Елена Сулима - Московские эбани
- Ну и что?! Надо было сообщить. - Она пошла к телефону, но Якоб положил на него свою огромную холеную ладонь:
- Нельзя. Они в налоговую доложат - и нам конец. Мы никогда с налоговой до конца не рассчитаемся.
- Значит, нужен умный бухгалтер. И с сегодняшнего дня объявить о том, что у нас пошел бизнес. До этого же ты писал, что у нас бизнес не идет...
- Они сожрут нас.
- Есть куча лазеек. Нужен хороший бухгалтер.
- Они сожрут нас... - Твердил Якоб.
Он не мог сознаться Виктории, что сам накликал на себе рэкет. Когда после отъезда Витюши, им удалось восстановить, начавшееся было разрушаться, дело, Якоб решил все-таки найти сбежавшего с их деньгами идиота. Не раз он заговаривал об этом с Викторией, но она и слышать не хотела ни о мести, ни о том, что можно праведным способом вернуть свое. Как истинный фаталист, твердила, что эти деньги возвращать уже нет смысла, главное - двигаться вперед. А по поводу наказания вора была уверенна, что он когда-нибудь сам себя накажет, и не хотела выступать в роли карателя. "Конечно, рассуждал Якоб, - Деньги-то у неё есть. А вот если бы это были её последние деньги, посмотрел бы я - как бы она запела". И решил действовать самостоятельно. Он нашел через своих ребят сотрудников РУБОП. Сотрудники выслушали его, покивали, сказали, что дело долгое и безнадежное - денег ему не вернуть. Но по выходу из здания к нему подошел парень, сказал, что в курсе его проблем и предложил услуги своей команды. Командой оказалась тройка бравых ребят лет двадцати пяти - тридцати, да ещё с малиновым джипом:
Ты вернешь свои. Но и мы работаем не забесплатно. - Сказал ему один из них - губастый, говором сибиряк. - Много не возьмем - и назвал немалую сумму, но тут же успокоил, - Я понимаю, что тебе тогда, считай, ничего не останется, но после мы сделаем так, чтобы ты легко заработал эти деньги и легко отдал. Не волнуйся - никто тебя в рабство брать не будет. Сделаем так, что заработаешь просто.
Якоб оглядывал своих спасителей в немом изумлении, и понимал: отказываться нельзя. Сибиряк улыбался в ответ. С таких лицом обычно призывали в кремлевскую роту, да только ростом он был маловат. Другой, молчаливый, сидевший за рулем - явно с Кавказа. Он никак не обнаруживал своей заинтересованности в деле, оглядывался на прохожих девиц, но когда чувствовал, что первый говорит что-то не то - включал авторадио на полную громкость. Третий вроде бы был похож на панка. Он молчал при переговорах, бегал за минералкой, крутил головой, оглядываясь невменяемым взглядом наркомана. Но Якоб понял, что этот самый опасный головорез. Такому прикажут убрать - он уберет. Уберет и ни о чем не подумает. Его также будет легко убрать алаверды.
Они очень быстро нашли Витюшу в одном из кемпингов по дороге на Селигер. Витюша лежал пьяный в сторожевой будке, говорил нечто нечленораздельное о какой-то целительной египетской пирамиде, которую он искал почему-то на этом северном озере. Взять с него было нечего - на днях его ограбили его же собутыльники.
Машина его уже не представляла никакой товарной ценности, так как, поселившись в будке у сторожа при кемпинге, он распродал её почти всю по частям на запасные детали проезжающим мимо водителям. Когда Якобу предоставили очную ставку с Витюшей. Якоб понял, в какую ловушку попался и, как сама того не понимая, была права Виктория. За работу надо было платить. Платить, как они предложили, работая наводчиком на тех с кого можно взять деньги. Для начала деньги можно было брать с самого Якоба, вернее мзду с его бизнеса. Так он стал наводчиком сам на себя. Чтобы Виктория не догадалась - инсценировали все просто, как дважды два. Водитель мог подтвердить нападение рэкета.
Водитель рассчитывался с Якобом в назначенном месте, в назначенное время. Расчет происходил в крытом кузове, подальше от чужих глаз, и вдруг к ним ворвались люди в форме. Якоб не мог объяснить, откуда такие деньги налом, не мог их послать. Водитель был свидетелем его страха. И вот Якоб откупается от представителей власти дневным сбором с одиннадцати магазинов, в который включался и доход, и деньги для молокозавода и оплата труда водителя и грузчика сопровождавшего его.
Все это и подтвердил водитель Виктории.
Но не все было так просто. Во-первых, аппетит рэкетиров этим не удовлетворить, он рос и рос - следовательно, такую операцию пришлось бы проделывать не раз. Во-вторых, Виктория уперлась и начала настаивала на честной уплате налогов, противостоянии рэкету официальным способом, изъявила желание сама ездить по магазинам и собирать выручку, привозить её вечером главному водителю - Николаю, чтобы он один рассчитывался с утра за закупки молочных продуктов... и... прочий наивный женский оптимизм.
Объяснить какому риску она себя подвергает, было невозможно.
Сошлись на том, что будут работать совершенно официально, платить налоги, возьмут бухгалтера, пусть непостоянно сидящего в офисе, но раз в квартал наводящего порядок в их бумагах. Деньги с водителей пока что будет собирать Якоб, при этом будет осмотрительней.
Но прошла неделя, а ситуация повторилась. Виктория взорвалась: Я чувствую, что ношусь по кругу бесполезных дел! Я им покажу!
Далее следовал длинное перечисление того, что она им покажет Кузькину мать, и ФСБ, и даже купит настоящий пистолет и потребует зарегистрировать его в милиции, а еще... она, видите ли, может вызвать на помощь тайскую мафию из "Золотого треугольника"!.. В общем, ничего конкретного, но состояние её было опасно.
Грабя сам себя, Якоб не забывал о процентах, но все равно не хотел, чтобы его дело разорилось окончательно, чтобы Виктория узнала правду. Пришлось уговорить этих защитнико-грабителей-подельников, сделать перерыв.
Но не тут-то было. Игорь, он требовал, несмотря на свои двадцать пять, называть его по имени отчеству: Игорь Владимирович, все-таки имел при себе корочки капитана РУБОП, тот самый губошлеп с виду, Игорь Владимирович очень хотел быть крутым и отправиться с разведкой в офис Якоба, разузнать, кого и чего он так боится.
Все было рассчитано достаточно грамотно: Якоб был на рейсе, Виктория сидела в офисе одна. Требовалось посмотреть - кто она такая, имеется ли у неё "крыша" и вообще, насколько поддается на испуг. Ведь их компания была ещё столь молода!.. Столь неуверенна в себе и действовала только на понтах!..
Он вошел беспрепятственно в полуподвальное помещение и представился пожарным.
Виктория несколько удивилась, посмотрела его очередной фальшивый документ, ничего не поняла, поскольку на днях к ним уже заходил пожарный.
Игорь Владимирович тут же ухватился за эту информацию и сообщил Виктории, что они пришли к выводу закрыть их предприятие, поскольку они не соблюдают правила противопожарной безопасности. Выхода нет! - Смерил он её циничным взглядом, - Вернее он возможен, но при уплате такого штрафа... если вы не хотите заплатить кое-кому... - Он ещё не понял, на какую сумму можно рассчитывать реально и задумался. Перед ним сидела весьма элегантная женщина, совершенно не похожая на бизнесменшу, скорее на актрису, по своим манерам и плавным движениям, к тому же одета она была слишком просто: черные джинсы, черный свитер, черные ботинки на низком каблуке. На пальце красовался красивый, привлекающий внимание перстень, но не золотой, а серебряный. Таких теток в бизнесе он ещё не видел.
Наступила напряженная пауза. Виктория, гипнотически глядя ему в глаза, пошарила ногой под столом. Пошарила спящего дворового пса, которого приютила недавно, но пса не было. Пес видимо пошел оттянуться на весеннем кобележе. Однако напряженному Игорю Владимировичу показалось, что она нажала какую-то кнопку, и было тому подтверждение - тут же на пороге появился громила.
- О! Гитлер в юбке! Приветствую Вас! - рявкнул он, обращаясь к Виктории. Это был Борман. Не особо трезвый, но, благодаря природному здоровью, не производил впечатления безнадежного пьянчуги, однако за бандита-головореза вполне мог сойти. Не обращая внимания на Игоря Владимировича, сразу потеснившегося к стене, он продолжал: - Чувствую крыша начала протекать. Пора латать. - И выразительно потер руки о карманы джинсов.
Виктория поняла, что он имел в виду - крышу кузова своего грузовика, или намекает на то, что сходит с ума от похмелья и надоевшего пива, и хочет попросить денег в долг, якобы на ремонт - на деле: на водку. Но, заметив, как напрягся тот, что представился пожарником, продолжила разговор в Бормановском ключе:
- Как видишь и у меня проблемы. Куда главный делся, не знаю. А медлить же нельзя!
- Не-е. Медлить нельзя. - Покачал головой Борман. - Но если что выкрутимся. Я пока братву на дело послал...
"На дело" - означало на языке Бормана - послал сдать бутылки. Братвой же он называл местных алкашей, которые уже не первую неделю не вылезали из его "кунга", опустошившая его площадь от полных бутылок пива, пустые же сдавали, покупая водку.
