Анна и Сергей Литвиновы - Звезды падают вверх
В половине третьего ночи она окончательно сдалась. Зажмурив глаза, на ощупь, прошла через гостиную на кухню. Заварила себе кофе. В глазах щипало: от горя, от бессонницы, от безысходности. Только бы пережить завтрашний день!
***Второй раз Лена проснулась в половине одиннадцатого. Иван пил кофе, пристроившись у окна. Агронома в купе, к счастью, не было. Лена немного полежала с закрытыми глазами. Потом на ощупь дотянулась до своей сумочки, которую она, как и полагается в отечественных поездах дальнего следования, держала под подушкой. Вытащила пару драже «тик-так». Бесшумно положила их в рот – Иван ведь поцелует ее, когда увидит, что она проснулась, ведь так?
Рассосав конфетки, она опустила руку и ласково взъерошила его волосы:
– Доброе утро!
Иван сжал ее руку в своих крепких ладонях:
– Проснулась, красавица…
Она нагнулась, потянулась поцеловать его.
– Не упадешь?
– Не-а… Ты – сильный. Поймаешь…
Он нежно ответил на ее поцелуй. Пощекотал языком Ленины губы. Обдал ее жаром своего тела, и у нее перехватило дыхание. Утро начиналось хорошо.
***Подружки опаздывали. Обещали прийти пораньше, часиков в девять, но уже половина одиннадцатого, а девчонок все нет. И осуждать их не за что. Она сама бы на их месте тянула до последнего…
Домашними зеркалами пользоваться нельзя. Сколько было можно, она тянула – не хотелось идти в спальню и проходить для этого через гостиную. Но в спальне остались не только косметичка с маленьким зеркальцем, но и одежда. Наконец она решилась. В этот раз не удержалась, открыла глаза. И разрыдалась, бегом бросилась обратно на кухню. Она не может пройти мимо… Машинально открыла забитый водкой холодильник, с трудом подавила искушение открыть бутылку и выпить – прямо сейчас. На подоконнике оставались ЕГО сигареты – ядреная «Прима». Она порывисто вытянула из пачки сигарету, прикурила… Запах дыма ударил ей в ноздри. Она с ужасом почувствовала, что «Прима» пахнет не только табаком. Явственно ощущались запахи его одеколона. И его тела – у него всегда был какой-то особенный, волнующий запах… Она опустилась на пол. После бессонной ночи и сигареты натощак перед глазами поплыло, сердце прихватило. Облокотившись спиной о батарею, она покорно отпустила остатки сознания… В таком виде – в ночной рубашке и с потухшей сигаретой в бледных пальцах – ее и застали подружки, которые наконец-то соизволили явиться.
Приволжск. 7.05 (по местному времени). Капитан ПетренкоБагажа у Петренко не было. Он первым вышел в здание аэропорта. Прошел сквозь строй встречающих и таксистов – те его разве что за руки не хватали. Капитан упорно мотал головой на все их предложения поехать куда угодно – хоть в центр города, хоть в Саратов, хоть в Тольятти. Он поспешил к справочному бюро. Оно, несмотря на полночный час, было, к радостному удивлению Петренко, открыто – и уже через пять минут он, заплатив четырнадцать рублей, получил в окошке бумажонку с адресом Максима Павловича Карандышева. Все оказалось так просто. Ему не понадобился ни компьютер, ни поддержка Буслаева из Москвы, ни сеть Комиссии с ее обширнейшей базой данных.
На выходе из здания аэровокзала Петренко «проверился». Он не был разведчиком, и его никто не учил обнаруживать слежку и «обрубать «хвосты». Он привык действовать на своей территории, в условиях не враждебного, но дружественного окружения. Поэтому о том, как распознать «наружку», Петренко знал только из шпионских романов. Он прибегнул к старому трюку с развязавшимся шнурком. Было похоже, что никто за ним не следил. Капитан быстро подошел к стоянке такси и, не торгуясь, сел в одну из машин.
– В город! – приказал он водиле. – Там скажу куда.
Капитан, разумеется, не мог ни видеть, ни слышать, как в одной из машин поблизости, «девятке» с тонированными стеклами, прохрипела рация:
– Объект уходит в город. Такси желтого цвета 12-12 ВЛ. Вести не надо. Повторяю: вести его не надо. Выезжайте на место. Как поняли меня?
– Понял вас хорошо, – отозвался стриженый амбал за рулем. – Вести объект не будем, выезжаем на место.
«Девятка» не спеша отвалила от тротуара.
***Игра, кажется, подходила к концу.
На душе, особенно после того, что произошло позавчера, было муторно. Он старался не думать ни о случившемся, ни о том, что ему предстоит совершить в ближайшие дни. Это как лечение, думал он. Как будто принимаешь горькое, отвратное, муторное лекарство. Но надо перетерпеть. Зато в один прекрасный день проснешься свежий, радостный, бодрый… Так и тут: потерпишь немного – и скоро, очень скоро, откроешь глаза в беленьком домике над морским обрывом, и солнце будет светить сквозь решетчатые ставенки…
Мечта о домике, кажется, потихоньку начинала материализовываться. Вчера Оператор достал из запасного тайника послание от своих американских друзей. По обыкновению тщательно проверился. Все было спокойно, за ним никто не следил.
Дома, применив ветхое, тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года, издание «Трех товарищей» Ремарка, он прочитал адресованное ему шифрованное сообщение из Лэнгли. Агента Оператора извещали, что в качестве благодарности за проделанную работу, а также в виде задатка за выполнение операции «Ясновидец» на его счет в швейцарском банке уже переведена сумма в сто пятьдесят тысяч американских долларов. В шифровке американские друзья настаивали: очень желательно, чтобы «объект» был вывезен из России живым и по возможности здоровым. В совершенно крайнем случае, если все варианты ухода «объекта» за кордон не сработают, Оператору предлагалось его ликвидировать. Соответственно вознаграждение за доставку «посылки» в страны свободного мира было обещано ровно в два раза больше, чем за уничтожение. К тому же «вывезти объект» означало еще одно, о чем в послании не говорилось, но подразумевалось. А именно: ему, Оператору, придется расшифроваться самому и также покинуть страну. Вот чего ему хотелось сильнее всего – это сбежать из России. И как можно скорее.
Шифровка, полученная из Центра, содержала также два плана – основной и запасной, – предусмотренных для отхода из страны вместе с «объектом». Кроме того, в тайнике Оператор обнаружил две ампулы с сильнодействующим наркотиком. Эти препараты, пояснялось в послании, передаются агенту на тот случай, если переговоры с «объектом» не увенчаются успехом и его придется вывозить из страны помимо его воли. Интересно, как они представляют себе это чисто физически? Что, он взвалит экс-капитана на плечо и потащит через границу?
Однако Оператор отчего-то не сомневался, что ему удастся договориться с Кольцовым. Условия, которые американцы предложили «объекту», поразили даже его воображение. Кольцову можно было посулить максимум десять миллионов долларов плюс убежище в тихой стране. Оператор почувствовал укол профессиональной ревности: ему за всю операцию, за весь риск предстояло получить куда меньше. Жаль: не удастся получить деньги, адресованные «объекту», самому, а потом замочить его! Такой случай «тихие американцы», конечно же, предусмотрели. И все-таки десять зеленых «лимонов» для Кольцова – как-то уж чересчур много. Они, видать, решили поразить воображение «объекта». Разве можно, смекнули они, устоять против такого предложения – да еще полунищему российскому военному отставнику, подрабатывающему частным извозом!.. Не устоит он, ох не устоит… Он, Оператор, и перед меньшей суммой не устоял…
Да, он сломался… А вот теперь ему так муторно и тоскливо… Откуда эта ноющая боль? То ли сердце, то ли желудок… Скорей бы все это кончилось… Оставалась последняя фаза операции: выйти на «объект» и вступить с ним в контакт. Кольцо вокруг него, кажется, сжималось. Бог даст, все решится в течение ближайших полусуток.
Итак, последние двенадцать часов. Двенадцать часов напряжения и страха. Последние полсуток в этом удушливом, унылом, бандитском государстве… А там: «Прощай, немытая Россия!..» Он волновался, как всегда, перед решающей стадией операции и молил бога, чтобы у него все получилось.
Поезд Москва – Поволжск. 10.35. Кольцов и Лена– Что ты с ним сделал? – с ужасом спросила Лена.
Она решила предать забвению вчерашнюю перепалку со вздорным попутчиком. Поэтому, выглянув в коридор, предложила ему пройти в купе и выпить вместе кофе.
Но Юрий Васильевич, с благоговейным ужасом взглянув на Ивана, пробормотал:
– Нет-нет, спасибо. Мне и здесь очень хорошо.
Его голос на пониженных тонах звучал необычно подавленно.
Агроном остался стоять в коридоре, обозревая заоконный пейзаж, а Лена с Иваном в приятном уединении принялись за кофе.
– Иван, ну объясни… Мне же интересно… Как ты с агрономом-то управился?
Кольцов пожал плечами:
– Я и сам не знаю! Когда в шесть утра он включил радио, я ужасно разозлился. И самому спать хотелось, и тебя будить жалко… Честное слово, я просто вывел его в коридор. Посмотрел в глаза и попросил нам не мешать.
