Джеффери Фарнол - Седина в бороду
- Шриг, - спросила миледи, понизив голос, но очень настойчиво, - вам часто доводилось видеть смерть?
- Частенько, мэм.
- Это очень страшно? Очень больно?
- Все зависит от того, как наступает смерть, мэм.
- Скажем, от пули.
- О, это очень легкая смерть, мэм. Краткое мгновение и все. Стреляешь в надлежащее место и... - Он щелкнул пальцами.
- Внезапная боль, Шриг? Внезапная боль, а затем сон?
- Сон? - задумчиво переспросил мистер Шриг. - Все может быть.
- Наверное, в эту самую минуту в мире умирают сотни людей! Это обычное событие, разве не так, Шриг?
- Совершенно верно, мэм! - кивнул он. - Но Господь с вами, миледи...
- Да, да, я понимаю, мои слова могут показаться слишком мрачными, - она отпустила его руку, - но тот, кто уже чувствует дыхание смерти, тот, кто находится на пороге иного мира, не может не думать о том, что его ждет впереди. Что ж, до свидания, Шриг, вы очень добры ко мне. Спасибо вам, вы скрасили немало тоскливых часов... До свидания!
Она в изнеможении откинулась на подушки и прикрыла глаза.
Мистер Шриг внимательно посмотрел на нее, на его обычно безмятежном лице появилось обеспокоенное выражение.
- Мэм, - мягко произнес он, - могу ли я что-нибудь сделать для вас?
- О, нет, нет! - Она раздраженно покачала головой, по-прежнему не открывая глаз. - Никто не может мне помочь. Никто! До свидания, Шриг. До свидания и спасибо вам!
Мистер Шриг медленно направился к выходу из гостиной, но у самой двери остановился и взглянул на Еву-Энн, поглощенную своим рукоделием. Заметив его взгляд, она встала и бесшумно двинулась следом за ним. На пороге мистер Шриг остановился, покачал головой, оглянулся через плечо, пробормотал "Очень подозрительно!" и скрылся за дверью. Ева-Энн заперла замок и вернулась в гостиную. Миледи все еще лежала на подушках с закрытыми глазами. Казалось, она заснула. Но едва Ева-Энн взялась за иглу, как миледи резко спросила девушку:
- Что ты там шьешь, Ева-Энн?
- Одеяло для новорожденного миссис Тримбер, но...
Тут девушка испуганно смолкла. Миледи, уткнувшись в подушки, разрыдалась. Ева-Энн отбросила в сторону шитье и кинулась к ней.
- Мэриан. - Она ласково обняла ее. - Мэриан, дорогая, что случилось?
- Младенец! - прошептала миледи сквозь слезы. - О, Ева-Энн, если бы только у меня был ребенок! Я могла бы быть сейчас совсем иной, гораздо лучше, добрее...
- Нет, не надо так говорить! - девушка еще крепче прижала ее к себе. Ты вовсе не злая, просто на время сбилась с пути. Но когда-нибудь, Мэриан, когда -нибудь Бог возьмет тебя за руку и поведет за собой, верь мне!
- Меня не возьмет, нет! - исступленно вскричала миледи, подняв к свету свою тонкую руку и ужасом глядя на нее. - Бог никогда не решится коснуться этой грешной руки!
- Это не так! - Ева по-матерински баюкала сотрясаемое рыданиями тело. Он милостив. О, Мэриан, поверь мне, в тебе столько хорошего, что Бог никогда не оставит тебя. Ты ведь его дитя. Он любит тебя так же, как и всех своих детей. Поэтому не говори так и уповай на милость Господа.
Миледи испуганным ребенком, ищущим утешения и ласки, прижалась к Еве-Энн. У нее вдруг потеплело на душе от этих простых и ласковых слов, от этих по-матерински нежных рук.
- Ева, милая моя, - спросила она вдруг, - а ты веришь, что по ту сторону ужасного мрака, называемого смертью, нас ждет Бог?
- Да, Мэриан.
- И ты думаешь, он возьмет меня за руку? Вот за эту грешную руку?
- Да, Мэриан, возьмет. И поведет за собой, и согреет своим сиянием.
- Поцелуй меня. Ева-Энн, поцелуй меня, мой ангел милосердия и утешения.
Ева-Энн ласково поцеловала ее, и они обнялись. Вдруг миледи лихорадочно прошептала:
- Скажи мне, Ева-Энн, ты... ты... действительно?
Раздался внезапный стук в дверь. Ева-Энн собралась было встать, чтобы открыть, но миледи удержала ее.
- Нет, сначала ответь! Я не отпущу тебя, пока ты не ответишь!
Девушка, вспыхнув под требовательным взглядом миледи, тихо сказала:
- Да, Мэриан, действительно. Всем сердцем!
Тогда миледи ласково поцеловала ее и отпустила. Ева-Энн поспешила открыть дверь. На пороге стоял маленький мальчик, тело его прикрывали чрезвычайно живописные лохмотья, он искательно улыбнулся и прнзительно заголосил:
- О, мэм, пожалуйста, пойдемте, мама говорит, что малыш не шевелится, она думает, он умирает. Пойдемте скорее!
- Иди, Ева-Энн, иди, милая моя! - В голосе и движениях миледи сквозила лихорадочная поспешеность. - Вот твой плащ. Так, давай я накину его на тебя. Можешь не торопиться с возвращением, я чувствую себя хорошо. Поспеши же, ангел мой, и пусть бог наградит тебя тем счастьем, которого так страстно желает моя душа.
С этими словами она порывисто поцеловала Еву-Энн в лоб и вытолкнула ее на лестничную площадку, захлопнув тяжелую дверь.
Какое-то мгновение она стояла, озираясь вокруг, словно насмерть перепуганный ребенок, затем вздрогнула и закрыла лицо руками!
- Счастье! - пошептала она. - Помоги мне, Господи!
Она подошла к окну, распахнула тяжелые ставни и протянула руки навстречу солнечному сиянию.
- О Боже! Если ты действительно слышишь меня, то дай ей то счатье, которго я так и не узнала, дай ей то, что я так легко отринула от себя подари ей детей и радость материнства!
Глава XXXIX,
в которой миледи отправляется в последний путь
Заходящее солнце преобразило мир трущоб, расцветив его в удивительно нежные цвета. Багряное небо с подсвеченными косыми солнечными лучами облаками поражало своей красотой, и даже грубый люд Джайлз-Рентс то и дело останавливался, чтобы взглянуть на это чудо. Привычные грязь и мрак окружающих улиц, казалось, отступили, и на их месте сиял прекрасный мир.
И даже миледи, торопливо пробирающаяся сквозь толпу, целиком ушедшая в свои мрачные мысли не может не заметить удивительной красоты, посетившей Джайлз-Рентс. Она поднимает глаза к сиянию, льющемуся с небес, и молодость возвращается к ней, а вместе с молодостью и спокойная радость бытия.
Где-то в глубине суматошного людского муравейника, в лабиринте узких улочек и переулков раздаются нежные звуки скрипки. Миледи, как зачарованная следует в направлении чудесной мелодии. Музыка звучит все громче и громче, маня и притягивая обитателей трущоб.
И вот уже миледи в центре толпы, жадно внимающей волшебной игре скрипача. Она вглядывается в грубые лица, преображенные чистой мелодией, в глаза, зачарованные мечтой. Миледи торопливо пробирается вперед, а вокруг нее царит мир добра и любви, мир, о котором всегда мечтала ее мятежная душа. И улыбка играет на ее помолодевшем лице. Миледи входит в открытую дверь, поднимается по темным скрипучим ступеням и входит в комнату, где за столом сидит одинокий человек. Она что-то повелительно шепчет ему, он срывается с места и исчезает.
Скрипач уже совсем рядом с Яблоневым Подворьем, он медленно идет по улице. Скрипка поет все нежнее, все мечтательнее. Его глаза, наполненные слезами радости, обращены к сияющим небесам. Отблески волшебного света достигают мансарды сэра Мармадьюка. Закатные лучи ласкают старенькую узкую кровать, кресло, грубое шерстяное пальто и человека, на плечи которого оно накинуто. Человек что-то пишет, он полностью поглощен этим занятием. Чьи-то шаги неслышно крадутся по лестнице. Перо продолжает скрипеть. Рука осторожно отодвигает задвижку. Перо строчит, не переставая. Дверь медленно и бесшумно отворяется. Перо, наконец, останавливается, человек за столом выпрямляется и замирает, уставившись в одну точку. Фигура за его спиной вскидывает руку, несущую смерть.
Скрипач улыбается, дети вокруг него танцуют. Веселая плясовая мелодия волнами радости накатывает на слушателей, но внезапно музыка обрывается, смычок застывает в руке. Взгляд скрипача с ужасом застывает на окне мансарды. Дети замирают, мужчины и женщины забывают о своих мечтах, сотни глаз обращают свой взгляд туда, куда смотрит маленький скрипач. А из узкого слухового окошка доносится сухой щелчок, и струйка голубоватого дыма уносится в небо. Скрипач вскрикивает, его руки как-то странно дергаются, он спотыкается, падает и остается лежать в пыли, недвижимый, словно сраженный невидимой дланью.
Эхо зловещего звука все еще висит в воздухе, и тут начинается столпотворение. Кто это? Что это? Выстрел! Это выстрел! Убийство!
Оглушительный гам поднимается над Яблоневым Подворьем, паника охватывает обитателей Джайлз-Рентс, и сквозь испуганную, растерянную толпу, танцующей походкой скользит никем не замеченный, худощавый и сутулый человек. По пути он незаметно толкает закутанную в плащ фигуру.
- Все в порядке, хозяин! Свистун свое дело знает! - шепчет он. Следуйте за мной.
Они протискиваются к маленькой мрачной дверце и начинают взбираться по темной скрипучей лестнице. Их торопливые шаги заглушают звук еще чьих-то ног. Они добираются до полуоткрытой двери. на лестничной площадке стоит едкий запах пороха. В комнате их встречает маленький изможденный Свистун Дик. Он коротко кивает им. В руках у него пистолет, пистолет все еще дымится.
