Алафер Берк - Никому не говори
— Взгляни-ка на это.
— Чудовищный кофе. До сих пор ощущаю во рту вкус прогорклого масла.
Элли открыла сайт «Кофе Чудовище» на своем «блэкберри». Одиннадцать заведений, разбросанных по Бруклину и Манхэттену. Возможно, это было простое совпадение, но ей не понравилось, что одно из них располагалось прямо напротив здания школы Касден через дорогу.
Они приступили к проверке менее очевидных мест: пространств над кухонными шкафами, за гардеробом, внутри смывного бачка в туалете.
Роган, должно быть, заметил разочарование на лице коллеги.
— Может, мы найдем что-нибудь интересное в банковских документах Джорджа?
Они разослали во все крупные банки запросы о предоставлении выписок из счетов семьи Лэнгстонов в надежде найти доказательство того, что Джордж Лэнгстон заплатил деньги Джеймсу Гриско.
Но Элли сейчас занимали другие мысли.
— Ты знаешь, у меня никак не выходит из головы появление Лэнгстона в полицейском участке прошлой ночью. Он выглядел очень испуганным.
— Если мы не ошибаемся на его счет, все пошло не так, как он спланировал, не правда ли? Он мог опасаться разоблачения.
— Нет. Его тревога в отношении Эдриен выглядела вполне искренней. Кроме того, сегодня утром я нашла в «Гугл» информацию об адвокате, занимающемся разводами, чей телефонный номер значился в автоматическом определителе номера Лэнгстонов. Майкл Уайлс, эсквайр, адвокат, семьдесят восемь лет, офис над китайским рестораном в Нижнем Ист-Сайде. Он явно не из той категории адвокатов, к кому Лэнгстон обратился бы за помощью в таком дорогостоящем процессе, как дело о разводе. И как он мог послать Гриско в Ист-Хэмптон с ножом, зная о том, что Эдриен имеет доступ к заряженному револьверу?
— Черт возьми, и в самом деле.
— Мы уже совершили ошибку с Кейси. Я больше не хочу делать поспешных выводов, которые потом оказываются ложными.
— Но ты не делала поспешных выводов в отношении Кейси. Ты с самого начала говорила, что здесь что-то не так. С другой стороны, все нити ведут к Джорджу. — Роган принялся загибать пальцы. — Мы знаем, что одна из угроз в адрес его жены поступила с компьютера Джулии. Джулия встречалась с таинственным бойфрендом. Джулия была лучшей подругой дочери Лэнгстона. И, конечно, не будем забывать о ее фотографии, сделанной в его поместье.
Он вдруг замолчал и поднял голову, устремив глаза в потолок.
— Что такое? — Элли проследила за его взглядом. — Ты что-то увидел?
— Нет. Я просто думаю о сельском поместье. Рамона сказала, что отец купил его у юридической школы с группой друзей. Не кажется ли тебе, что одним из этих друзей является Дэвид Болт?
— Мы сосредоточили внимание на Джордже, поскольку он женат на Эдриен и знал Джулию. Но если Эдриен в курсе, что Джордж помогал Болту замять дело с иском Моффитов…
— Тогда Болт мог потерять даже больше, чем Джордж.
— Дьявол. Помнишь, вчера Кейси сказал, что Брэндон прислал ему сообщение по электронной почте с извинениями? По словам Брэндона, именно Джулия направила его к доктору Болту, а это значит, что она знала об испытаниях лекарства, хотя даже Рамона о них не знала. Возможно, она была знакома с Болтом.
— Поскольку Болт является психиатром, он мог дать ей таблетки «Аддералл», которые мы нашли у нее в сумочке.
— И, похоже, Дэвид Болт больше соответствует предпочтениям Джулии, нежели Джордж, — заметила Элли. — Она преследовала своего преподавателя, и я могу представить, что ее привлекали мужчины вроде Болта. Они могли познакомиться через Лэнгстонов или на встрече выпускников в Касдене.
— Итак, мы опять вернулись к испытаниям лекарства, проводимым Болтом. Предположим, Эдриен узнала об истинных намерениях этих парней — неужели это столь ужасно, что они решили не просто запугать ее, а убить руками Джимми Гриско?
— Нам нужно поговорить с Кейси.
Глава 52
Чан Мэйри разрешила им побеседовать с Кейси в своем кабинете. Элли изобразила на лице самую лучезарную улыбку, на какую только была способна, когда миссис Чан бросила на них неодобрительный взгляд, закрывая за собой дверь.
— Мне очень жаль, — сказал Кейси. — Эта женщина вроде бы любит меня.
— Думаю, ты мог бы опустить «вроде бы», — заметил Роган. — Однако мне кажется, она вроде бы планирует наслать на нас чары вуду.
— Я только что получил сообщение от Рамоны с рассказом о том, что произошло прошлым вечером на Лонг-Айленде. Сейчас ее родители уже в городе, но она ужасно напугана.
— Давай мы немного поговорим, а затем подбросим тебя к Рамоне. Нам нужно более подробно знать о проводимых доктором Болтом испытаниях лекарства, в которых ты принимаешь участие.
— Хорошо. — Элли обратила внимание на то, что Кейси избегает смотреть на них. Он явно нервничал. — Я уже говорил, Брэндон знал об этом. Думаю, от Джулии. Мы приходили к нему раз в неделю для консультаций и тому подобного. Разговаривали и заполняли анкеты. Мы получили самое большее сотню долларов.
— Тебе известно, откуда Джулия узнала об испытаниях?
Он покачал головой:
— Нет. То есть я даже не знал, что именно она сказала Брэндону, пока этот засранец не прислал мне вчера сообщение с извинениями. Джулия всегда старалась помочь людям. Вероятно, она рассказала Брэндону об этом, чтобы он мог заработать немного легких денег. Вряд ли Джулия знала, что я тоже участвую в испытаниях, поскольку она никогда не говорила на эту тему. Почему вы спрашиваете меня об этом?
— Извини, но мы не можем ответить на твой вопрос. И ты ни в коем случае никому не говори, что мы спрашивали тебя об этом. Даже Рамоне. Понимаешь? Это очень важно, и мы должны быть уверены, что ты нас не подведешь.
— Ладно, хорошо.
— Ты говорил, Брэндон сфальсифицировал результаты теста, чтобы попасть в число участников эксперимента. Тебе известно, как он сделал это?
— Он зашел на сайт, где рассказывается о маниакально-депрессивном состоянии, и затем постарался ответить на вопросы в анкете так, как, по его мнению, должны отвечать люди, страдающие этим расстройством. На мой взгляд, его ответы больше соответствовали диагнозу «обсессивно-компульсивное расстройство». Но, к моему удивлению, это сработало.
Элли тоже была удивлена. По словам Болта, диагностические тесты призваны отсеивать симулянтов.
— А ты? Тоже сфальсифицировал результаты теста?
Парень опустил голову и сжал губы.
— Не волнуйся, Кейси. Мы не собираемся причинять тебе какой-либо вред. Нам просто нужно знать, как обстоят дела с испытаниями.
— Я сказал Брэндону, что тоже сфальсифицирую результаты теста, но потом, в последнюю минуту, решил не делать этого. Всю жизнь мне говорили, что я ненормальный. Что со мной что-то не так, о чем свидетельствует мое представление о самом себе. Я решил, что это шанс узнать настоящий диагноз от настоящего доктора. Меня удивило, когда он сказал, что я подхожу для испытаний.
— Ты заметил какие-нибудь изменения в своем состоянии после того, как начал принимать лекарство?
— Да, сначала. Но потом — не знаю. Я начал испытывать ощущение… пустоты. Подобное тому, которое возникло, когда Гандли и эти парни издевались надо мной — запугивали меня. Как будто меня совершенно не волновало то, что со мной происходит. Как будто я оказался за пределами собственного тела или что-то в этом роде. В определенном смысле, я всю жизнь прожил не в своем теле, но это было другое. Я был… пустым — это, пожалуй, самое подходящее определение. Я словно ничего не чувствовал.
— А это изменение произошло недавно? — спросил Роган. — Ты ведь сказал, что сначала лекарство тебе помогало.
— Я не имел в виду лекарство. Скорее мне помогали беседы с квалифицированным специалистом. Меня посылали к знахарям в Айове, но я не мог объяснить им, что со мной. Ну, понимаете, что я чувствую, будто должен был родиться не тем, кем родился. Доктор Болт отнесся ко мне с пониманием. Он действительно пытался помочь мне преодолеть неуверенность в себе и чувство вины. Думаю, у него много молодых пациентов. Он говорит, что нужно отделяться от родителей — быть честным с самим собой в отношении того, кем они являются и как с тобой обращаются, но потом освобождаться от этого.
Для Рогана эти излияния были слишком сентиментальны.
— Но ты говорил, что, возможно, лекарство вызывало у тебя чувство депрессии.
— Ну да. Я перестал принимать его, хотя мне говорили, что у меня может начаться ломка. Но мне не хватало бесед с доктором Болтом. Он очень умный. По его совету я написал письмо родителям. В свое время они сказали, что не хотят со мной разговаривать и что я смогу вернуться к ним только в том случае, если опять стану Кассандрой. Но он вселил в меня уверенность в том, что я могу объясниться с ними. Он предложил мне написать все то, что я никогда не смог бы сказать им. «Даже если ты не отправишь письмо, — сказал он, — и никто его не прочтет, процесс переноса чувств — ярости, гнева, разочарования — на бумагу имеет большое значение».
