Джеймс Чейз - Том 5. Миссия в Венецию. Парик мертвеца. Миссия в Сиену
И, как гром среди ясного неба, была телеграмма от ее отца, в которой он сообщил, что Джоан нашли в ванной с перерезанными венами, и спрашивал, не может ли Гарри прилететь на похороны.
Но как раз в это время шли тяжелые бои, и было бы дезертирством бросить боевых товарищей в этот трудный момент. Он лез в самое пекло боя, подавленный чувством вины. Но после того как накал битв несколько поутих, после того как он вдоволь насмотрелся на убитых, на страдания раненых, после того как он прыгал с парашютом, опускаясь на землю, а снизу по нему беспрерывно строчили пулеметы и пули жужжали рядом, после того как он две недели провел в узком, душном окопе, провоняв до невозможности, после того как он лично убил четырех маленьких желтых человечков, самоубийство Джоан уже не казалось ему таким важным.
Более важной для него стала Нхань, вьетнамская девушка, которую он встретил на перекрестке улиц. Она продавала суп, который готовился тут же. Запах этого супа заставил его остановиться, и он взял порцию. Они разговорились.
Нхань достаточно хорошо владела английским. Она носила длинные черные волосы, прихваченные сзади узкой ленточкой. Она сказала ему, что еще девственница, так как только замужние женщины могут обрезать волосы и носить прически.
Он провел в городе две недели и каждый день приходил на перекресток улиц покупать порцию супа. В один из дней он понял, что полюбил эту девушку. Позже она призналась ему, что он понравился ей с первого взгляда.
Их любовь казалась Гарри сбывшейся мечтой — любовь без всяких осложнений.
Он стряхнул пепел с сигареты и поморщился, вспоминая тот день, когда вернулся в Сайгон после четырех недель, проведенных в окопах, и был сражен известием, что Нхань мертва. Бомба, сброшенная на рынок, убила десятерых вьетнамцев, включая и Нхань. Окровавленные куски их тел пришлось собирать пожарной бригаде.
Гарри потер виски пальцами. В эту ночь началась его новая жизнь. Он вновь встретил женщину, ищущую в сексе то же, что и он, и при этом идущую на все, чтобы удовлетворить свои инстинкты. Думая об этом, он решил, что это как раз то, что ему нужно. Ему надоели сложности, надоели женщины, отдающиеся ради того, чтобы завлечь его, приковать к себе, сделать своей собственностью. Нина, с ее чувственной красотой, потрясла его, и она обещала дать ему то, что он так долго искал.
Он вспомнил предупреждение Рэнди: «Она не для тебя, смотри не нарвись на неприятности, разгневав Соло».
Он не беспокоился о Соло, так как был уверен, что в любой момент уложит его в поединке, невзирая на то, что он отец Нины.
Он вновь потер виски и нахмурился. Она сама пришла к нему. Сама отдалась ему. Сможет ли Соло это понять? Ведь он считает ее своей собственностью. Имеет ли он право смотреть на дочь как на собственность?
Опять сложности, проблемы…
Гарри нетерпеливо поднялся и быстро направился на кухню. Соло уже был там, куря сигару и отхлебывая кофе. Он сидел в полутьме, не зажигая свет.
— Привет, Гарри. — Соло улыбнулся. — Я пытался найти тебя прошлым вечером, чтобы сказать о том, что ты понадобишься мне утром. Пришло время вплотную заняться вышкой. Я разговаривал с Хаммерсаном. Он пришлет металлоконструкции сегодня утром. — Маленькие глазки Соло прищурились. — Я приходил к твоему домику поздно вечером, но тебя там не было. — Он наклонился вперед, его глаза блестели. — Нашел какую-нибудь малютку и развлекался с ней на песке?
Чувствуя, как деревенеет его лицо, Гарри сказал:
— Это уж мое дело, Соло.
Соло допил кофе одним глотком.
— Я не буду вмешиваться в твои дела, Гарри, но не связывайся с малолетками. Это может повредить репутации ресторана. Ни к чему нам лишние скандалы.
— У меня есть голова на плечах, — нетерпеливо ответил Гарри. — Так что я не кидаюсь на малолеток… успокойся.
— Ха!.. Я и забыл. Прости.
Он пересек кухню и взял четыре большие корзины. Потом подошел к двери, помедлил, глядя на Гарри, склонив голову набок.
— Так что ты сказал только что?
— У меня есть голова на плечах, — повторил Гарри, инстинктивно почувствовав подвох в вопросе Соло.
— В самом деле? Ты уже взрослый? — Соло внезапно разразился гулким хохотом. — Все мы такие. Извини еще раз.
— По крайней мере так думаем, — спокойно сказал Гарри.
— Но у одних мозгов больше, а у других меньше, не забывай этого, Гарри. — Глаза Соло погасли. — Я, например, старше тебя, Гарри.
— А разве я имею что-нибудь против этого?
— Нет, но мне кажется, ты очень смышленый парень, Гарри. — Он открыл дверь. — Я вернусь в девять. — Он вышел в полумрак, а Гарри некоторое время оставался на кухне, прислушиваясь. И только услышав, что фургон отъехал, он несколько успокоился и глянул на часы. Было 5.40.
Он подошел к плите и налил себе вторую чашку кофе.
«Что-то здесь не так, — подумал он. — Неужели Соло заподозрил что-нибудь?»
— Гарри?
Тихий шепот заставил его резко повернуться, едва не пролив кофе. В дверях кухни стояла Нина в прозрачном ночном халатике и с взлохмаченными волосами. Казалось, она только что покинула постель.
Гарри почувствовал, как кровь ударила в голову. Он поставил чашку и подошел к ней. Она отступила, маня его за собой. Как кролик, загипнотизированный взглядом змеи, он последовал за ней и оказался в просторной комнате. Он во все глаза смотрел только на Нину, хотя и отметил, что спальня светлая и аккуратная.
Прикрыв дверь за собой, он оперся на нее спиной, не отрывая взгляд от Нины. Она медленно сняла с себя халатик и совершенно обнаженная повернулась к нему, призывно улыбаясь. И вновь Гарри почувствовал опасность. «У меня есть голова на плечах!» — сказал он Соло. Разве это правда? Разве можно сохранить рассудок, глядя на такую красоту? Чем он отличается в таком случае от юнцов вроде Рэнди?
Она подошла к постели и села, глядя на него.
— Иди ко мне…
Ему хотелось сорвать с себя одежду и броситься к ней, но чувство осторожности взяло верх. Он не должен подчиняться ни одной женщине. Даже и в том случае, если она ничего не просит взамен.
Он остался у двери.
— Одевай купальник, Нина, — сказал он нетвердо. — Лучше поплаваем.
— Позже… иди ко мне.
Она откинулась назад, облокачиваясь на локти и слегка раздвинув колени. Откровенное желание в ее глазах только усиливало его решительность.
— Я подожду, — сказал он, выходя из спальни. Он вновь зашел на кухню и налил себе еще чашку кофе. Он отметил, как дрожат его руки, сахар даже просыпался на пол. Он медленно пил кофе, чутко прислушиваясь к шагам Нины. Когда шаги стихли, он повернулся. Нина, в красном купальнике, с полотенцем на плече, улыбалась ему.
— Так мы будем плавать, или как?
Гарри забежал в домик, натянул еще не просохшие плавки, и когда он появился на пляже, Нина уже плыла прочь от берега. Ему не оставалось ничего другого, как поплыть за ней. Когда он догнал ее, она плеснула ему в лицо водой и улыбнулась.
— Странный ты парень, Гарри. Неужели было так трудно доставить мне немного удовольствия? — Еще раз брызнув в него водой, она перевернулась на спину, тихо улыбаясь.
— Я совсем недавно разговаривал с Соло. Мне кажется, он о чем-то догадывается. Да и к тому же это твой отец.
— Ба! Это его трудности! Возвращаемся! Я хочу заняться с тобой любовью!
— Это слишком опасно. Зачем так безрассудно рисковать? К чему мне лишние осложнения с твоим отцом?
— Ты что, боишься его?
— Нет, я боюсь того, что может случиться. Ведь случайно я могу убить его… А вот этого я как раз не хочу делать. — Он глянул на нее. — Ведь ты же не хочешь этого, не так ли?
Она нахмурилась.
— Не будь таким занудой. Неужели ты не можешь взять то, что тебе предлагают, не выдвигая встречных вопросов?
Гарри поплыл назад. После некоторого колебания она поплыла за ним, и они молча доплыли до берега. Когда они выходили из воды, она спросила:
— Так когда мы займемся любовью?
— Не лучше ли нам съездить на остров Шелдон в воскресенье?
Она вздрогнула.
— Кто тебе сказал об острове Шелдон?
— Рэнди… Он сказал, что ты предпочитаешь ездить туда в одиночку.
Она улыбнулась.
— Что ж, мысль неплохая… По крайней мере там мы будем одни многие часы. Большую часть дня в воскресенье мой отец спит. Ресторан закрыт в этот день. Он разрешает мне брать катер. Да… Тогда до воскресенья.
— Да… Я прихвачу что-нибудь из еды.
Вновь бросившись в воду, Гарри поплыл к коралловому рифу, где решил построить вышку для прыжков в воду.
Лейтенант Алан Ласси из отдела по расследованию убийств полиции Майами был маленький человек, с головой в форме луковицы, практически безгубым ртом и глазами, как две ледышки. Он не любил свою работу, преступников и даже свою жену. Ему нравилось идти против всех. Он думал, что это заставит людей бояться его. Но был скорее хитрым, чем умным. В свои пятьдесят семь лет он понимал, что вряд ли получит повышение, и это раздражало его. Исходя из этого, Ласси ненавидел молодых и честолюбивых копов.
