Александр Холин - Лик Архистратига
— Глянь, заяц побежал, — обрадовался как ребёнок Ефрем.
— Ну и что? — пожал плечами Иван Кузьмич. — Чего только здесь мы не увидим. Вон стадо овец пасётся.
— То овцы, а то заяц, — упрямился Котёныш. — Если у них зайцы промеж отар бегают, то тут жизнь совсем другая.
— Конечно другая, — согласился Окурок. — У зайцев — заячья, у овец — овечья.
— Да ну тебя, — отмахнулся Котёныш.
Они уже подъезжали к столице Десяти городов, стране, раскинувшейся от современного Северного Казахстана и до глубин Игримских болот, занимающих Западную Сибирь в наше время. Кто бы знал, что ещё при Василии III когда появились Строгановские соляные копи на Южном Урале и многие отважные стали ходить «За Камень», то есть за Рипейские горы, они открывали места давно уже открытые китайцами, иранцами, евреями, греками, шумерами.
Российская страна Десяти городов дарила себя всему миру, ничего не прося взамен. Это царство возникло, когда выходцы из Арктиды спустились вдоль Рипейского хребта. На границе гор и степей возникло государство, перенёсшее времена Всемирного потопа и частичной гибели человечества. Отсюда множество наций, народностей, племён принялось переселяться в другие земли.
Что же это было: желание заполонить своими потомками, знаниями и памятью о себе весь существующий, но ещё очень дикий мир или же просто Божья Благодать? Сакраментальные мысли давно уже посещали голову отставного офицера, только он не готов был поделиться с ними ни с кем. Даже со своим новым знакомым. Хотя тот не внушал никакого опасения. Ну, профессор. Ну, экстрасенс. Работа такая. Хотя какая это работа? Мистикой надо жить, в экстрасенсорике существовать, иначе — всё профанация и шантаж.
На шантажиста, по мнению офицера, его новый знакомый никак не тянул.
Почему? Во-первых, в ночных исследованиях нет никакого денежного интереса ни со стороны Гохрана, ни со стороны профессора. Во-вторых, он вызвался помочь Наталии Юрьевне по своей личной, совсем не меркантильной причине, а из каких-то профессиональных соображений. В-третьих, его самого увлекала и затрагивала экстремальная ситуация, то есть, профессор не мог жить без бурления адреналина в крови. Недаром же он совсем не испугался, оказавшись в чужом времени и пространстве. Хотя на самого Ивана Кузьмича это произвело неизгладимое впечатление. Что делать? Жизнь нам диктует свои, иногда совсем неадекватные правила.
Курган хоть и казался живым, а всё-таки был совершенно безлюден. Сразу бросалось в глаза, что строения в городе выполнены только из глины, вернее, из глиняных блоков вперемежку с деревянными столбами — это была какая-то местная диковинка, потому что ни в одной стране, ни в одном городе за всю историю человечества такого специализированного строительства ещё не применяли.
Внизу кургана громоздились возле крепостных стен каменные бабы, подпирающие собой мощный косогор, охраняющие то ли вход, то ли выход из города, а может и то и другое, потому что ворот в городе было всего двое. Одни на север, другие на юг. Может быть, были и другие ворота, однако обхоженными и объезженными оставались только северный и южный тракты.
Но всё же, каменные бабы с городскими глинодревесными строениями, макушкой холма, украшенной огромным дворцом, казались единством человека и природы. Тут же вспомнились московские стеклобетонные билдинги с полимерными крышами, стремящиеся рассечь небо по примеру Вавилонской башни. Сразу стало обидно, что в огромном мегаполисе почитаются чаще искусственные стройматериалы, чем природные.
Здесь же всё выглядело частью самой природы, а не антагонистическим изобретениям технократии. Даже каменные бабы тут не казались чужими. А у некоторых из них на головах были обыкновенные венки, сплетённые из живых цветов. Может быть, просто занимались украшением памятников дети или их родители в память о ком-то или о чём-то, но само отношение к неживым памятникам говорило о многом.
Подъезжая к мосту, оба гостя обратили внимание на сконструированные за городом, даже за рекой сложенные из камня печи, горевшие непрерывно. Над огненным чревом каждой печки смонтированы были вместительные чаны. Возле этих уличных очагов хозяйничало по нескольку человек, но никакой еды печники ни для кого не готовили. Странным показалось ещё то, что возле каждой печи имелся колодезный сруб, в который нет-нет да и заглядывали зачем-то печники.
— Чего это они кашеварят? — подумал вслух Иван Кузьмич. — На улице смастерили такие огненные буржуйки — закачаешься.
— Скорее всего, здесь давно руду плавить научились, — отозвался Ефрем. — В таких мартеновских печах раньше и на Среднем Урале металл выплавляли по ту сторону «камня». Я где-то читал об этом. Но одно дело читать, а совсем другое — увидеть воочию.
— Уж не хотите ли сказать, милейший, — недоверчиво хмыкнул Окурок. — Что наши предки в бронзовом веке уже научились сталь плавить? Бред какой-то.
— Не бред вовсе. Историю Государства Российского знать надо бы не только понаслышке, — отрезал Котёныш. — Теперь ясно, откуда Демидовы секрет плавки металла раздобыли. Недаром они первыми снаряжали походы «за камень». А зачем, тогда почти никто путешественников не догадывался и не задумывался.
— Ну, ежели так считать…
— А как? — оборвал собеседника Котёныш. — На Руси-матушке не только воевать умели, а ещё и кое-что получше. Правда, неизвестно было, откуда знание пришло. Ведь не из болота же.
— Что за болото? — поинтересовался Окурок. — Про это я тоже слышал, да как-то пропустил меж ушей.
— Раньше русские металлурги руду из глухих болот вытаскивали, — принялся пояснять Милетин. — Вот и здесь в чанах над огнем, скорее всего ржавая болотная жижа, которую выпаривают, потом сгусток смешивают с другими выпарками и в результате получается железо и бронза. Отсюда недалеко Игримские болота, где русичи научились добывать и выплавлять сталь много раньше, чем она появилась в Египте и Китае.
— Ладно тебе, профессор, — недоверчиво хмыкнул Окурок. — А то ты здесь скоро лекции читать начнёшь о вреде курения и аномальных явлениях мартеновского общества. Ты лучше скажи, любезный, не заметил ли необычной безлюдности этого города? В наших городах всегда и везде полно людей работающих и неработающих. Тем более возле ворот любого города множество магазинчиков, лотошников, масыг, воришек. А здесь никого. Такое, пожалуй, наиболее реальнее для любого населённого пункта. Но это у нас. А у них? Несколько живых встретили всё-таки караван, потом, какие-то рабочие тоже у печей, да и скот на лугах пасут живые люди. Значит, если есть скот, есть и хозяева. Так что жители не обязаны вовсе высыпать на улицы встречать нас долгожданных, то есть гостей, какими бы ни были мы интересными. А некоторая безлюдность города, думаю, просто потому, что все стараются заниматься реальными делами, а не шляться почём зря, занимаясь общественным руководством с попутной раздачей ценных советов.
Проезжая дорога заканчивалась у реки. Мост выгнул спину, покрытую поперечными брёвнами, над довольно быстрыми струями реки.
— Так, — подытожил Иван Кузьмич. — Вот она та самая Сынташта. Дел говорил, что здешняя речка впадает в Тобол, который в свою очередь стремится слиться с Иртышом. Значит, это место находится где-то в Западной Сибири или на Южном Урале, я правильно предположил? Добираются сюда заезжие гости кому как удобно. Весь вопрос, в каком времени мы оказались? Во многих не слишком прогрессивных сибирских городах нашей эпохи ещё можно встретить такой говорок, на каком общался дед с малым, да что-то слишком он смахивает на древнерусский. Что ритуальной маске подвержены многие силы энергетики — это и так было ясно, но неужели она может закручивать спираль времени по своему хотению?
Окурок замолчал, и некоторое время они с Ефремом ехали молча, вероятно, каждый по-своему переваривая высказанные соображения. Право слово, одно дело оказаться на каком-то далёком расстоянии от любимого города, но в своём времени и эпохе. Совсем по-другому это выглядело, если наши путешественники мерили шагами временные слои прошлого, из которого вообще могут никогда не возвратиться.
За мостом в подножии городского холма пара лесорубов обтёсывала топорами срубленные брёвна, не обращая внимания на окружающий мир.
— Бог в помощь, мужики, — попробовал поздороваться с ними Ефрем, когда горбатый мостик остался позади, и от городских открытых для свободного входа ворот путников отделяло лишь небольшое расстояние.
— Есть и будет, — оба местных жителя, не прерывая работы, кивнули, приветствуя приезжих.
Но экстрасенс решил так просто не сдаваться, то есть, не расходиться с одним только приветствием, несмотря на то, что его приятель толкнул кулаком в бок. Плотники кивнули ему, значит, не брезгуют разговором с чужаками. Мало ли что они чужаки да ещё на конях, которых в этих краях пока не видно? Может, приезжим чужакам в гости к самому царю ихнему попасть надобно.
