Анна Малышева - Саломея
– Пользуетесь моментом? Между прочим, книги – это тоже мое имущество!
– Здесь пока ничего твоего нет. – Наталья Павловна проговорила эти слова почти бесшумно, но шепот достиг слуха Елены. Женщина испытующе посмотрела на нее, но та не сводила взгляда с Киры. У Натальи Павловны был такой вид, будто в квартиру ворвалась плохо дрессированная, малознакомая собака, и теперь ее задача – не делать резких движений, чтобы не быть покусанной.
– Ошибаетесь, тут все мое!
Кире заговорила почти спокойно, но как раз это спокойствие и пугало, по всей видимости, ее тетку. Сжавшись, как в ожидании удара, та провожала племянницу напряженным взглядом. Девушка приоткрыла дверь столовой, заглянула туда и насмешливо произнесла:
– Да вы не теряетесь, тетя! Погибла папина библиотека!
– В любом случае, Вадим завещал библиотеку университету, и ты не имеешь никакого права на книги! – Наталья Павловна сорвала косынку с головы и яростно вытерла ею вспотевшую шею. – Конечно, я понимаю, тебе бы хотелось заграбастать все!
– Разве эти коробки собраны для отправки в университет? – Кира как будто не заметила грубого выпада в свой адрес. Елена внутренне ею гордилась, девушка окончательно справилась с волнением и теперь держалась как настоящая хозяйка.
– Представь, да! – отрезала тетка.
– Неужели? Ведь вы, кажется, начали распродавать книги букинистам?
– Кое-какие, менее ценные, – защищалась Наталья Павловна. – Уж я-то знаю, о каких книгах думал Вадим, завещая библиотеку университету. Я продала только то, что он сам считал балластом, а его знаменитая коллекция осталась неприкосновенной. Вот она вся – в этих коробках! Я все утро провела за упаковкой, вечером приедет машина из университетской библиотеки… И хотя бы прислали кого на помощь, ведь мне, в моем возрасте, с астмой, нелегко упаковать такую массу книг! Тут едва не тонна! Нет, кроме претензий и подозрений, я ничего ни от кого не вижу…
– А почему вы не позвонили на папину кафедру, не попросили прислать его студентов? – Кира выглядела растерянной. Наклонившись, она вынула из коробки одну книгу, прочитала название и, вздохнув, осторожно положила ее обратно. – И вчера вам стоило сказать одно слово…
– Вчера, моя милая, мне пришлось сказать немало слов, а уж усилий сделать еще больше! – Вновь почувствовав под собой твердую почву, женщина заговорила с прежним апломбом. – Кто распоряжался похоронами? Кто звал и угощал, возил и рассаживал всю эту уйму гостей? Кто заказывал памятник, венки, цветы? Все – я одна. Никто не помог! А я ведь пожилой, больной человек!
– Вы же знаете, где я была, – помрачнев, бросила Кира.
– И сейчас вот, с самого утра звонят из университета, с ума сводят, – не слушая ее, продолжала тетка. – «Почему распродается библиотека, мы ее законные наследники, требуем, чтобы остановили расхищение…» Я ответила – пусть присылают машину хоть сейчас, отдам все, что причитается. Конечно, заторопились, обещали прислать. И вот я глотаю пыль, пью лекарства, таскаю эти проклятые книги, и тут врываешься ты и обвиняешь меня в воровстве!
Наталья Павловна неожиданно расплакалась, закрыв лицо скомканным платком. Кира сделала порывистое движение, собираясь обнять тетку, но в последний момент сдержалась. У нее тоже дрожали губы, она была похожа на обиженного ребенка, отчаянно нуждающегося в ласке.
– Я вам помогу… – пробормотала она.
– Да я все уже сложила! – Тетка отмахнулась и отняла от покрасневшего лица платок. Ее черные глаза смотрели твердо и казались совершенно сухими. – Сейчас пропылесосю полки, проветрю комнату, станет легче дышать. А ты иди, собирай свои вещи!
И когда гостьи двинулись дальше по коридору, небрежно бросила им вслед, как нечто малозначащее:
– А что, тебя надолго выпустили?
– Совсем, тетя! – обернулась девушка.
– Что так? – Наталья Павловна неторопливо пригладила волосы на висках, будто пытаясь этим движением унять встревоженные мысли. – Нашли убийцу?
– Нет, но… – замявшись, Кира быстро договорила: – Доказано, что я невиновна.
– Я очень рада, – после короткой паузы сказала тетка. – Не могу передать, каким грузом это на меня легло… Теперь хоть смогу смотреть в глаза людям. Но как же, тебе так и не сказали, кого теперь подозревают в убийстве?
– Они арестовали Михаила.
– Твоего отца? – Женщина снова прижала ладони к вискам и, морщась, помотала головой. – Час от часу не легче… Ему-то это зачем?!
– Выяснилось, что он воровал мамины драгоценности из шкатулки, – вздохнула Кира. – Он игрок, вы не знали?
– Это ужас! – выразительно проговорила тетка. – А… что еще сказал следователь?
– Я больше ничего не знаю, тетя, – грустно ответила девушка.
Она провела Елену в свою комнату, и едва они закрыли за собой дверь, в столовой снова заработал пылесос. Наталья Павловна продолжила обработку опустевших книжных полок, избавляясь от ненавистной пыли. Кира перевела на спутницу увлажнившийся взгляд:
– Видели? Она всегда умудряется выставить меня неправой. Да что там, я и чувствую себя неправой! Сегодня получилось, что она выбивается из сил, исполняя волю отца, а я ее этим попрекаю. Ладно, давайте собирать вещи.
Вещи, однако, собирала одна Елена. Кира, едва сложив в стопку несколько книг, присела на кровать и глубоко задумалась, прижав книги к груди, забыв о них. Она при– шла в себя, только когда женщина обратилась к ней с вопросом, где взять сумку?
– Под кроватью ничего нет? – Положив книги на одеяло, Кира встала на колени и заглянула под тахту. – Ну, конечно, тетя все давно убрала. Тут была большая сумка, с которой я ходила когда-то на теннис… Теннис я тоже бросила, когда ушла отсюда…
– Тогда придется найти какие-нибудь пакеты!
– Поищем, – с тяжелым вздохом согласилась Кира и, встав, отряхнула джинсы на коленях. – Мне здесь так грустно, давит что-то на грудь… Вспоминается и плохое, и хорошее сразу, хочется плакать… Вы не удивляйтесь, если я вдруг разревусь, я давно сдерживаюсь.
– А знаете, – задумчиво произнесла Елена, машинально перебирая груду дисков на письменном столе, – вчера после поминок я на миг задремала в спальне, вот здесь, за стеной… И мне приснилось, что вы плакали. Звук был такой четкий, хотя вроде бы я уже не спала… вы мне сейчас об этом напомнили.
– А я правда плакала! – удивленно воскликнула девушка. – Только не здесь, а у себя в квартире.
– Как?! – в свою очередь изумилась Елена.
– Как я туда попала? Попросила своего сопровождающего на минутку туда заглянуть. Хотела увидеть место, где нашли папу… Он согласился, с условием, что я ни к чему не прикоснусь. А там оказалось неубрано, я увидела кровь и разревелась…
– Я не тому удивляюсь! – Женщина все пыталась собрать разбегающиеся мысли. – Вы плакали как будто рядом со мной, а не в соседней квартире! Неужели здесь такая ужасная звукоизоляция? В таком случае, вы должны слышать каждый звук у соседей!
– Нет, нет… – Сдвинув брови, Кира напряженно что-то обдумывала. – Знаете, прежде в той квартире, которую папа потом купил для меня, жила вдова одного профессора. Сколько себя помню, я ни разу ее не слышала, ни из спальни, ни из другой комнаты. Уж за столько лет она должна была хоть раз повысить голос! Я вот думаю, может, слышимость ухудшилась после нашего ремонта?
Елена немедленно вспомнила претензии, которые высказывал за поминальным столом толстяк-сосед. «Он утверждал, что ломали какую-то стену, хотя сам же признал, что все стены остались на местах. А этот старичок, Исай Саввич, отчего-то решил, что спальня стала меньше с годами. Что все это значит?»
– Ваши две квартиры имеют общую стену, не так ли? – обратилась она к Кире.
– Конечно. Они граничат по маминой спальне. По той стене, где стоят шкафы.
– А вы случайно не знаете, сколько квадратных метров в спальне?
– Случайно знаю, – улыбнулась Кира. – Мама незадолго до смерти возилась с ремонтом, делала все по своему вкусу, а я помогала ей выбирать обои, обивку… Я все замеры помню. Там ровно двадцать метров. Длинная сте– на – пять, короткая – четыре.
– Двадцать? – с сомнением произнесла Елена.
– Комната кажется меньше потому, что очень загромождена мебелью, – пожала плечами девушка.
– А сколько метров в той комнате, которая в вашей квартире?
Киру явно озадачивал допрос, но она все же задумалась и с готовностью ответила:
– Это просто – ровно сорок. Квартира изначально была двухкомнатной, но там-то отец правда сделал перепланировку, соединил две проходные комнаты в одну большую. А было – двадцать две и восемнадцать.
– Мне тоже показалось, что там не меньше сорока метров, а то и больше! – кивнула Елена. – Понимаете, к чему я веду? Могло быть так, что два года назад, во время ремонта, стену между квартирами решили выложить заново, уж не знаю, по какой причине. И… нарочно или по небрежности отрезали при этом метр-другой у спальни.
