Дерек Картун - Падение Иерусалима
Привели шофера - он лениво развалился на стуле и со скучающим видом приготовился отвечать на вопросы. Его внешность и манеры вполне соответствовали тому представлению, которое сложилось у Баума.
- Ваше поведение той ночью весьма подозрительно, - начал он допрос.
Ответа не последовало.
- Ты же слышал, как охрана вам сигналила. Почему не остановился?
- Ничего я не слышал.
- А напарник слышал и тебе сказал.
- Мало ли чего он вам наплетет!
- Ты продолжаешь утверждать, будто не знал, что охрана отстала?
- Я ведь уже сказал.
- То, что ты сказал, - чистая ложь.
На это шофер не ответил.
- Та женщина в Обани, - продолжал Баум. - Говорят, ты на нее много тратишь.
- Ну и что?
- Откуда деньги берутся?
- Вы зарабатываете? Вот и я тоже.
- Знакомо тебе такое имя - Лавацци?
- Слыхом не слыхал.
- А куда это ты так спешил в ту ночь?
- Никуда я не спешил. Ехал как обычно.
- А говорят, быстрее ехал, чем всегда.
- Да пошли они - те, кто говорит...
- До тебя, видно, еще не дошло, - произнес Баум со вздохом, - что дело оборачивается скверно. Человек, которого полиция давно взяла на заметку, за которым и без того грехов много, - а тут такое серьезное преступление. И ты единственный, на кого падает подозрение. Так что предупреждаю - ты задержан, допрос будет продолжаться до тех пор, пока не выплывет вся правда. А уж какая это будет правда - посмотрим. Или в тюрьму тебя отправим и обвинение будет очень и очень тяжелым, или отпустим восвояси. Лично я, - добавил Баум, - поразмыслив, в твою непричастность не верю, хоть ты меня убей.
- Да в чем я виноват-то?
- А это уж мы разберемся. Во всяком случае тот, кто намекнул этим бандитам, в какое время и по какой дороге планируется перевезти оружие, сядет надолго. А ведь он не только это сделал - если покопаться в этом маленьком дельце, там еще кой-чего наберется. Отсюда ты не выйдешь, пока мы не соберем улики, подтверждающие, что ты и есть тот самый человек.
- Сколько меня будут здесь держать?
- Зависит от тебя самого. Так же, как и наказание, которое ты в конце концов получишь. Поможешь нам - я сам похлопочу, чтобы на суде приговор смягчили. Меня послушают, будь уверен.
- Ни одному легавому верить нельзя.
- Ты, наверно, думаешь, что имеешь дело с полицией, - Баум перешел на поучительный тон. - А на самом деле ты в контрразведке. Это совсем другой коленкор, приятель, и никакие Лавацци тебя отсюда не вызволят. Сколько нам надо, столько тебя и продержим. Покамест я тебя отправлю в служебку, посидишь там под замком.
- Не имеете права, - всполошился шофер. - Пригласите моего адвоката.
- Никаких адвокатов - ты встрял в неприятнейшую историю, подумай-ка над этим хорошенько. Когда до чего-нибудь додумаешься, продолжим нашу приятную беседу.
Подружка шофера, которую Баум успел нарисовать в своем воображении, оказалась совсем другой: не раскрашенная блондинка, как ему почему-то представлялось, и вела себя отнюдь не вызывающе.
- Муж меня теперь убьет, - только это она и твердила как заклинание. И при этом плакала навзрыд. Была она совсем не хороша собой - непонятно, что нашел в ней этот парень, не говоря уж о половине гарнизона, которая, по слухам, скрашивала ей соломенное вдовство.
"Никогда я не научусь разбираться в женщинах и вообще во всем этом", подумал Баум, а вслух произнес:
- Прошу вас, мадам, успокойтесь и возьмите себя в руки. Совершенно не обязательно впутывать в это дело вашего супруга.
- Какое дело? Я же ничего не знаю - меня забрали, привезли сюда - и все!
- Ваш дружок Марк попал в неприятную историю, мне надо вас кое о чем спросить.
- А где он сам?
- У нас. Если вы желаете ему добра, советую отвечать на вопросы правдиво и искренне.
- Месье, мне нечего скрывать.
- Вот и отлично, - он предложил ей сигарету, но она не взяла. Расскажите, мадам, давно ли вы знакомы с Марком?
- Года два.
- Он ведь ваш любовник, правда?
Она кивнула.
- Он добрый, щедрый, как вы считаете?
Женщина снова кивнула.
- А вас не удивляло, что простой шофер может делать вам дорогие подарки, - у него семья, дети, он их содержит...
- Марк прилично зарабатывает - сверхурочные, доплата за вредную работу, всякое такое.
- Что это за вредная работа?
- Не знаю, он не рассказывал.
- Прежде чем ответить на мой следующий вопрос, прошу вас подумать хорошенько. Как вы полагаете - в его планы входило то, что вы будете жить вместе?
В первый раз на заплаканном лице женщины появилось подобие улыбки:
- Да. Он обещал, что как только заработает побольше, мы уедем отсюда. Исчезнем вместе, убежим. - Она помедлила и добавила, как бы стараясь оправдать себя и своего любовника: - Мой муж - грубое животное.
- Как он собирался достать деньги?
- Вчера мы договорились встретиться, он хотел мне все объяснить. И не пришел. А все уже почти готово - через месяц мы думали уехать.
- Сколько ему удалось собрать денег, не знаете?
- Не знаю. Он ведь очень скрытный, Марк, я не спрашивала.
- Спасибо, мадам, это все. Вас отвезут домой.
Вскоре после ее ухода позвонили из Парижа.
- Ну и повезло нам, патрон! - возбужденно прокричал молодой сотрудник. - Вот это дельце, а?
- Да ладно тебе с твоими восторгами. Говори только самую суть.
- Мы выследили одну из двух дам, которые работают в фирме "Межгосударственные консультации", - вчера она прямо с работы отправилась в бистро возле Восточного вокзала. И там к ней подсаживается приличный такой господин средних лет. Вроде бы свидание - только даже издалека было видно, что встреча чисто деловая. Сидят рядышком и разглядывают какие-то бумаги. Я подумал, что это, наверно, и есть ее шеф. Так что, когда парочка распрощалась, пошел за ним. Я еще раздумывал, не за ней ли последить, но...
- Сколько я тебя учил излагать самую суть, а ты все отвлекаешься, рявкнул Баум. - На черта мне твои раздумья, дело говори.
- Прошу прощения, патрон. Так вот, через полчаса этот субъект выкатывается из бистро и ловит такси. А мы за ним - водитель весь свой класс показал, чтобы не упустить ту машину. И приехали мы все на улицу Спонтини к дому № 16. К консьержке я не пошел - он не должен подозревать, что за ними следят, правильно?
- Отлично, мой мальчик.
- Зато сегодня мы запросили список жильцов - хотите, я его зачитаю?
- В нашем архиве никто из них не числится? Проверь.
- Проверил уже. Никто не числится.
- Так чему ж ты радуешься? Знакомого встретил?
В трубке помолчали, потом инспектор сказал задумчиво:
- Не знаю, может, это совпадение...
- Да кто? Говори скорее, не томи, у меня и так дел полно, у тебя вроде тоже...
- Ладно, скажу, только имейте в виду, я ничего не предполагаю, просто нахожу это несколько странным, вот и все. Одна из квартир в этом доме принадлежит Александру Жалю. Согласитесь, тут что-то есть, у нас же работает инспектор по фамилии Жалю...
- Не такая уж редкая фамилия, - голос Баума не выдал его чувств. - Так что не спеши с выводами.
- Ну конечно, патрон.
- Надеюсь, ты не раструбил новость на весь отдел?
- Сохрани Бог, что вы, патрон!
- Спрячь список к себе в стол и запри. Я вернусь в Париж сегодня вечером. Ты меня дождись, домой не уходи. Ладно?
Положив трубку, Баум немедленно послал за водителем контейнеровоза.
- Только что мне позвонили из Парижа, - сообщил он арестованному. Обнаружились новые факты, и все они - не в твою пользу, приятель. - Он уставился на парня, прикидывая в уме, как лучше добиться от него признаний. С водителя всю его самоуверенность как рукой сняло, он внутренне заметался, и это было заметно.
- Мы тут побеседовали с инспектором Жалю, - продолжал Баум, наблюдая за выражением лица шофера, однако взгляд его при этом излучал благожелательность и почти искреннее желание помочь собеседнику. - Так вот, мой друг, инспектор Жалю все нам рассказал. И насчет тебя тоже.
- Вот тварь, а?
- Должен признаться, он не сам рассказал, а его заставили. Прижали малость, вот он и раскололся. Стало быть, у вас с ним была кое-какая договоренность, так?
Парень не отвечал, лицо его подергивалось и отражало попеременно то страх, то злобу. "Страху больше, это хорошо", - подумал Баум, не отрывая от него глаз.
- Предлагаю тебе сделку и очень советую согласиться, - решил он наконец.
- Какую еще сделку?
- Ты выкладываешь всю правду, а я позабочусь, чтобы тебе смягчили наказание - вот что я называю сделкой.
- А если не соглашусь?
- Позабочусь, чтобы приговор был самым суровым, насколько допускает закон. Хорошо позабочусь - даже если судья окажется добряком, мы предъявим суду такие улики, что от его доброты и следа не останется, понятно? Ты в контрразведке, уясни это как следует. Тут шутки плохи.
- Сволочи вы все!
- Ты расстроен, я понимаю. Может, тебя утешит, если я скажу: инспектор Жалю тоже свое получит, не сомневайся. На всю катушку.
Это последнее замечание возымело действие.
