Эрл Гарднер - Суд последней надежды
Некий полицейский приходит к Джону Доу и говорит ему:
— Слушай, парень, дела твои плохи, хуже некуда. Доказательств у нас более чем достаточно, чтобы посадить тебя за вооруженный грабеж. Тебе предстоят долгие годы в тюрьме, но если ты согласишься сотрудничать с нами, мы пойдем тебе навстречу. Ты признаешься в воровстве, и на том мы договоримся. Тебе повесят только судебно наказуемый проступок, за который ты отсидишь всего лишь шесть месяцев. Ну, что скажешь?
Джон Доу охотно идет на такую сделку, тем более, если он в самом деле виновен.
Даже если он ни в чем не виноват, он видит, что карты не в его пользу, и он предпочтет отсидеть шесть месяцев в тюрьме, чем испытывать судьбу, не зная, какие доказательства может предъявить обвинение.
Будучи преступником, Джон Доу получает возможность откровенно смеяться над законом.
В таком случае разрешение дела Джона Доу может решительно улучшить показатели нашего прокурора.
Не стоит думать, что эта история притянута за уши. В свое время мне приходилось заниматься аналогичным делом о вооруженном грабеже. У обвиняемого уже были судимости. Он находился под следствием, ожидая суда. С ним была заключена «сделка». Он признал себя виновным в воровстве и получил шесть месяцев заключения в тюрьме графства. (Будь он обвинен в вооруженном грабеже, его ждал бы срок от десяти лет до пожизненного.)
Так случилось, что в силу полученных нами доказательств мне и моим сотрудникам было вменено в обязанность допросить этого человека, чтобы выяснить подлинные факты по делу.
Не было никаких сомнений, что тут был только лишь вооруженный грабеж, — и ничего больше.
Мы собрали всю имеющуюся у нас информацию, и наконец, встретившись с этим человеком, всю ее выложили ему.
Он был вынужден признаться, что в самом деле совершил вооруженный грабеж.
Бумажные показатели не требуют от представителя обвинения таких действий, а избиратели оценивают эффективность действий прокурора в основном числом осужденных по его представлению.
Нашей нации свойственно гордиться лишь конечным результатом.
Помню, несколько лет назад, когда я страстно увлекался стрельбой из лука, мне удалось приобрести в Иокогаме японский учебник лучного спорта и перевести его. По японской системе оценок точное попадание в «бычий глаз» — лишь половина успеха. Остальные пятьдесят процентов складываются из с т и л я поведения лучника, насколько он соответствует устоявшимся древним и благородным представлениям об этом занятии — насколько изящно и раскованно он обращается с луком и выпускает стрелу.
Американский лучник может, лежа на спине, натягивать лук ногами, держать стрелы зубами, но если они попадают в центр мишени, выстрел засчитывается.
Мы преклоняемся лишь перед результатами.
Когда речь заходит о законах и справедливости, такой подход может быть очень опасен. Особенно когда дело касается поимки, опознания и обвинения лица, совершившего преступление.
Преступник, совершивший жестокое преступление, привлекает внимание прессы. Шефа полиции немедленно вызывают к мэру. Шеф в свою очередь отдает приказания подчиненным, и буквально все остальные дела откладываются в сторону, пока полиция занята поисками преступника.
Мы занимались одним делом, в связи с которым, по слухам, окружному прокурору от имени большого жюри было сказано: «Или вы через сорок восемь часов представите нам преступника, или же положите на стол заявление об отставке».
Это, скорее, легенда, апокриф, потому что и большое жюри не имеет права требовать от прокурора заявления об отставке, да и сам прокурор не должен заниматься полицейской работой, а только представлять в суде дело после того, как полиции удастся обнаружить преступника. Тем не менее, это могло быть и правдой, и во всяком случае, история эта говорит о том давлении, которое испытывают люди, стоящие на страже закона.
В данном конкретном деле преступник был арестован менее чем через сорок восемь часов.
Одно ясно. Трудно добиться тщательного расследования картины преступления, оценки фактов, изучения доказательств, когда газеты непрестанно давят на полицию, требуя от нее немедленного ареста преступника, намекая на ее некомпетентность и неповоротливость, когда главу полиции непрестанно вызывают «на ковер» к мэру.
В таких обстоятельствах человеку свойственно — а полиции в особенности — отвести от себя опасность, арестовав просто кого-нибудь в роли преступника.
В деле Силаса Роджерса полиция действовала в обстановке непрерывного давления. Был застрелен известный офицер полиции, убит грубо и безжалостно. И убийце удалось буквально «просочиться сквозь пальцы» у полиции.
Полиция знала, что убийцей был негр, что когда его видели в последний раз, на нем, скорее всего, была белая шапка. Силас Роджерс был негром. Он был задержан, когда пытался уехать из города. Он носил белую шапку. Больше в распоряжении полиции ничего не было.
Полиция задержала Силаса Роджерса просто потому, что существовала возможность его связи с убийством. Он «отвечал описанию». Иными словами, он был негром в штате, где имеются тысячи и тысячи негров, но на нем была белая шапка.
Позже, когда стало ясно, что другие подозреваемые проскользнули у полиции меж пальцев, благополучно скрывшись, и остался только Силас Роджерс, с ним было все кончено.
Полиция арестовала его как подозреваемого. Он был задержан и допрошен в связи с убийством. Других кандидатов не было. Налицо был только Силас Роджерс. Общественность проявляла большой интерес к этому делу, не скрывая своего возмущения и негодования. Газеты постоянно публиковали сообщения о ходе расследования.
Вся эта обстановка представляла печальную ситуацию для Силаса Роджерса, который был задержан только потому, что в какой-то мере подпадал под имевшееся у полиции описание убийцы.
Может, самая большая слабость, присущая всей нашей полицейской системе, заключается в том, что когда полиция производит арест подозреваемого и того обвиняют в преступлении, наша знаменитая свобода печати, которая дает репортерам право требовать информации о том, что происходит, буквально распинает расследование на кресте общественных предрассудков и жадного интереса прессы.
Есть все основания считать, что, не получая дополнительных доказательств, полиция крепко «взяла Силаса в работу», после чего у него до сегодняшнего дня остались шрамы на теле.
В сложившихся обстоятельствах ничего большего и нельзя было ожидать. Был убит известный офицер полиции. Полиция была потрясена убийством, нервы у всех были на взводе, и поэтому стражи закона принялись обрабатывать Силаса Роджерса.
Ко времени появления вечерних выпусков газет Роджерс Силас был уже официально признан подозреваемым и заключен под стражу. После этого он получил титул обвиняемого. Прокурор должен был представить обвинение против него суду присяжных. Естественно, он хотел получить доказательства, поддерживающие обвинение, а полиция хотела выбить их из Силаса Роджерса, оказавшись, тем самым, в ситуации, когда она куда больше была озабочена получением таких доказательств, чем настоящим расследованием убийства.
Такое происходит сплошь и рядом. Полиция задерживает кого-нибудь, и у них нет почти никаких доказательств. Подозреваемый может оказаться виновным, а может, и нет.
Задача полиции, конечно, сильно облегчается, если подозреваемый оказывается под замком, после чего усилиями прессы он быстро становится обвиняемым; представитель обвинения, конечно, обращается к полиции:
— Ну, так где же ваши доказательства? Вы хотите от меня, чтобы я обвинил этого человека. Вы хотите, чтобы он был осужден. Где же доказательства?
В таких обстоятельствах, вне всякого сомнения, появятся доказательства, что полиция задержала именно того, кого надо, а доказательства противоположного толка отбрасываются в сторону, игнорируются и забываются.
Еще куда ни шло, если подозреваемый в самом деле оказался преступником, но бывает, что он не имеет отношения к преступлению, и тогда дела его плохи.
Расскажем вкратце, как история Роджерса Силаса началась ранним июльским утром, когда двое дорожных патрульных из Питерсберга, штат Виргиния, как обычно, контролировали шоссе.
Они обратили внимание на красный «студебеккер», в кузове которого были двое белых солдат, а за рулем сидел негр в белой шапке.
В это июльское утро двое офицеров-патрульных,
В. М. Джолли и Р. Б. Хатчелл, обратили внимание на «студебеккер», сразу же заподозрив, что машина краденая. Возможно, из-за манеры, с которой водитель управлял машиной. Возможно, из-за странности ситуации с двумя белыми солдатами.
Как бы там ни было, полицейские резко развернули свою патрульную машину и пустились за «студебеккером», сигналя ему остановиться.
