Наталия Левитина - Интимные услуги
– А вчера я продавала газету «Выстрел в упор». Она очень хорошо расходилась, и все благодаря материалу «Жертвы маньяка». Может быть, вы знаете журналиста Максима Колотова. Мы, «новые русские продавцы», его боготворим, у него любая статья – сенсация, тираж расходится моментально. Прочитав статью Максима, я узнала на одной из фотографий Ольгу М., как там было написано, продавщицу из магазина. И снова все вспомнила. Знаете, память услужливо вытаскивает из вороха покрытых пылью воспоминаний именно те, которые заставляют нас вновь пережить унижение. Когда Ольга выгнала меня из магазина, я перешла на другую улицу, за угол. Вечером я снова увидела Ольгу и того парня. Они не торопясь прошли мимо, не заметив меня, но по обрывку разговора я успела понять, что юноша пытается познакомиться с продавщицей. В магазине он сделал ей замечание, а сейчас использовал этот факт как возможность завязать знакомство. Ольга, естественно, поджимала губки, но не отвергала его обильные комплименты и извинения за резкость. Так они и ушли, а в конце улицы он усадил ее в автомобиль. В статье «Жертвы маньяка» я прочитала, что именно в тот день, уйдя с работы, Ольга так и не появилась дома. Вскоре ее нашли мертвой. И решила, что именно этот молодой мужчина и есть маньяк-убийца. Вот и все.
– Надежда Владимировна, сейчас я покажу вам несколько фотографий…
– Хотите, чтобы я его опознала? Вот, посмотрите.
Женщина достала из объемной клеенчатой сумки лист ватмана.
– Я его нарисовала. Я была профессиональным художником. Когда-то у меня получалось лучше.
– Отличная работа! – сказал Андрей, разглядывая рисунок.
* * *Еще долго с горечью вспоминала Катя похороны Оксаны Берг, а город уже перемолол и выплюнул из черной пасти другую ее подругу. Орыся Железновская была ближе Кате, чем Оксана, она была такой же девчонкой, приехавшей в Москву, чтобы изменить свою жизнь.
Удавкой стальных ладоней убийца не только лишал жизни молодых женщин, он наносил смертельную рану всем, кто их любил. Родители Железновские, приехавшие в Москву за телом дочери, не производили впечатления живых людей. Погруженные в свое бесконечное горе, они двигались и разговаривали как сомнамбулы. Катерина рыдала ночи напролет и приходила на работу с опухшими глазами и в красных пятнах. Кира Васильевна качала головой и проявляла несвойственные ей раньше снисходительность и сочувствие. Она гладила несчастную Катюшу по голове и пыталась отправить ее обратно домой. Но Кате незачем было возвращаться в свою убогую, одинокую квартиру: там ее ждали стены с грязными обоями и бесконечные слезы.
Через несколько дней Катюшу навестил Андрей Пряжников. Он принес известие, что Леонид Кочетков еще не пойман, просьбу быть осторожной и ясноглазого колор-пойнта Джима.
Роскошная шуба Орысиного кота не утратила своего шелковистого блеска, но в глазах Джима явственно читалась мука. Он молчаливо страдал от невозможности прижаться к Орысе и вдохнуть родной запах.
– Конфисковал из опечатанной квартиры. А то он умрет с голоду. Не хочешь взять себе? – сказал Андрей. – Но осторожно, он жестоко царапается.
Свидетельства нелегкого характера Джима читались на руках детектива – они были украшены свежими ветвистыми царапинами. Узнав Катерину, кот шустро вынырнул из сумки, в которую был унизительно замурован Андреем, перемахнул через стол и прыгнул на шею девушки.
– Стой! – крикнул сыщик и попытался броситься на защиту Катерины, но прыгучий колор-пойнт уже издавал певучие звуки: наконец-то он нашел хоть какое-то утешение в своем горе. Голубые глаза Джима и синие глаза Кати встретились, и в них была одинаковая боль.
– Бедная моя Орыся! – прошептала Катя, прижимаясь щекой к пушистому боку Джима. Кот горестно вздохнул.
* * *Наручники наконец-то защелкнулись на руках убийцы. Леонида Кочеткова «вычислили» на квартире его друга, который в это время поправлял здоровье в Баден-Бадене.
Был обнаружен и другой «преступник», Макс Колотов, укравший у Андрея фотографии. Андрей собирался жестоко избить Максима, и репортера спасло от неминуемой смерти лишь то, что статья помогла найти свидетеля Надежду Владимировну. В целях экономии (плата за электричество) женщина редко включала телевизор и поэтому могла опознать Ольгу Макину, продавщицу магазина «Изабель», только с помощью газеты «Выстрел в упор».
– Скажи мне спасибо! – кричал Максим, уворачиваясь от кулаков Андрея. – Я тебе помог! Кстати, Эндрю! Нашу краснотрубинскую малышку снова увели. Я не успел вклиниться, а она с новым кавалером.
– Откуда ты знаешь?
– Такой шикарно одетый красавчик с длинными волосами и взглядом, устремленным вдаль. Я записал номер его автомобиля. Пожалуйста, установи личность владельца, я приклею к машине пластиковую мину. И Катерина вновь станет свободной.
Андрей взялся за телефон. Через десять минут было установлено, на чье имя зарегистрирован автомобиль.
– Эх! – воскликнул Макс. – Снова Катерина не оставляет мне никаких шансов. Сначала была фавориткой бизнесмена, который входил в первую десятку официальных московских богачей. Теперь очутилась в объятиях модного композитора.
– Ты его знаешь?
– Кто же его не знает? Имя у всех на устах. Сочинитель нежных песенок и трагических кантат. «Сорванные цветы», «Прости, Жозефина», «Не сегодня и не здесь» и так далее. Сплошные хиты.
– Я слышал передачу по радио. Может быть, Катя просто его знакомая? А сердце вакантно.
– Конечно. Знакомая. Катерина ребенок. В ее взгляде можно прочитать все, что творится в сердце. Увы, я снова ее проворонил. Помнишь, мы видели ее у ресторана «Анна»? Она была вместе с Олегом. С того момента меня не покидает ощущение, что Катя могла бы стать единственной девушкой, которой я предложил бы выйти за меня замуж.
– Нужен ты ей.
– Дай мне свой пистолет, я застрелю знойного композитора.
– Что Кочетков? – спросил полковник Скворцов. – Все никак не желает сознаваться? Ведь улики не просто кричат, они воют дурными голосами! И он имеет наглость все отрицать?
– Эдуард Семеныч, – сказал Андрей, – у меня возникла одна интересная идея. Дайте мне наш «ушастый» автомобиль.
– Что за идея? – живо спросил полковник. – Что ты придумал?
– Я установлю кое-где подслушивающую аппаратуру и постараюсь добыть магнитофонную запись, которой мы припрем его к стене.
– Автомобиль получишь. Но знай, Пряжников, на благодарность руководства ты рассчитывать не можешь. Восемь трупов и пять суток поисков Кочеткова – это слишком.
– Я ничего не жду, – ответил Андрей. – Если убийцу приговорят к высшей мере – это будет достаточным вознаграждением. Хотя я предварительно с удовольствием попинал бы его ногами.
– Что тебя останавливает? – пожал плечами Эдуард Семенович.
* * *Липкая грязь коварно прыгала на Катины сапоги, полы свингера хлопали девушку по бедрам, словно паруса, подгоняемые пронзительно-холодным ветром.
В упадническом настроении, которое не оставляло Катерину после смерти Орыси, она шла домой.
Сегодня в «Шелтер» заглянул Андрей и вручил Кате коробку с новым костюмом. Он сказал, что выпрыгнет с десятого этажа, если Катюша откажется принять подарок. И добавил: раз пойман убийца, красное снова должно войти в моду. Странная, непонятная фраза.
Катя в эти дни была как подстреленный лебедь и отличалась вялыми реакциями. Поэтому она не брыкалась и не протестовала, а молча взяла коробку с карминно-красным нарядом.
Сейчас она шла домой, понурая, унылая, мрачная, ее не радовали ни весна, обрушившаяся на город шквалом новых звуков и запахов, ни новый костюм, ни открытие, что сыщик, очевидно, влюбился в нее. Катя только ощущала свое одиночество и потерянность. Сапоги уже были забрызганы до краев голенищ, холод проникал под легкую одежду, уши ломило, в носу и горле жгло предчувствием простуды, а сердце изнемогало под тяжестью знания: «Орыси больше нет». От Орыси остался только голубоглазый Джим. «Я хочу домой, к маме…» – застонала Катя, но тут же перед глазами возник пейзаж краснотрубинского вокзала, и она вздрогнула от омерзения. «Нет, только не это! В Краснотрубинске я задохнусь от тоски. А в Москве мне нет места. Где же мне жить?»
– Здесь, Катерина…
Катя обернулась. И увидела Ника Пламенского. Он был в новом, незнакомом Кате плаще, красив, живописен и основательно подморожен. Длинные волосы развевались на ветру.
– Я говорю, я уже два часа околачиваюсь здесь, Катерина, жду тебя.
«И даже его появление меня не радует, – мрачно констатировала Катя. – Поздно. Он сам все испортил».
– Катюшка, ты куда? – удивился Ник, не замечая в девушке желания броситься к нему в объятия. – Ты разве не рада меня видеть?
Катя грустно покачала головой и собралась идти дальше. Ник заволновался и схватил ее за руку. Он рассчитывал, что дирижировать оркестром будет он, а оркестр вел себя непонятным образом. По всем правилам обольщения девушка, вымоченная в уксусе долгой разлуки, должна была радовать соблазнителя своей мягкостью и уступчивостью, с благодарным визгом болтаться у него на шее, словно колье, и осыпать жаркими поцелуями. Ничего этого не было. Катерина перла по улице, как БТР, и не обращала на композитора никакого внимания.
