыпник, не представляю.
– Они файлы раскодировали с шестовского компьютера, – пояснил Турецкий, – и там все прочитали. Но хакеры у них похуже наших, раз так долго возились.
– А-ааа… Но я-то ничего про файлы не знала, а Скрыпник вытащил монтировку и стал угрожать и требовать объяснений. Потом выяснилось, что у коммунистов пистолеты, и они даже пару раз в нас пальнули. Мы мотались по городу, пытались оторваться, но их «опель» как приклеился. Тогда Скрыпник заехал на тот спорткомплекс, и мы заперлись в компрессорной, у него был ключ.
– Какое он имеет отношение к этому спорткомплексу?
– Он же аквалангист, до сих пор занимается, и там в бассейне они тренируются. За то, что они его очищают под водой, им позволяют там тренироваться бесплатно. Да, а коммунисты пытались нас из компрессорной выкурить, вначале камнями разбили стекла, а потом забрасывали в окна горящие тряпки, какую-то нестерпимо вонючую, чадящую резину. Убивать его они не собирались, говорили, что пришли экспроприировать экспроприатора и он им должен добровольно отдать три украденных миллиона или они будут его долго и больно мучить. Поскольку мы оказались в мышеловке, Скрыпник решил, что раз я во всем виновата, то теперь мне надо жестоко отмстить. Номера телефона я ему не давала, честное слово, он его сам откуда-то узнал. Ну а дальше вы в курсе.
– У меня от ваших историй уже голова лопается, – пожаловался Меркулов. – Пойдем лучше ночные новости посмотрим. Хмуренко, кажется, еще подарок нам приготовил, обещал сенсационное интервью.
В ожидании новостей пили кофе под финал дешевой мелодрамы. Главный герой под душераздирающую музыку минут пять ехал на «альфа-ромео» фиг знает куда. Потом развернулся и поехал обратно. Разбил и «альфу», и «ромео», поскользнулся на крыльце, чуть не навернулся на лестнице, протаранил лбом дверь и таки упал, но уже перед ней (видимо, главной героиней) на колени. Она самозабвенно и пронзительно посмотрела на него зареванными глазами, и они поехали на море на ее машине.
Лидочка долго хохотала.
– Нам бы их проблемы! – возмутился Турецкий.
– Саша, а ты уверен, что интервью будет не с тобой? – подозрительно поинтересовался Меркулов.
– Да иди ты, – отмахнулся Турецкий, но ему вдруг стало не по себе – от Хмуренко можно ждать чего угодно.
Наконец кончилась реклама и пошли новости.
«Здравствуйте, – как всегда многозначительно сказал Хмуренко и посмотрел прямо на Турецкого. – Новый поворот в деле Замятина. Эксклюзивное интервью только для зрителей нашего канала согласился дать сотрудник ФСБ, имеющий абсолютно достоверную информацию о том, кто и зачем снял порнофильм с участием человека, похожего на генпрокурора».
Дали сюжет. В темной комнате на фоне занавешенного окна – человек. Лица не разобрать абсолютно. Мало того что освещение очень слабое, лицо дополнительно размазали, голос тоже какой-то нечеловеческий – явно убрали высокие частоты. Внизу экрана заставочка «сотрудник ФСБ РФ», но с таким же успехом там можно было написать «президент Нигерии» или «папа римский».
«Частный клуб „Ирбис“ находится у нас в разработке уже давно. Были обоснованные подозрения, что под его крышей проходят так называемые сходняки криминальных „авторитетов“. Но тридцатого марта этого года в „Ирбисе“ снималось кино…»
«Что, с режиссером, оператором, массовкой? – отрепетированно удивился Хмуренко. – Все как положено?»
«С режиссером, оператором, актерами, но без массовки. В главной роли снялся генеральный прокурор…»
«Простите, генеральный прокурор или все-таки человек, похожий на генерального прокурора?»
«Генеральный прокурор».
«А кто режиссировал этот проект века?»
«Генеральный прокурор».
«То есть он и снимался и снимал, так?»
«Да, было снято несколько дублей, из которых потом был выбран самый удачный – тот, в котором генеральный прокурор меньше всего похож на себя и больше похож на человека, похожего на генерального прокурора».
«И зачем на ваш взгляд это было нужно?»
«Я не стал бы об этом говорить, поскольку мы не занимались этим непосредственно и у меня нет доказательств, дело ведет Генеральная прокуратура…»
«А доказательства того, что Замятин сам спровоцировал банный скандал?»
«Да, такие доказательства есть – магнитофонная запись его режиссерского дебюта».
Снова Хмуренко в студии:
"Мы рассчитываем, что магнитофонную запись, о которой говорил только что сотрудник ФСБ, вы тоже услышите в наших ближайших передачах. А пока попробуем представить себе, что могло толкнуть человека, занимающего столь высокий пост, на подобную провокацию? Есть поговорка: из двух зол выбирают меньшее. А не был ли порноскандал меньшим злом?
Генеральный прокурор сознательно обрекает себя на шумную отставку. Зачем? Например, чтобы уйти вовремя, не вызывая подозрений и ненужных слухов.
Если генеральный прокурор подает в отставку просто так, без повода, а потом вдруг выясняется, что он замечен в дружбе с крупными мафиози, что он брал взятки, что он за определенную мзду прекращал дела на вышеупомянутых мафиози, что скажут об этом в Кремле, Совете Федерации и в той же Генеральной прокуратуре? Скажут: ушел, потому что испугался.
А при наличии такого изумительного компромата, как умело срежиссированный порнофильм, всем сразу становится понятно: идет травля честного человека и даже если потом всплывают факты злоупотреблений, генеральный прокурор всегда может заявить, что это очередные очернительские происки коррупционеров, с которыми он так долго, но безуспешно боролся.
По некоторым сведениям Замятин собирается подать в суд на изготовителей порнофильма и в случае, если таковые изготовители будут найдены, надеется этот суд выиграть. В свете вышеизложенного сделать это будет весьма проблематично.
Но раз он все равно решил обратиться в суд, теперь у него велик соблазн выдвинуть обвинение против нашего телеканала.
Если господин Замятин полагает, что за правду о нем ему, Замятину, надо платить, то я готов это сделать. Сегодня мною создан общественный фонд «В поддержку чести генерального прокурора Замятина». Я же сделал первый взнос в размере одного рубля. И призываю всех наших телезрителей поддержать мое начинание".
– Ну что скажешь? – спросил Меркулов.
– Это не я, – побожился Турецкий. – Комплекция не та, и вообще.
– Я не про то, я про этого якобы фээсбэшника.
– А! Так я тебе давно говорил, что Хмуренко достал! Что надо было его еще после Косых арестовать. Теперь требуй от руководства канала, чтобы Хмуренко нам своего свидетеля сдал. И еще: вызвал бы ты завтра этого Соколова из Прокуратуры Москвы для логического завершения сегодняшних мероприятий.
Хмуренко. 15 апреля. 10.10
– Две бомбы, Александр Сергеевич! – завопил Миша Лепешкин. – За два часа, пока вас не было, две атомные бомбы! Скорее бегите договариваться про девятичасовой эфир!
Он не подпрыгнул до потолка только потому, что не мог делать резких движений.
– Что такое? Президент подал в отставку? И назначил Ильичева премьером?
– Да, примерно! Пока вы с большим успехом заседали и обменивались мнениями с коллегами на совещании у нашего глубокоуважаемого гендиректора, Совет Федерации на своем утреннем заседании принял обращение к президенту с предложением немедленно отменить указ о временном отстранении Замятина. Или самому временно сдать полномочия на время расследования дела о его счетах в швейцарских банках и коррупции в президентской администрации! А в Думе, как только об этом узнали, объявили перерыв, а сразу после перерыва решили начать обсуждение импичмента, не откладывая до двадцать пятого.
– А президент?
– Выступил с телеобращением к «дорогим россиянам», – Лепешкин довольно удачно сымитировал президентские интонации, – сказал, что о Думе он всегда был хренового мнения, а от Совфеда такого западла не ждал. Но все равно ложил и на тех, и на других, согласно Конституции. Я пытался дозвониться до наших корреспондентов в Думе, но там полный абзац: в пресс-центре все телефоны заняты, во фракциях всюду занято, и Лада, как назло, по мобильному не отвечает.
