Ирса Сигурдардоттир - Возьми мою душу
— И никогда не слышали о пожаре в «Киркьюстетт»? — спросила Тора со слабой надеждой.
— Никогда, — подтвердил Бергюр. — Мне кажется, фермы сохранили свой первоначальный вид. Может быть, они когда-то и горели, но давно, и их сразу же отремонтировали. Нет, вряд ли горели. Бирна всегда восхищалась ими, изучала историю, но никогда не говорила о пожарах.
— Вот как? Она рассказывала вам их историю? — обрадовалась Тора. — А не упоминала в связи с ними нацистов?
Бергюр удивленно вскинул брови.
— Да, упоминала. Не говорила о них прямо, просто расспрашивала меня о местных наци. Но что я мог о них знать? Ничего. Когда же я поинтересовался, зачем ей это, она сразу умолкла. Странно, что и вы упомянули о нацистах. Я о них уже и думать забыл.
— Вам ничего не говорит имя Кристин? — спросила Тора.
— Покажите мне хотя бы одного исландца, который раз в жизни не произносил это имя, — усмехнулся Бергюр. — Но здесь мне не доводилось слышать о Кристин.
— Хорошо. Если не возражаете, мне бы хотелось расспросить вас об Эйрикюре, чтеце ауры. — Не дожидаясь ответа, Тора продолжила: — Вы были с ним знакомы?
— Нет. Хотя видел его и знал, кем он работает. Но ничего больше. Мы даже ни разу не разговаривали.
— Скажите, как вы его обнаружили, и, если возможно, припомните какие-нибудь особенности.
— А вы сами не хотите посмотреть? Пойдемте, — предложил он.
Тора и Мэтью поднялись и последовали за Бергюром в глубь конюшни. Привыкшая к резкому запаху Тора уверенно двигалась вперед, Мэтью же скривился, едва они вышли из комнаты. Они остановились возле стойла, имевшего более высокое ограждение, чем остальные.
— Вот здесь он лежал, — угрюмо произнес Бергюр. — В стойле находился жеребец, он и забил Эйрикюра. По крайней мере так мне представляется картина его гибели. — Он открыл дверцу. — Можете посмотреть, жеребца сейчас нет.
Тора заглянула внутрь, но не увидела ничего для себя интересного — стены и пол были чисто вымыты.
— Полиция, наверное, самым тщательным образом все здесь исследовала? — поинтересовалась она.
— Разумеется. Всю ночь работали, — подтвердил Бергюр. — Зрелище было не из приятных.
— Представляю, — кивнула Тора. — Чем вы здесь занимаетесь?
— Кормлю лошадей, — коротко сказал он и прибавил: — К сожалению.
— Почему «к сожалению»? — удивилась Тора.
— Век бы не видеть такого кошмара, — честно признался Бергюр. — Разложившаяся лиса, булавки и лужи крови. Но главное — затоптанное тело несчастного.
— Лиса? — переспросила Тора. — В стойле лежала лиса?
— Да. Она была привязана к груди бедняги. Я сначала подумал, что это парик, потом пригляделся и понял. От неожиданности я просто остолбенел. Сколько тут простоял — не помню, а потом выбежал. — Он закрыл дверцу.
— Зачем кому-то понадобилась привязывать к груди Эйрикюра лису? — задумчиво произнесла Тора. — Вы не знаете — может быть, лиса в здешних местах считается каким-то символом?
— Ни разу об этом не слышал, — пожал плечами Бергюр. — Понятия не имею, зачем ее привязали и как она вписывается в убийство. Придает дополнительное отвращение сцене? — предположил он. — Воняла она страшно. Ее явно убили задолго до того, как привязали к Эйрикюру.
Тора недоуменно покачала головой. Вся ее логика оказалась бессильной. Наличие лисы на месте преступления объяснить она не могла.
— Вы говорили про булавки, — напомнила она Бергюру. «Еще эти чертовы булавки. Мог он сам себя исколоть? Зачем? Торольфур намекал, правда, на акупунктуру, на каких-то сектантов, которые сами втыкают в себя булавки. Хоть какое-то объяснение», — размышляла она.
Бергюру явно не хотелось ворошить ужасные воспоминания. Он тяжело сглотнул и глухо ответил:
— Булавки торчали у него из ступней. — Он помолчал и, содрогнувшись, прибавил: — Бирне убийца тоже натыкал в ступни булавок. Такое может совершить только абсолютно бессердечный человек.
— Вы имеете в виду швейные булавки? — изумилась Тора.
— Да-да, — произнес Бергюр. — Давайте больше не будем об этом. Не испытываю никакой радости от постоянного пересказа одного и того же неприятного эпизода.
Тора решила не настаивать и поняла, что говорить им, собственно, больше не о чем. Она снова принялась размышлять: «Что побудило убийцу втыкать своим жертвам булавки в ступни? Может, он таким образом выпытывал у Бирны и Эйрикюра нужную информацию?» Тора решила оставить разгадку на потом и сменила тему:
— Вы не скажете, где находились в то время, когда, по расчетам полиции, убили Бирну и Эйрикюра?
— Скажу. Могу отчитаться во всех своих перемещениях за несколько дней, но, как правило, я хожу один, поэтому подтвердить мои слова некому, кроме жены, которой я всегда сообщаю, куда отправляюсь.
Тора и не думала сомневаться в его словах, поскольку вел он себя и говорил куда благоразумнее Йонаса. Тот попытался сфабриковать себе алиби, которое немедленно опровергли.
— А Роза никогда не станет врать полицейскому, — холодно прибавил Бергюр, словно поведал о самом главном недостатке своей жены.
— Еще один вопрос. Что означает надпись РЕР?
Бергюр опять открыл стойло.
— Не имею ни малейшего представления, — указал он на одну из стен. — Эйрикюр нацарапал ее на рифленом железе за несколько минут до смерти.
Тора вошла внутрь, Мэтью последовал за ней. Она перевела ему слова Бергюра, и оба принялись рассматривать надпись. Тора вытащила мобильник и сфотографировала видневшиеся на металле буквы.
— РЕР, — бормотала она, покидая стойло вслед за Мэтью. — Прозвище лисы? Может, он пытался написать больше и не успел?
— Не знаю, — сказал Бергюр. — Значение надписи мне неизвестно. — Он закрыл стойло. — Простите, я должен возвращаться.
В этот момент тихо скрипнула входная дверь и в конюшню нерешительно вошла женщина, ровесница Бергюра. Внешность ее неприятно поразила Тору. Она не была бесформенной уродиной, но невыразительное лицо вместе с неряшливой, безвкусной одеждой делали ее крайне непривлекательной. Прямые бесцветные волосы перехватывала на затылке давно выцветшая и обтрепавшаяся по краям лента. На лице не было и следа косметики, а на коротеньких блеклых ресницах — туши. Внешность таких женщины забывается через пять минут после расставания с ними, и Роза, казалось, вполне это осознавала. Пока она серой тенью на фоне солнечного света стояла в дверях, Тора попыталась ободрить ее улыбкой. Роза откашлялась и низким голосом произнесла:
— Так ты идешь? — Она обращалась к Бергюру, старательно делая вид, будто не замечает Тору и Мэтью.
— Да, — холодно ответил Бергюр. — Ступай в дом.
— Ну ладно, — с напускной бодростью сказала Тора. — Нам тоже пора. — И повернулась к Бергюру. — Спасибо за возможность увидеть место преступления. — Она повернулась к женщине, полагая, что это и есть Роза. — Ваш муж любезно согласился показать нам стойло, в котором произошло убийство. Я адвокат, занимаюсь этим делом. Защищаю интересы моего клиента.
Роза безразлично кивнула.
— Здрасте, я Роза, — представилась она, не протягивая руки. И лишь на секунду задержав взгляд на лице Торы, снова повернулась к мужу. — Так ты идешь? — повторила она.
Бергюр не ответил.
Тора постаралась смягчить неловкую ситуацию еще одним вопросом, который, к счастью для нее, Мэтью не понял.
— Прошу прощения, последнее, о чем я хотела вас спросить, — проговорила она. — Возле отеля я видела молодого человека в инвалидной коляске. Думаю, он из местных. Вы, случайно, не знаете, что с ним произошло? — Бергюр и Роза потрясенно уставились на Тору, и та, полагая, что они ее не поняли, пояснила: — Вы наверняка его знаете. Молодой человек, сильно обгоревший.
Больше она ничего сказать не успела, ибо Роза вдруг разразилась проклятиями, не оставлявшими сомнений в ее знакомстве с молодым инвалидом. Крича все громче, она наступала на оторопевшую Тору, пока Бергюр, схватив жену в охапку, не потащил ее к выходу из конюшни.
Мэтью обхватил Тору за плечи.
— Ты не представляешь, как я жажду вырваться из этой помойки. Хотя, честно говоря, еще больше мне хотелось бы знать, о чем ты спросила несчастную женщину.
Магнус Балдвинссон улыбнулся. Несмотря на возраст и усталость, он порой забывал о своем тщедушном теле и чувствовал себя как в дни молодости. И сейчас был как раз один из таких моментов. Он набрал номер и, дожидаясь, пока жена возьмет трубку, сделал хороший глоток коньяка, купленного в баре, но прежде чем проглотить, подержал золотистую жидкость во рту, наслаждаясь ее теплотой.
— Привет, Фрида, — сказал он. — Все закончилось.
— Что? — спросила жена. — Ты возвращаешься? Что случилось?
— Полиция арестовала человека, подозреваемого в убийстве Бирны, — ответил Магнус, покручивая бокал перед глазами. — Передай Балдвину, что он может заехать за мной в любое удобное для него время.
