Чарльз Де Линт - Лунное сердце
— Что?!
Пэквуджи улыбнулся:
— И квин-он-а, и хоночен-о-ке называют тех, кто не обладает колдовскими способностями, хирок-ами — «безрогими». Ты сможешь отрастить рожки, но только если тебе помогут.
— Вот оно что!
Сара вовсе не была уверена, что ей хочется, чтобы у нее на лбу появились рожки. Она смотрела на человечка, стараясь по его лицу понять, не разыгрывает ли он ее, но он ответил ей совершенно простодушным взглядом.
— Значит, ты считаешь, мне надо уйти? — спросила она.
— Да. Пока можно.
У Сары был еще один вопрос, который она даже не стала произносить вслух: зачем? Ведь Пэквуджи и так прочитает его у нее в мозгу. Почему она должна доверять ему? Но, не успев об этом подумать, Сара уже и сама поняла, почему ей не хочется спрашивать. Потому что ей все равно. Она просто хочет вернуться к Талиесину.
Сара взяла гитару и положила себе на колени. Потом перегнулась через футляр, чтобы бросить последний взгляд на озеро Пинта-ва и на селение внизу.
— Пэквуджи?
— Да.
— Спасибо тебе, — сказала она и закрыла глаза.
— Думай о том, куда хочешь попасть, — стал наставлять ее Пэквуджи. — Крепко держи в голове изображение этого места и не отпускай.
На мгновение наступила тишина, потом Сара услышала, как Пэквуджи заиграл на своей дудочке мелодию Лунного сердца, которой ее научил Талиесин.
«Откуда он узнал?..» — удивилась Сара, но тут земля ушла у нее из-под ног, и она поспешно сосредоточилась на желании попасть на берег в тень под скалой Персе. Не будучи искушенной в подобных путешествиях, она боялась, как бы оно не закончилось неизвестно где…
Звук дудочки Пэквуджи затихал, его сменил шум волн, обрушивающихся на берег. Полная дурных предчувствий, Сара открыла глаза и увидела, что находится на том месте, где у Талиесина был разбит лагерь. Только там никого не было. Не осталось и следов костра. Не было ни самого костра, ни собаки, ни арфы.
«Произошла какая-то ошибка», — подумала Сара. Может быть, она попала не в то время… По коже у нее поползли неприятные мурашки. О Боже! Время! Если она странствует во времени, кто может сказать, где остановиться? Может быть, она оказалась здесь за годы до того, как попал на эти берега Талиесин? Или через годы после того, как он их покинул?
Она озабоченно закусила губу. Неужели она ошиблась, доверившись Пэквуджи? Ведь он мог отправить ее куда угодно. Или ошибка произошла из-за нее самой? Ведь она сосредоточилась на скале, а не на самом Талиесине…
Единственный выход — попробовать еще раз. Сара закрыла глаза и стала насвистывать мелодию Лунного сердца, однако на этот раз в голове у нее не прояснилось. Земля под ногами оставалась неподвижной. Пэквуджи своими силами отправил ее сюда. Без него… Сарой внезапно овладела паника, но она подавила ее.
«Спокойно, — сказала она себе. — Сначала подумай, потом паникуй». Нужно расслабиться, не думать ни о чем, только о Талиесине. Она вспомнила, что один раз это ей удалось. Тогда она еще не знала мелодию Лунного сердца. Что же она тогда сделала, что сработало? И вдруг, нервно теребя золотую полоску у себя на пальце, она поняла!
Сара поглядела на золотое кольцо. Оно было копией того, которое носил Талиесин. Может быть, оно даже принадлежало ему. Эти кольца притягивают друг друга, иначе как бы она встретила барда?
«Давай, — приказала Сара кольцу. — Делай, что тебе положено». Она поскребла кольцо пальцем и, думая об арфисте, снова стала напевать мелодию. На этот раз земля у нее под ногами вздрогнула. Колдовская сила подхватила ее, берег исчез вдали.
— Враг существует, — сказала Синс-амин, когда Киеран закончил рассказ. — И он действительно пришел из-за Большой Воды много лет тому назад, но звали его не Талиесин.
— Мы назвали его Мал-ек-а, — уточнила Ко-келли. Ее пальцы все еще постукивали по барабану, нарушая ритм, отчего у Киерана похолодела спина. Ко-келли наклонила голову, и ее маска с изображением голубой цапли покачнулась. — Если он без имени, никто не может повредить ему, — добавила она. — Но нам он повредить сможет. Найди его подлинное имя, молодой воитель, и ты заслужишь наше благоволение. Слишком многие в нашем племени молились об этом, но тщетно. Молились долгие годы.
— Разве Мал-ек-а враг нам? — спросил Теп-фюл-ин, потрясая томагавком. — Ведь это из-за него нам приходится быть сильными, как олени, которым угрожает волк, и увертливыми, как серый гусь, которому угрожает лиса. Разве это враг?
— Хочешь до времени уйти в Страну Дремлющего Грома? — спросила Целительница Шин-са-фен. — Ведь Ужас-Блуждающий-Без-Имени сразу тебя туда отправит, стоит тебе только с ним повстречаться. Можешь сколько угодно бить в барабан и потрясать тотемными палочками, пока руки не отвалятся, — ничего не поможет!
Киеран представил себе, как усмехается сейчас под маской Теп-фюл-ин.
— Если Мал-ек-а убьет меня, старуха, — ответил он, — значит, мое время пришло.
Синс-амин поспешила вмешаться, не дав Целительнице придумать ответ.
— Спорить о том, добро или зло приносит Мал-ек-а, можно до того дня, когда Бабушка Жаба увидит во сне свой собственный Гром, — сказала она, — и все равно мы не будем ближе к правде, чем сейчас. Однако не для этого мы собрались сегодня на совет. — Она обвела глазами сидевших рядом с ней, в свете костра медвежья маска казалась угрожающей.
— Кха! — бросил Теп-фюл-ин. — Я понял.
Шин-са-фен постучала себя березовой тотемной палочкой по колену. Зазвенели, стукаясь друг о друга, костяные бусы, и она придержала их рукой.
— Ках, — тихо проговорила она. По ее интонации можно было догадаться, что она придала этому слову дополнительный смысл: «Поняла, но вопрос еще не решен».
— Ты говорила о снах, — обратилась к Синс-амин Толковательница племени Хот-анс. Она показала на Киерана. — Я дважды видела во сне этого хироку. Один раз он доехал верхом на Олене до берега Пинта-ва, где Лебедь схватил его за плечи и унес на север. Я провожала их до тех пор, пока Лебедь не приземлился на высоком утесе. Внизу расстилались разные миры, они слоями накладывались друг на друга, и Лебедь предложил ему выбор: поднять собственный барабан или лишить жизни Воробья в клетке… — Она помолчала. — Он выбрал Воробья.
Хот-анс умолкла, и никто не проронил ни слова. Киеран, знакомый с символикой Пути так же хорошо, как квин-он-а, понял, что означает этот сон. Олень и Лебедь символизировали силы Добра и Созидания. Предоставленный Киерану выбор означал, что он может сохранить традицию, то есть Барабан, который дал ему его учитель для движения по Пути, либо убить Талиесина, символом которого был Воробей.
Сны обладают собственной силой. Толковательница Хот-анс не произнесла приговор, но он прозвучал у нее между строк: раз Киеран предпочел убить Воробья, значит, он закрыл для себя лежащий перед ним Путь. Киеран уже собрался попросить объяснений, почему Путь перед ним закроется, он хотел еще раз сказать, что не он преследовал арфиста, а арфист преследовал его учителя, но тут задала вопрос Ко-келли, ее тонкие пальцы все еще выбивали барабанную дробь.
— А второй сон?
Хот-анс постучала тотемной палочкой из кости по покрывавшей пол тростниковой циновке.
— Во втором сне у этого хироки выросли рожки, — сказала она.
Хирока, у которого выросли рожки, становился шаманом, или ведущим по Пути, помогающим идущим полностью раскрыть заложенные в них способности.
— Какому сну ты доверяешь? — спросила у Киерана Толковательница.
Киеран осторожно подбирал слова.
— Ты говоришь, что Талиесин уже умер. Как же я могу причинить ему вред?
— Здесь время течет не так, как река, — ответила Синс-амин. — Не так, как в Дальнем Мире, откуда ты пришел. Здесь время подобно водовороту. Если ты ищешь Талиесина Рыжеволосого, то перенесешься не туда, где находится логово Мал-ек-и, а попадешь во время, когда Талиесин еще не ушел в Страну Дремлющего Грома.
Киерану было трудно уследить за ее логикой.
— Значит, Талиесин еще жив?
— В том смысле, в котором ты употребляешь это слово, нет, — сказала Ха-кан-та, она заговорила впервые с тех пор, как Киеран закончил свой рассказ.
— А я хочу знать, — сказал Теп-фюл-ин, — почему мы позволяем этому хироку задавать нам вопросы? — Он погладил свой томагавк и повернулся к Киерану, а тому показалось, что волчья маска на мгновение обнажила белые клыки. — Ты что, считаешь наши слова лживыми?
— Угрожая кому-то на совете, можно накликать беду, — проговорила Ко-келли.
— Он не член нашего совета, — мрачно возразил Теп-фюл-ин.
Синс-амин подняла руку, и, если не считать тихой барабанной дроби, которую выстукивала Ко-келли, в зале наступила полная тишина.
— Мы дали твоему врагу то имя, которое у нас предназначено для него, — сказала она Киерану. — Доверяешь ли ты нам настолько, чтобы искать того, кого мы назвали Мал-ек-а? Или ты будешь настаивать на смерти Талиесина Рыжеволосого?
