Светлана Алешина - За красивые глаза (сборник)
— Занимаюсь, но… Без посторонней помощи, как оперативной, так и идеологической, — категорически заключила она. — Кстати, вам известно о реакции господина Решникова на ваши, скажем так, неосторожные следственные действия?
— Нет, — удивленно отозвался Осокин.
— В таком случае вам нужно поговорить с вашей подругой Аленой, она владеет информацией. А у меня мало времени, так что прошу меня извинить.
И, оставив озадаченного репортера перед дверью, Лариса прошла внутрь, плотно затворив ее за собой. Переступив порог своего кабинета, она первым делом заказала завтрак, удовлетворенно отметив, что у Осокина хватило ума не преследовать ее еще и здесь. После завтрака она закурила сигарету и, отпивая маленькими глотками крепкий черный кофе, задумалась над происшедшим.
Деньги мог прислать либо вор, либо человек, знающий вора. В первую очередь это его сообщник. Но зачем сообщник станет возвращать деньги? И как смог забрать их у подельника? Или они у него и были? Тогда он и есть вор? Ерунда какая-то получается, замкнутый круг! Кто вор, кто сообщник? И был ли сообщник вообще? Пока Лариса не находила никаких мотивов для возвращения денег. В то, что вора замучила совесть, как сыронизировал Соболев, она, конечно, не верила.
А что, если этот человек просто знал, кто украл деньги, но не был его сообщником? Просто случайно узнал… Но тогда опять возникает вопрос — как ему удалось заполучить их у вора? И почему прислал тайком, не разоблачив этого злоумышленника и не назвав своего имени?
Смутная догадка промелькнула у нее в голове и тут же улетучилась, поскольку в кабинет громко постучали.
— Да-да, — крикнула Лариса, и на пороге, как всегда не вовремя, возник ее заместитель Дмитрий Степанович Городов.
— Ну что у тебя такое? — вздохнула Лариса.
— Я, Лариса Викторовна, извиняюсь… — как-то смущенно начал Степаныч, усаживаясь в кресло, — дело в том, что я к вам по личному вопросу…
— По личному? — удивилась Лариса.
Личный вопрос у Степаныча всегда был один и тот же — просьба повысить ему зарплату. И представив себе, что сейчас придется выслушивать обычное нытье Городова о том, как плохо ему живется, она нахмурилась. Степаныч продолжал ерзать на стуле и краснеть.
— Ну так что, говори, — поторопила его Лариса, желая поскорее разочаровать своего администратора, заявив, что ей надоели его однообразные просьбы.
— Мы с вами как-то недавно тут поговорили о бабах… О женщинах, — поправился он. — И я подумал, может, у вас кто найдется для меня на примете? Ну, подружка там или знакомая одинокая?
Лариса была просто ошарашена. Дмитрий Степанович окончательно смутился.
— Степаныч, — неожиданно засмеялась она. — Тебе же не нравятся женщины, которых я предлагаю. Вспомни, как ты отзывался о моей сестре!
— Ну, первый блин комом, — не отставал Дмитрий Степанович. — А вы еще поищите.
— А почему ты обращаешься именно ко мне?
— Потому что вы единственная умная женщина из тех, кого я знаю, — ответил Степаныч. — И я подумал, что вашему вкусу можно доверять. К тому же и круг знакомых у вас должен быть на уровне…
— Ты что же, с помощью моей знакомой хочешь поднять и свой интеллектуальный уровень? — усмехнулась Лариса. — Или в первую очередь материальный?
— Да что вы, нет, конечно! — запротестовал Городов. — Просто действительно мне женщину надо. Нормальную, — вздохнул он.
— А с женой что? — поинтересовалась Лариса.
— Эта обезьяна старая! — моментально завелся Степаныч. — Выгнал я ее!
— За что?
— Да приготовила на завтрак какую-то бурду, я даже есть не смог!
— А что именно-то?
— Паштет из утки с черносливом! — язвительно сообщил Городов. — Нет, вы только вдумайтесь, Лариса Викторовна, — из утки с черносливом! — Степаныч, вытаращив глаза, затряс ладонью перед лицом Ларисы. — Главное, знает, что я люблю простую картошку с селедкой, и готовит какую-то экзотическую отраву!
— Тебе должно быть стыдно, Дмитрий Степанович, — назидательно сказала Лариса. — Ты работаешь в лучшем ресторане Тарасова и возмущаешься сочетанием продуктов, вполне совместимых. Тебе известно, что в нашем ресторане готовят куда более экзотические блюда.
— Я их никогда не ем! — отрезал Степаныч. — А вот картошку в мундире у нас почему-то не готовят!
— Я подумаю над твоим предложением, — стараясь не рассмеяться, проговорила Лариса. — Но, знаешь, если ты по таким поводам будешь закатывать дома скандалы и выгонять жену, то, боюсь, с тобой не уживется ни одна женщина!
— Да я и не хочу жить с ней! Просто чтобы была женщина, встречаться с ней иногда…
— Ага, чтобы всегда была под рукой в случае чего! Нет уж, Дмитрий Степанович. Боюсь, у меня нет никого подходящего. И мне, честно говоря, не хочется, чтобы ты тиранил моих подруг, а они потом проклинали меня за то, что познакомила с тобой.
— Да я и не собираюсь никого тиранить! — загорячился Степаныч, но Лариса остановила его.
— Шел бы ты работать, — сказала она. — Тогда и о бабах времени не будет думать.
— Вот-вот! — подхватил Степаныч. — Я и так только работаю и работаю! И никому в голову не приходит, что и у меня должна быть личная жизнь.
Он вдруг понуро опустил голову, и Ларисе стало даже жаль его.
— Ладно, Степаныч, — ласково сказала она. — Я постараюсь подобрать что-нибудь подходящее, но не обещаю. И только после того, как закончу очередное дело.
— Вот спасибо, Лариса Викторовна, — обрадовался Степаныч. — Скажите, что мужчина серьезный, основательный, прагматичный…
— С большим заработком, — с улыбкой подхватила Лариса.
— Можно было бы и побольше, конечно, — вздохнул Степаныч, но, заметив, как похолодели Ларисины глаза, тут же добавил: — Одним словом, вполне достойный мужчина.
— Ладно, я подумаю, а теперь иди! — решительно выпроводила его Лариса, потому что Городов уже начал перечислять длиннющий список качеств, какими должна обладать будущая избранница.
Оставшись одна, Лариса посмотрела на часы. Было половина первого. Она выпила еще чашку кофе, после чего отправилась к Вове Лившицу.
Жил он в довольно неудачном месте, недавно застроенном новыми домами. Район, который нельзя было назвать ни центром, ни окраиной. Главным неудобством было сообщение: туда трудно было добираться — от остановки общественного транспорта было довольно далеко идти пешком до его дома. Ехать на машине тоже не совсем удобно — дорога резко спускалась вниз, к тому же была узкая и неровная. Ларисе пришлось искусно маневрировать, чтобы не попасть в одну из многочисленных ям и выбоин.
Наконец она подкатила к девятиэтажке и, выйдя из машины, направилась в подъезд. Позвонив в нужную дверь, Лариса стала ждать. Вскоре дверь распахнулась, и глазам Ларисы предстал коренастый кудрявый брюнет в старых потертых джинсах. Вид у хозяина действительно был напыщенный, а голова гордо вздернута.
— Добрый день, могу я видеть Владимира? — спросила Лариса. — Андрей Белов посоветовал мне прийти сюда.
— Здравствуйте, девушка, — с непроницаемым видом произнес Лившиц. — Проходите.
Лариса разулась и прошла за Вовой в кухню, где он сразу же поставил чайник на плиту. Закурив сигарету «Тройка», Лившиц уселся за стол.
— Я вас слушаю.
— Я насчет Романа Решникова, — пояснила Лариса. — Андрей говорил, что вы знаете что-то важное? Вы, наверное, в курсе, что я занимаюсь расследованием смерти Романа?
— Когда я говорил этим неучам, что знаю нечто важное, я имел в виду важное для самого Ромы, для меня, а также для всей нашей творческой среды! — надменно, акцентируя каждое слово, проговорил Лившиц. — А что касается частного детектива, то вам вряд ли это интересно.
Лариса была разочарована, тем не менее не отстала от Владимира.
— Если вам не трудно, все-таки расскажите мне, в чем дело, — попросила она.
— Ну хорошо, я не спорю, слушайте, — пожал плечами Вова. — Сейчас только чаю налью.
Он разлил чай по большим бокалам и поставил перед Ларисой сахарницу, а также тарелку с несколькими сухариками.
— Больше ничего предложить не могу, — с сожалением развел он руками. — Я самый бедный человек в издательстве… Всю зарплату отдаю супруге. А она мне выделяет каждый день пять рублей на сигареты. Я даже все время пешком хожу.
— Ну, это, наверное, ничего страшного? Для здоровья полезно… — отозвалась Лариса, вспомнив знакомого психолога Курочкина, который тоже в любую погоду и время суток из экономии ходил пешком.
— Могу, правда, предложить еще масло… — немного подумав и, видимо, мысленно что-то прикинув, произнес Лившиц.
— Ничего не нужно, — успокоила его Лариса. — Вы лучше расскажите.
Лившиц отпил чай и картинно начал:
— Некоторое время назад мы с Романом заключили деловое соглашение. Устное, разумеется. Мы хотели поехать в Москву и попробовать наладить сотрудничество с московскими издательствами. Но так как у нас не было денег на поездку, все это было только в планах. Правда, Рома говорил, что сможет достать деньги. Естественно, в таком случае он был мне нужен, поскольку обещал одолжить мне на поездку. А я был нужен ему, потому что в Москве у меня есть знакомые литераторы. Таким образом, мы были нужны друг другу. Но он почему-то все никак не мог достать денег. И когда однажды в очередной раз я задал ему вопрос на эту тему, Роман неожиданно заявил, что во мне не нуждается и поедет сам. Причем очень скоро. Мне ничего не оставалось, как снова убедиться в том, что подлость людская безгранична, — с пессимизмом закончил Лившиц.
