Виктор Пронин - Купите девочку
– Не знаю... Хозяйка снесла туда свои вещи и заперла. А в этой разрешила жить.
– Так ты снимаешь эту квартиру? А говорил, что это явочная база?
– Это ты говорила, – усмехнулся Андрей.
– Но ты не возразил!
– А я еще не знаю – можно ли мне возражать. Не все терпят слова, сказанные поперек.
– Почему же здесь нет твоих вещей?
– Откуда тебе известно, где вещи мои, а где чужие?
– Не узнать казенные вещи невозможно. Они криком кричат о себе.
– Ну и пусть кричат, – проворчал Андрей. – Раздевайся, а я пока кое-что приготовлю.
– Приготовь, – разрешила Надя и, вернувшись в прихожую, повесила на крючок свой плащ. На вешалку тоже посмотрела с насмешкой – она была совершенно пуста. Из дюжины крючков занятыми оказались только два – на одном висела куртка Андрея, а на другом его кепка.
«Суду все ясно и понятно», – проговорила про себя Надя и повесила свой плащ рядом с курткой.
Заглянув на кухню и понаблюдав, как Андрей режет сыр на голом столе, как пытается открыть бутылку вина с помощью ножа, как хлопает дверцами в поисках хлеба, хотя хлеб хозяева обычно берут не глядя, не задумываясь, просто протянув руку в нужном направлении, вернувшись в комнату и подойдя к окну, Надя отдернула штору. Окно выходило на улицу, залитую неоновыми рекламами, освещенную радужным светом из киосков. Под самыми окнами Надя увидела две большие темные машины – джип, опутанный сверкающими никелированными трубами, и «Мерседес» со звездочкой над радиатором.
– Вот дебилы-то, господи! – вырвалось у нее, и она поспешно задернула штору.
В комнату вошел Андрей и расположил на журнальном столике красное грузинское вино, сыр, апельсины и коробку конфет в хрустящем целлофане. Коробка была настолько нарядна, настолько ярко расписана цветами, что Наде сразу стало ясно – какая-нибудь голландская отрава из гороха вместо шоколада. Нечасто, значит, приходится Андрею угощать женщин конфетами, иначе сообразил бы, что заморские заменители лучше использовать в других случаях.
За окном трижды прогудела машина.
И хотя ни Андрей, ни Надя вроде бы не ждали гостей, оба почему-то обратили внимание на эти гудки и настороженно взглянули друг на друга.
– Там что, улица проходит? – задала Надя странный какой-то вопрос, будто имело значение – проходит за окном улица, переулок, простирается площадь или городская свалка.
– Проходит, – Андрей махнул рукой. Нашла, дескать, о чем спрашивать. – Как ты относишься к красному вину?
– Так же, как и оно ко мне! – рассмеялась Надя. – Наливай!
Вынуть пробку Андрей так и не сумел и потому просто протолкнул ее внутрь подвернувшейся вилкой. Вино оказалось густого красного цвета с душным, терпким запахом. В хрустальном стакане оно смотрелось празднично и многообещающе.
– Будем живы! – Андрей поднял свой стакан, коснулся им стакана Нади и подмигнул ей, не робей, дескать.
– Ну что ж, – в голосе Нади прозвучала настороженность, она словно прислушивалась, словно ждала кого-то. Но стояла тишина, и, отпив несколько глотков, она поставила стакан на стол.
И в этот момент прозвучал звонок в дверь.
И Андрей, и Надя быстро взглянули друг на друга – в их взглядах было понимание, они будто ждали чего-то подобного.
Звонок прозвучал еще раз, настойчивее и длиннее, но ни Андрей, ни Надя не поднялись со своих кресел.
– Еще по глоточку? – спросил Андрей.
– Чуть позже, – ответила Надя, напряженно глядя в прихожую.
Убедившись, что на звонки никто не отвечает, гости принялись колотить в стальную дверь ногами – металлическая плита отзывалась глухо, в ее сдержанном гуле чувствовалась надежность. На площадке слышались возбужденные голоса, говорили мужчины крупные и гневные, перебивая друг друга. Иногда все они замолкали, но тут же снова начинали не то ссориться, не то убеждать в чем-то друг друга.
– Что будем делать? – спросила Надя.
– Ждать, – спокойно ответил Андрей. – Это самое прекрасное состояние – ждать.
– Чего?
– Развития событий.
– И долго?
– Думаю, не очень, – Андрей очистил апельсин и протянул Наде, но та отрицательно покачала головой. И тогда Андрей съел апельсин сам. Потом съел еще один. Грохот продолжался, иногда в него вплеталась пронзительная трель звонка.
Потом наступила тишина, особенно пугающая оттого, что секунду назад квартира чуть ли не содрогалась от грохота. И в этой тишине вдруг раздался дребезжащий звонок телефонного аппарата. Звонки были разной длины – то совсем коротенький, то длинный, но все они какие-то слабенькие, негромкие.
Надя смотрела на телефон с немым ужасом, потом поднялась, чтобы взять трубку, но Андрей остановил ее и снова усадил в кресло.
– Что это значит?
– Ничего особенного... Телефон у нас спаренный, поэтому, когда сосед набирает номер, здесь звенит нечто вроде эха... Не обращай внимания.
– У меня тоже спаренный телефон, но такого перезвона нет, – с сомнением проговорила Надя.
– Значит, тебе повезло. – Поднявшись, Андрей переставил столик в глубь комнаты, почти к самому окну.
– А это зачем? – удивилась Надя.
– Мне кажется, так будет уютнее... Там, в прихожей, шумно. Тебе не показалось?
– Да, немного есть, – ответила Надя. – Это у тебя часто?
– Первый раз.
Странный происходил между ними разговор. Оба вели себя так, будто все происходящее вполне естественно, что так и должно быть – к ним обязательно будут ломиться, сотрясая стальную дверь, будет дребезжать телефон, хотя по всем телефонным законам звенеть он не должен, даже если и спаренный, что придется отодвигать столик с вином в самый дальний угол комнаты и говорить при этом о чем-то постороннем, а о самом главном, что между ними происходит, что действительно стоило обсудить подробно, об этом ни слова – ни о девочке, чудесным образом воскресшей из мертвых, ни о людях, громыхающих на площадке и уже, наверное, поднявших на ноги весь дом, ни о больших черных машинах под окнами, машинах явно бандитского пошиба...
И наступил момент, когда оба замолчали, осознав бессмысленность и пустоту разговора. Время от времени Надя подносила к губам стакан и отпивала вино маленькими глотками.
Андрей подошел к окну, поддернул шпингалет. Теперь он мог выпрыгнуть из окна в течение нескольких секунд – достаточно было сдвинуть штору и рвануть на себя раму окна. Он даже попробовал, как открывается рама, не заклинивает ли ее, посмотрел вниз – там был мелкий кустарник, травянистый покров – хорошая почва для приземления.
Надя, внимательно проследив за всем, что делает Андрей, ничего не спросила, будто и это все было в порядке вещей.
А потом прогремел взрыв.
Вначале ни Андрей, ни Надя ничего не поняли. И лишь через некоторое время осознали – раздался мощный, невероятной силы оглушительный взрыв. Воздух в комнате вздрогнул, звякнула посуда, что-то упало в прихожей. И тут же потянуло запахом гари, пылью, свежим воздухом.
– Взорвали входную дверь, – сказал Андрей, не поднимаясь из кресла.
– Да, скорее всего, – ответила Надя почти спокойно.
– Сейчас придут...
– Пусть, – ответила Надя, оставаясь в кресле. Единственное, на что ее хватило, это закинуть ногу на ногу.
И действительно, в прихожей раздались тяжелые шаги, и в проеме появились два амбала. Они окинули взглядом комнату и, убедившись, что кроме Андрея и Нади здесь никого нет, обернулись. Один из них приглашающе махнул рукой. На этот раз шаги в прихожей были чаще, легче, быстрее. И в арочном проеме возник улыбающийся Бевзлин в белом плаще.
– Здравствуйте, ребята, – сказал он. – Как поживаете?
– Спасибо, хорошо, – ответил Андрей. – А вы?
– Мы тоже неплохо, – рассмеялся Бевзлин.
– А как вы сюда проникли?
– Точно так же, как я проникаю везде и всюду – с помощью взрыва, молодой человек, – Бевзлин подошел к самому креслу, в котором сидел Андрей, и остановился, закинув руки за спину и раскачиваясь с носков на пятки. – С помощью взрыва. Вот мы и снова увиделись... Как тесен мир, а?
– Я же сказал тебе тогда... До скорой встречи... Вот она и состоялась, – усмехнулся Андрей, все еще сидя в кресле.
– Мы с Андрюшей поговорили о нашей с тобой, Толя, девочке, – негромко произнесла Надя в наступившей тишине.
– Что? – Бевзлин побледнел.
– Он показал мне ее... прелестный ребенок. На тебя похожа. Внешне, конечно.
– Что? – повторил Бевзлин.
– Растет, – Надя постучала указательным пальцем по сигарете, сбивая пепел. – Улыбается, головку держит... Но на запчасти для твоих клиентов я ее не отдам, на выжимки она не пойдет.
– На выжимки пойдет вот этот твой хахаль! А ну-ка встань! Встань, падаль! – вдруг взвизгнул Бевзлин, мгновенно потеряв самообладание. Слова Нади лишили его обычной уверенности. Он размахнулся и хотел было ударить Андрея ногой, но тот был готов к этому и успел подхватить ногу. Резко поддернув ее вверх, он заставил Бевзлина грохнуться спиной на пол. К Андрею тут же бросились два амбала, но тот был уже наготове и одним движением ноги опрокинул перед ними столик с остатками скромного пиршества.
