Паула Гослинг - Тайна Люка Эббота
Абсолютно никаких.
Вспомни-ка: в те времена были сильнодействующие средства, и многие люди испытывали после них изменения в психике. Иногда.
Темнеет, а Дэвид все не возвращается. Но нет причин волноваться.
Старик посмотрел на свои руки.
А также нет причины мять без конца одеяло.
Глава 32
— Только что позвонила сержант Уитни, — доложил Пэдди.
Он был вызван из комнаты, где допрашивали Грегсона, офицером Беннетом, находившимся в сильном волнении. После разговора с Уитни Пэдди вызвал Люка.
— Наш человек там зацепился. Работает. Ждет приказаний.
— Черт возьми! — Эббот поглядел из двери на Грегсона, сидевшего в компании местного полисмена. — Сегодня ночью предстоит дело. — Бросил взгляд на Пэдди. — Ну, что ж, это твой «первенец». Что ты намерен предпринять?
— Я намерен арестовать его, Люк, — сказал Пэдди.
— Хорошо. Возьми Беннета — и еще кого хочешь. Я продолжу работать с Грегсоном. И, Бога ради, будь осторожен. Похоже, он способен на все, — особенно когда ты обнаружишь себя. Он постарается вывернуться — иначе он потеряет все.
— Именно поэтому я и намерен арестовать его, — угрюмо повторил Пэдди.
Он подошел к Беннету и объяснил, кого нужно взять и что делать. Молодой офицер записал все в блокнот, не моргнув глазом, — и выполнил в точности. Пэдди подумал, что если бы ему пришлось работать здесь, — он сразу взял бы Беннета в свою команду. Он бы пригласил его даже в Милчестер, в случае своего повышения. Они не были близко знакомы, поэтому ему не были известны семейные обстоятельства парня, однако он сразу угадывал, кто достоин продвижения по службе, как угадывал и Люк Эббот.
Когда все были в сборе, они сели в машину, обычную, не полицейскую. Другим машинам предстояло блокировать парковочную площадку завода — на случай побега арестуемого. Пока Беннет рулил по вечерним улицам, Пэдди думал, что вокруг завода все-таки слишком темно. Может быть, лучше было бы, если бы операцией руководил сам Люк Эббот: к тому же он лучше знает город. Но арест такого преступника… сегодня был хороший шанс для Пэдди — и они с Люком оба понимали это.
Беннет поставил машину в воротах, загородив выезд с завода, а другие расположил по периметру ограды. Наступила темнота, но скоро должна была показаться луна. Они двигались в темноте и лишь изредка нарушали тишину бормотанием в радиотелефон.
Пэдди и Беннет переглянулись. Пэдди кивнул, и они вошли через главный вход. Холл был едва освещен. Они могли слышать голоса и смех уборщиц, шлепанье тряпок, жужжанье полотера. В полумраке произошло какое-то движение, и сержант Уитни, худощавая блондинка с дерзким лицом, в свободной одежде и халате, возникла из тьмы.
— Наверх, сэр, — сказала она Пэдди. — Он в маленькой лаборатории, где изготавливаются спецзаказы. Он один. Там две двери, обе выходят в коридоры. Я покажу.
— Он проявляет негативы? — спросил Пэдди.
— Да, сэр. Во всяком случае, проявлял, когда я выходила позвонить вам. Он все еще здесь — машина его не покидала стоянки.
— Молодец, девушка. Пошли.
Они двинулись наверх, прислушиваясь, не загудит ли лифт, — но не было и звука. Верхний коридор шел от маленького фойе до неосвещенного холла в конце здания. На полпути была видна полоска света, пробивавшаяся из-под двери.
— Это — лаборатория спецпроектов, — прошептала Уитни. — Если пересечь ее, там будет еще одна дверь — пожарный выход.
— Беннет? — позвал Пэдди. Беннет молча кивнул и двинулся к пожарному входу.
Они подождали, пока Беннет займет позицию, а затем Пэдди толкнул дверь и вошел в лабораторию.
— Работаем допоздна? — громко спросил он, чтобы сразу напугать, ошеломить своим внезапным появлением.
Человек, склонившийся над лабораторным столом, вздрогнул и выронил фотографию, которую держал в руках. Рванулся подхватить на лету, но промахнулся.
Беннет, вошедший через другую дверь, взял фотографию с пола и поморщился, рассматривая. Отдал ее Пэдди.
— Похабная вещь.
Пэдди взглянул — и на его скулах заходили желваки.
— Прекрасно, мистер Граймс! Однако не совсем то, что должно бы украшать стены кабинетов, не так ли? Другим сотрудникам это может не понравиться.
— О, мой Бог… — простонал Граймс. — Вы не должны были выходить сегодня на работу, — заметил он, обращаясь к Уитни, как бы возлагая вину за все случившееся за нее.
— Вышла, так сказать, добровольно, — отозвалась Уитни. Она тоже взглянула на фотографию. — У меня доброе сердце.
— Именно это и обнаружила здесь Берил Томпкинс, да, мистер Граймс? — спросил Пэдди. — Она обвинила вас, не так ли, и пообещала пойти в полицию и рассказать о вашем грязном ремесле? У нее были дети, мистер Граймс, и она не могла спокойно относиться к такому, не правда ли?
— Вы не понимаете, — слабым голосом начал Граймс, но его гладкое лицо побледнело и покрылось потом. — Я люблю детей. Все это — лишь искусство…
— Бросьте, мистер Граймс. Это — педофилия, порнография, — и вы рассылаете ее по почте другим таким же подонкам. Вы без разрешения используете заводское оборудование…
— Я получил разрешение, — с надеждой вставил Граймс.
— Но не для такого рода работ, — отчеканил Пэдди. — Я проверял.
— Вы говорили с…
— Я проверил, — повторил Пэдди. — Я еще раз повторяю вопрос: именно это обнаружила Берил Томпкинс, мистер Граймс? Обнаружила в тот вечер, когда была убита? Именно поэтому она ушла раньше, сославшись на «головную боль»? И побежала, чтобы успеть на автобус? Но у нее ничего из этого не вышло, не так ли? Вы опередили ее, вы ждали ее за кустом. Мы проверили ваши служебные передвижения во время войны, мистер Граймс. Вы были в подразделении фотографов лишь в самом начале. Затем вы, после спецподготовки, были посланы фотографировать германские военные объекты за линией фронта. Такой опыт не пропадает зря, правда? Когда вас разоблачили, вы сделали то, что научились делать во время войны, — неслышно убивать — и тихо скрываться. Вы пойманы, Граймс.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — почти завизжал Граймс.
— Тогда мы проедем в другое место — и обсудим это. Уитни, пойдите вниз и приведите несколько служащих, чтобы они собрали всю эту грязь как вещественное доказательство.
— Слушаюсь, сэр, — ответила Уитни. — Я переварю эту грязь сама. У меня здоровый желудок, меня не стошнит.
Когда Люк Эббот услышал протестующий голос Граймса, которого вели по коридору, он вышел, оторвавшись от допроса.
Во время поездки до полицейского участка заведующий отделом кадров фотозавода мобилизовал все свои мыслительные способности — и потребовал: адвоката, справедливости, понимания, чтобы не говорили жене, а также чашку чая — и еще много всего прочего.
— Взяли? — спросил Эббот.
Пэдди усмехнулся.
— Еще чернила не просохли, так сказать. Думаю, расколется в течение часа — может быть, двух. Хочешь уехать?
— Спасибо, хотелось бы, — улыбнулся Люк. — Но здесь с доктором Килдэром еще ни к чему не пришли. Поменяемся. — Он взглянул на настенные часы. — Похоже, опять будет трудная ночь. Как насчет кофе? Беннет?
— Сейчас организуем, — отозвался Беннет.
Они наблюдали, как Беннет пошел по коридору, отыскивая, кому бы поручить кофе.
— Похоже, хочешь забрать его себе, когда получишь повышение? — спросил Эббот у Пэдди.
— Подумываю, — ответил Пэдди.
— Я заметил его первым, — возразил Эббот.
— Да, но у меня большая нужда в нем, — улыбнулся Пэдди, — Ты сможешь работать с кем угодно. А я — создание чувствительное.
— Твоя взяла, — усмехнулся Люк. Он посмотрел в сторону комнаты для допросов, где находился сейчас Граймс, и помрачнел. — Давай покончим с одним делом — и перейдем к Номеру Второму.
Глава 33
Граймс раскололся после четырех часов утра.
С большим трудом, чем ожидали Люк и Пэдди, — вероятно, еще один результат военного прошлого — под перекрестным допросом он спутался, и его запирательству пришел конец.
— Да, — сказал он, опустив голову на руки. — Да, я убил ее. Она бы донесла. Я бы потерял и работу, и жену…
Все это он, без сомнения, потерял сейчас.
А невинная женщина была убита. Никто из офицеров не чувствовал к нему жалости. Он был передан в руки правосудия и предоставлен своей судьбе. Но они не испытывали облегчения: еще два убийства оставались нераскрытыми.
— По крайней мере теперь можно прекратить попытки отыскать общие черты всех трех убийств, — сказал Люк, протирая сонные глаза и стараясь возвратить быстроту соображения. Допрос — столь же тяжелое испытание для офицеров полиции, как и для арестованных. Им не только приходится слушать и наблюдать за допрашиваемым со всей бдительностью, но также обмениваться мнениями между собой и угадывать без слов намерения друг друга, чтобы продолжать слаженно работать. Они сотрудничали уже долгое время, что сейчас облегчало задачу.
