Марина Серова - Хватайся за соломинку. Жар бабьего лета
На лице Андрея отразилось явное недоумение.
– Может, ты не знаешь, что меня еще прошлой ночью увезли из ресторана, чтобы убить?
– Я не знал… не знал… Хотя теперь все это представляется вполне вероятным.
Я промолчала.
– Знаешь, Таня, все как-то по-дурацки сложилось. Если бы можно было все повернуть вспять! Ты, наверное, думаешь, что я жалкий слабак. И наверное, ты права. Но все-таки я хочу, чтобы ты знала одно: я не убийца. Я не собирался никого ни подставлять, ни тем более убивать. Я все не так планировал. Сереги нет больше… Он был отличным парнем. Я не могу простить себе его смерти. Ты мне веришь?
– Я тебе верила.
– Ты что, плачешь?
Я покачала головой.
– Это дождь.
– Дождь? – Он только теперь заметил, что идет дождь. Удивленно посмотрел на небо и продолжил: – Как это ни парадоксально, я всегда стремился жить как порядочный человек, но почему-то мне все время что-то мешало. Судьба постоянно сводила меня с подонками, и приходилось играть по их правилам. Ты думаешь, те, с кем я работал в Москве, – невинные овечки? Да на их счету трупов не меньше, чем у иного киллера.
– Это не оправдание.
– Да, ты права. Все это отговорки. Не важно, каковы были мои первоначальные намерения, факт остается фактом. Я виновен. И Наташе жизнь испортил, и Люську погубил, и Серегу, и мальчишку этого глупого.
– И его маму.
– Да, да, и ее. А еще и тебя едва под монастырь не подвел.
Он помолчал, ожидая моего ответа, потом заговорил снова.
– Самое обидное, что именно в этот период своей бестолковой жизни я встретил тебя. Ты даже представить себе не можешь, какая это была пытка: видеть тебя.
– Что-то я не заметила, что ты страдаешь!
– Значит, я хороший актер. У меня вообще масса талантов, только вот почему-то впрок они не идут, – с горечью усмехнулся он.
– Почему ты говоришь мне все это?
– Да потому, что ты дорога мне! Неужели так трудно понять это? – Он повысил голос.
От его взгляда у меня по спине забегали мурашки.
– Андрей, тебе нужна помощь…
– Прекрати болтать ерунду! – перебил он. – Какая помощь? Кто мне будет помогать? Тюремщики? Или, может, сокамерники? Да уж, они мне помогут.
Андрей засмеялся нездоровым нервическим смехом. Он по-прежнему держал в правой руке пистолет и во время своих лихорадочных излияний поминутно размахивал им у меня перед носом. Он схватил меня за плечи. Сквозь одежду я ощущала дрожь его рук. Его верхняя губа подергивалась, на лбу вздулась и бешено пульсировала синяя вена.
– Мне никто не поможет, кроме меня самого. Я знаю, что делать.
Андрей заглянул мне в лицо.
– Ты боишься меня?
– Да, боюсь.
– А раньше? В те дни тоже боялась?
– Нет.
Его лицо исказила мука. Он отпустил мои плечи и отвел взгляд.
– Ответь, ты веришь, что я не убийца?
Я ничего не ответила.
– Вот и поговорили, – сказал Андрей, – теперь за дело.
Он поднялся и, схватив меня за руку, потянул вверх.
– Иди, – сказал он, ткнув меня в спину пистолетом.
– Куда?
– Туда, откуда пришла.
Я стояла в замешательстве.
– Иди же! Что ты стоишь!
– А ты?
– Иди отсюда, – закричал он, и лицо его перекосилось.
Я начала спускаться. Ноги скользили на мокрой траве, и я шлепнулась на землю. Андрей резким движением поднял меня и грубо толкнул вперед.
– Иди вниз и не смей оглядываться.
Я пошла. Дорога казалась мне невыносимо трудной. Я то и дело спотыкалась и поскальзывалась, боролась с искушением обернуться или побежать. Но продолжала идти, не делая ни того ни другого. Чтобы как-то совладать с захлестывающей меня паникой, я начала считать шаги.
Выстрел раздался на одиннадцатом шаге. Повинуясь инстинкту, я бросилась на землю и замерла. Сзади не доносилось ни звука. Через минуту я подняла голову и обернулась. Андрей лежал на вершине пригорка. Голова его была неестественно запрокинута назад.
Я поднялась на ноги. Все вокруг внезапно утратило реальность, я чувствовала себя словно в бредовом сне. Я пошла к Андрею. Из леса послышался голос Мельникова, который, видимо, отыскал меня по звуку выстрела. Я остановилась и махнула ему, давая понять, что со мной все в порядке, а потом снова пошла к Андрею.
Мне показалось, что прошла целая вечность, покуда я добрела до него по мокрой, вязкой земле.
* * *Взгляд его широко раскрытых глаз, казалось, был устремлен в серое небо. Косые струи дождя заливали его лицо.
Мне чудилось, что ему должно быть больно от того, что вода льется в его распахнутые глаза.
Я наклонилась и сомкнула ему веки.
