Антон Леонтьев - Восьмой смертный грех
Я мог понять отчаяние Джей и неприязнь по отношению к отцу и Эдуарду. Каким же человеком должен быть этот таинственный миллиардер, который вычеркнул родную дочь из числа живых только за то, что она восстала против его деспотизма и тирании.
– Ты права, Джей, – сказал Эдуард. – Но я не мог ничего поделать. Отец не слушал ни меня, ни маму. Ты для него умерла. Да, в завещании указан единственный наследник – я. И ты можешь ненавидеть меня за это и считать стяжателем, но я решил… Я давно решил, что половина денег и акций концерна – твои. Ты их получишь обязательно, я лично прослежу за этим! Ты можешь мне не верить, но это так!
Я верил Эдуарду. Похоже, семейство Хаммерштейна не так уж безнадежно. Магнус – бессердечный скряга, Грегуара – сумасшедшая маркиза, прапрапраправнучка маршала-маньяка, но Джей и Эд не пошли по их стопам.
Поверила Эдуарду и Джей. Я видел, как она улыбнулась, и в улыбке больше не было издевки и сарказма.
– Спасибо, Эд. Если это так, то нам нужно дождаться смерти Магнуса. И свою половину богатства Хаммерштейнов я употреблю на благие дела. На эти деньги можно финансировать множество социальных программ, выстроить десяток-другой больниц, помочь нуждающимся…
Эдуард тут же снова стал наследником миллиардов. Он сухо заметил:
– С деньгами и недвижимостью ты вольна делать все, что пожелаешь. Но не трогай акции! Лучше продай их мне! Я заплачу тебе честную сумму…
– Ну ладно, Эд, мы уже рассуждаем так, как будто Магнус почил в бозе. А он жив и здоров. И совершает преступления.
Эдуард помедлил, словно желая что-то добавить. Затем произнес:
– Я готов обратиться в полицию, Джей. Я не шучу, хочу довести ваше дилетантское расследование до конца. Если «Хаммерштейн» причастен к преступлениям, то этому нужно положить конец. Но…
– Но? – переспросила Джей со смешком. – Но ты просишь отсрочки, милый братец. Как всегда, есть два миллиона причин, чтобы позволить Магнусу и Грегуаре продолжать похищения детей.
– Во-первых, Джей, мы точно не знаем, замешаны ли они в этом. Да, да, не перебивай, есть только предположения и подозрения, но уверенности и тем более доказательств пока нет.
– А что во-вторых? – задал я вопрос.
Эдуард ответил:
– Во-вторых, мистер Терц, я открою вам сейчас одну из самых тщательно охраняемых тайн концерна «Хаммерштейн». Восемь дней назад на внеочередном секретном заседании совета директоров было принято единогласное решение о слиянии нашего концерна с немецко-французским концерном «Омега»…
– Ага, «Омега» – это же один из мировых лидеров по производству косметики. И «Хаммерштейн» намерен заполучить этот гигант. «Хаммерштейн» и так один из десяти наиболее влиятельных концернов в этой области…
Эдуард, словно подтверждая мои слова, сказал:
– «Хаммерштейн» находится на восьмом месте в мире по обороту капитала в области производства косметики. Слияние с «Омегой», мировым лидером, выведет наше объединение на второе место в мире. Это будет грандиозно!
– Еще бы, – хмыкнула Джей. – Вы превратитесь в Молоха, который пожрет конкурентов. Всем заправляют деньги! Ты станешь не просто миллиардером, дорогой братик, ты станешь мультимиллиардером. Это ведь то, к чему ты так стремишься! Чтобы со временем занять не второе, а первое место в списке лидеров!
– В этом нет ничего плохого, – возразил Эдуард. – Решение о слиянии уже принято и подтверждено руководством обеих компаний. Эксперты прогнозируют, что это известие поднимет курс акций. Зарабатывать деньги все еще, Джей, является вполне законным занятием.
– Но не таким образом, как делаешь это ты и отец, – сказала Джей излишне горячо. – Уверена, вы преследуете только свои интересы. Вас не заботят нужды простых акционеров. Небось решение о слиянии и принято в обход большинства.
– Это бизнес, – произнес Эдуард. – И я не хочу, чтобы расследование помешало слиянию. Официально о нем будет объявлено через неделю. Всего неделя – и тогда можно будет подключать к этому делу полицию, прокуратуру и так далее. Я выступаю за прозрачность нового косметического гиганта. Но если то, что концерн «Хаммерштейн» подозревают в причастности к преступлениям, а моего отца и мать – в похищении детей, станет известно сейчас, тогда я могу с уверенностью в сто процентов сказать, что слияние не состоится. Руководство «Омеги» слишком пугливое.
Джей вспыхнула:
– И ты ради этой миллиардной сделки готов закрыть глаза на преступления! Узнаю тебя, Эд! Сначала заботишься о своем кармане, а потом о соблюдении закона. Кирилл, как ты думаешь, нам стоит пойти сейчас же в полицию и выложить все факты, которые стали известны?
Джей посмотрела на меня так ласково и моляще, что я понял: ей требуется моя поддержка. Она хотела услышать, что полицию надо подключить сейчас же. Мне пришлось разочаровать бедняжку. Я малодушно признался:
– Джей, я понимаю твое желание добиться правды, но неделя… Эдуард прав, всего семь дней, а потом, после официального сообщения о слиянии, мы можем обратиться в полицию.
Она фыркнула и произнесла:
– Мужчины, видимо, все такие. Думают прежде всего о выгоде. Против этого я и борюсь. Против компаний и людей, которые ставят деньги и прибыли выше морали и жизни. Хорошо, я согласна подождать. Но ровно семь дней, Эд! Для тех, кто находится в заточении неизвестно где, для похищенных детей это может быть очень долгим сроком.
Я знал, что Джей права. Но был уверен, что неделя не принесет избавления маленькой Терезе. Она давно мертва, почему-то засела у меня в голове мысль. Она мертва, и мы уже не сможем вызволить ее из лап…
Из лап кого? Магнуса? Грегуары? Или их обоих? Этого я не знал.
– Мы возьмем документы, – сказала Джей, сгребая со стола пачку бумаг. – И вот что я еще думаю… У Грегуары есть в Бельгии замок. Она проводит там массу времени. Как она любила повторять, там она отдыхает душой. Думаю, что в замке нашей мамочки, Эд, могут содержаться улики о ее причастности к похищениям детей. Не удивлюсь, если дети находятся где-то в подземельях замка.
– И ты хочешь проникнуть туда? – задал вопрос Эдуард. Мне стало ясно, что он сейчас же раскритикует эту идею и признает ее опасной и сумасшедшей.
– Ты права, я думаю, что нам надо там побывать, – сказал, к моему удивлению, младший Хаммерштейн. – В каком отеле вы остановились? Мы будем поддерживать связь. Грегуара сейчас находится на какой-то швейцарской «ферме красоты», омолаживается. В ближайшие дни ее не будет в бельгийском замке. У меня есть ключи, так что мы можем там побывать.
Джей удовлетворенно произнесла:
– Ты меня радуешь, Эд. Кажется, у тебя все еще есть совесть и чувства.
Затем мы отправились с яхты в особняк и покинули его, не привлекая внимания хозяина. Мы остановились в небольшом отеле в соседнем городке. Могу только сказать, что та ночь была незабываемой. Я любил Джей, и это делало меня молодым.
Ранним утром, проснувшись, я не обнаружил Джей в кровати. Короткая записка сообщала, что она спустилась в холл позвонить. Она не хотела пользоваться телефоном в отеле, боясь, что ее разговоры могут подслушать чужие уши. Я знал, что она очень переживает за судьбу товарищей, оказавшихся в тюрьме. Как бы она не наделала глупостей!
Вскоре Джей вернулась, и мы снова очутились в кровати. Потом – сытный завтрак и прогулка к морю. Я был счастлив. Более того, я совершенно не ощущал тяги к спиртному. Старый осел, думал я, держа Джей за руку, когда мы брели по пляжу, неужели на закате своих дней ты снова впал в милость у Фортуны? Ты натворил достаточно глупостей, наконец-то ты нашел женщину, которая сделает тебя счастливым.
Джей вся лучилась от счастья. Она была удивительно красива. Я вдруг понял, что не только она делает меня счастливым, но и я ее. Оставив Джей в ресторанчике выбирать нам обед по своему вкусу, я понесся сломя голову в ближайшую цветочную лавку. Мне так хотелось преподнести ей сюрприз. Моей Джей… Моей любимой Джей!
Я пожелал скупить все, что имелось в лавке, старый сицилиец и его внук, которые торговали в магазине, сначала не могли поверить, что я говорю правду. Мне же хотелось бросить к ногам Джей охапки цветов. Может, это по-детски, но зато как красиво!
Я видел ее через окно магазинчика. Пока я расплачивался с хозяином, любовался Джей, которая в лучах солнца была просто божественна. Внезапно все изменилось. Около столика, за которым сидела моя возлюбленная, возникло несколько суровых полицейских. Что им надо?
Джей попыталась бежать, но полицейские схватили ее. Лилии посыпались из моих рук на пол, я не слышал вопроса, который задал мне сицилиец. Я видел, как полицейские, наверняка узнавшие в Джей преступницу, главаря банды антиглобалистов, грубо схватили мою девочку.
Я выбежал из магазина. Я не могу потерять ее! Джей запихивали в полицейский фургон. Я набросился на полицейского, что-то крича. Тот отпихнул меня, заехав локтем в лицо. Их было много, а я один…
