Антон Леонтьев - Вечность продается со скидкой
В хозяйственных делах французский муж оказался скуповат, выдавал Ирине деньги под расчет и требовал чеки.
– Где ты нашла такую дорогую вырезку, – ворчал он. – И зачем относить белье в прачечную, ты же домохозяйка, у тебя полно времени. Не нужно транжирить, Ирэн!
Больная мамочка Мишеля оказалась под стать сыну – Ирина быстро поняла, в кого он уродился. Мамаша проживала на соседней улице, приходила «в гости» к Ирине в любое время и строго контролировала все ее действия.
– Ты должна быть благодарна моему дорогому Мишелю, он вытащил тебя из нищеты, из коммунистического ада. Помни об этом.
Свекровь зудела и зудела, причем намеренно набивалась ходить по магазинам с Ирэн.
– Милая моя, я слишком стара, чтобы носить тяжести, – говорила она: сумки приходилось таскать Ирине. Крошечный горбатый автомобиль Мишель не доверял жене, заявляя, что не женское это дело водить машину, не дай бог, случится авария, и тогда ему до конца жизни не расплатиться.
В каждом из магазинов мадам Дюбуа оживала, рассказывала продавцам и знакомым о том, что это – ее невестка из России.
– Она очень благодарна моему мальчику за все, – заливалась соловьем старуха. – Ирэн, расскажи, как тебе плохо жилось при Советах!
Ира с затаенной грустью вспоминала счастливую жизнь в Москве. Тогда ей не приходилось унижаться, трястись над каждым грошом и выслушивать чьи-либо нотации.
Дети Мишеля оказались славными мальчуганами, которые искренне полюбили Ирину. Это не понравилось мадам Дюбуа.
– Зачем ты настраиваешь моих внуков против меня? – приставала она к невестке. – И почему ты сегодня задержалась? Только не говори, что в магазине были очереди. Это не Россия. У тебя кто-то появился? Так-то ты благодаришь моего Мишеля!
Ира с каждым прожитым в семействе Дюбуа днем все отчетливее понимала, что совершила роковую ошибку. И что теперь? Вернуться назад? Какая-никакая, но жизнь в Париже пленила ее. Ира не хотела возвращаться в СССР. Ей ужасно не хватало маленькой дочки. Из нескольких коротких писем, которые дошли до нее от родителей, она узнала, что у них все в полном порядке. Она им не звонила – Мишель заявил, что не собирается оплачивать километровые телефонные счета. Ирина отослала в Москву несколько открыток с видами Марселя, Ниццы, Сен-Тропе. Пусть все думают, что дела у нее идут хорошо.
– Милочка, не думай, что вы с Мишелем поедете отдыхать в этом году. У нас совсем нет денег. Ты так неэкономно ведешь хозяйство, – вздыхала свекровь. – Мой мальчик хочет подарить мне шубу, ты ведь не возражаешь? Он такой любящий сын!
Семье постоянно требовались деньги. Мишелю и его вечно болеющей мамочке нужна была постоянная прислуга и воспитательница для детей. Бывшая жена Мишеля убежала с молодым любовником, не выдержав тягот семейной жизни. Мадам Дюбуа каждый день вспоминала ее недобрым словом, желая ей сломать шею или подавиться.
– Тебе так повезло, Ирэн, а ты не ценишь это! – восклицала она.
За год Ирина превратилась в замученную и крикливую торговку. Однажды она с удивлением обнаружила у себя первый седой волос. Не может быть! Ей нет и тридцати! На что она растрачивает свою жизнь – на лентяя Мишеля и его въедливую матушку.
Ирина постоянно подрабатывала. Она окончила в Москве музыкальную школу, поэтому дала объявление о том, что обучает игре на фортепиано. Желающих нашлось не так уж много. Чуть больше оказалось тех, кто хотел изучать русский язык. Среди ее учеников был пламенный французский коммунист, непременно желавший изучать русский по трудам Ленина, несколько детей и внуков эмигрантов первой волны и парочка друзей Мишеля, которые, следуя совету своего приятеля, собирались в Москву для поиска подходящих супруг. Ирине было заранее жаль бедных девушек, которые клюнут на блестящую приманку и окажутся в незавидном положении.
В один из июльских дней, когда большинство парижан уехали из столицы предаваться безмятежному отдыху, Ирина заполучила нового клиента. Ей позвонил строгий мужчина и стал настойчиво выпытывать подробности ее биографии. Ирина не понимала, зачем желающему изучить русский язык требуется знать, где и когда она родилась.
– Вы нам подходите, – подвел итог незнакомец. – Ждите, на днях с вами свяжутся.
Ирина пожала плечами и практически моментально забыла о звонке. Мало ли в Париже странных людей. У нее и без этого хватало забот.
Однако ей позвонили вечером того же дня.
– Мадам Дюбуа, – торжественно объявил тот же голос, – завтра вы начнете занятия русским языком с господином Костандиллисом. За вами заедет машина. Будьте готовы в пять часов пополудни.
– Мне это неудобно, – произнесла в трубку Ирина, но ответом ей были короткие гудки. Собеседник отключился.
– Костандиллис, Костандиллис, – перебирала в памяти мать Мишеля. – Видимо, богатый грек, раз он посылает за тобой машину. Сумму гонорара оговорили?
– Нет, – ответила Ирина. Она была не рада, что согласилась. Несколько постоянных клиентов, изучавших русский, ее вполне устраивали.
– Ох уж эта русская непрактичность, – заметила скуповатая мадам Дюбуа. – В первую очередь обсуди вопрос вознаграждения. Греки – народ хитрый. У него, наверное, денег куры не клюют, так что можно запросить побольше. Ты же знаешь, как нуждается наша семья.
Ирина знала. Мадам Дюбуа недавно возжелала сменить спальный гарнитур, и Мишель – любящий сын – никак не смог отказать мамочке в этой безделице. С трудом накопленные Ириной деньги от занятий целиком пошли на выполнение прихоти свекрови.
Замотавшись, Ирина совсем забыла, что в пять часов должна приехать машина и отвезти ее к Костандиллису. Вспомнила она об этом без десяти пять. Взглянув в зеркало, Ира ужаснулась. Грек, увидев ее, сразу откажется от услуг такой преподавательницы. Когда в небольшом дворике их облезлого особняка раздался нетерпеливый автомобильный гудок, Ирина судорожно выбирала, какой из трех костюмов ей надеть – строгий темный, розовый или в горошек.
– Какая ты нерасторопная, – всплеснула руками мадам Дюбуа.
В отличие от невестки, она всегда была подтянута, волосок уложен к волоску, на лице – дорогой макияж.
– Тебя уже ждут. Не может быть! – ахнула свекровь, выглядывая в окно. – Ты только посмотри!
Одевшись и еле успев накрасить губы, Ирина спустилась вниз. Ее ждал роскошный лимузин – таких даже в Париже она видела всего несколько штук. Предупредительный шофер распахнул перед ней дверцу. Ирина откинулась на мягком кожаном сиденье и закрыла глаза. Она проверила папку с учебниками. Так и есть, забыла взять свои конспекты.
Машина уже тронулась, не просить же шофера остановиться и подождать ее. За время поездки он не проронил ни слова. Лимузин плавно передвигался по улицам Парижа и в итоге остановился около особняка на Елисейских Полях.
Шикарный, выстроенный при Наполеоне III особняк в стиле позднего классицизма не шел ни в какое сравнение с жалким обиталищем семьи Дюбуа. Ирине никогда раньше не приходилось сталкиваться с настоящим богатством. Она с белой завистью и легким вздохом замирала около ювелирных витрин и эксклюзивных бутиков, где выставлялись лучшие экземпляры одежды от кутюрье. Дюбуа принадлежали к среднему классу, у них никогда не было денег на излишества.
Ирина шагнула в раскрытую дверь. Такого великолепия она никогда не видела!
Снаружи абсолютно европейский, внутри особняк поражал восточной роскошью. Похоже, владельцы не просто не скупились, они намеренно сорили деньгами. Шелковые обои, мраморный пол, картины импрессионистов, которые, как показалось Ирине, подбирали лишь для того, чтобы показать богатство, но никак не вкус.
– Мадам Дюбуа, – рядом с ней возник смуглый человек неопределенных лет. Ирина чуть не выпалила заранее заготовленную фразу о том, что она счастлива познакомиться с господином Костандиллисом…
Тот покачал головой и чуть заметно улыбнулся:
– Я личный секретарь господина Костандиллиса. Это я беседовал с вами по телефону. Мой хозяин вас ждет. Вы взяли все, что необходимо для занятий?
Ирина вспомнила, что забыла конспекты, но отступать было поздно. Она убедилась, что неведомый ей грек жутко богат – и платить за занятия он сможет больше, чем другие.
– Конечно, – произнесла Ирина. Особняк на Елисейских Полях напомнил ей давнишние мечты. Именно так должен выглядеть дворец, в котором ожидает ее сказочный принц.
Личный секретарь грека снова кивнул и, не говоря ни слова, двинулся в путь. Они прошли через анфиладу из семи или восьми комнат. Ирина поражалась: дизайн каждой разительно отличался от предыдущей. Везде сверкало слишком много позолоты, роскошь так и била в глаза. Это характерно для людей, выбившихся в нувориши из самых низов.
Они остановились около двери из мореного дуба. Рядом с ней располагался письменный стол – рабочее место секретаря. Подняв трубку телефона, инкрустированного бирюзой, он с почтением проронил несколько слов.
