Андрей Молчанов - Схождение во ад
- Ладно, забудем об этом. Тем более, как ни парадоксально, все сложилось к лучшему... Единственный прокол: они "пробили" захваченного полицейского, и сейчас Краузе ищет в своих рядах "крота", связанного с нами...
- Информатору что-либо угрожает? - Думаю, нет.
- Я готов тщательно проработать операцию захвата интересующих нас лиц.
- Преждевременно. Они готовят акцию "Прыжок". Валленберг - исполнитель. Он подошел им по известным тебе параметрам. Лабораторная мышка. Дезориентированная полностью. Старый мистификатор крутит им, как хочет. Мешать им не будем, посмотрим на результат.
- Вытащим каштаны из огня их же руками?
- Совершенно верно.
- А насколько будет полной информация о конечном результате "прыжка"?
- Настолько, насколько приближен к Краузе наш человек... К Краузе и - к Валленнбергу. Информация, полагаю, будет исчерпаюей.
- И тебе удалось настолько глубоко внедрить...
- Нет. Скажу откровенно. Это - не внедрение. Это вербовка, закрепленная психологическим кодом.
- Даже не представляю, как тебе такое и удалось... Действительно: как ты сумел?..
- А никакого кода защиты и не было, дорогой Майкл. Мы имели дело с его любимой и единственной внучкой... Какой материал, Майкл! Ка-акой материал!.. Очень трудно завидовать Валленбергу, как ты понимаешь... Но - в настоящий момент... я бы хотел оказаться на его месте!
МИССИЯ ИЗБРАННОГО
Январским поздним вечером Ричард вышел на опоясывающий виллу балкон, облокотившись на балюстраду. Морозный ветер свистал в ночи, растворившей во мраке горы; черное пространство заполонило мир, и только колючие звезды в бездонности неба обозначали существование тверди земной, - неразличимой в круговерти бушевавшей стихии.
Растрескавшийся мрамор балюстрады напоминал о днях иных, канувших в вечность вместе с теми, кто когда-то отстроил это "орлиное гнездо", как символ могущества тевтонского духа, венчавшего неприступный утес; и кто мог ведать, что именно здесь начнется мистерия древне-германской традиции, и жертвой на алтаре суждено быть ему, - Ричарду Валленбергу.
Время близилось к полуночи; пора было идти в подземелье замка, где его ждали двенадцать посвященных, возглавляемых Великим Магистром Краузе, - тринадцатым.
В преддверии подземелья двое молчаливых лам омыли его благовонной водой и одели в старинный балахон тибетского монаха.
Затем распахнулась тяжелая дубовая дверь, окованная черным железом, и Ричард вошел под низкие своды храма, таящегося в глубине скалы.
Знание было дано ему, и потому спокойно, даже с толикой равнодушного отчуждения, он оглядел собравшихся здесь "рыцарей" в древних одеждах и рогатых шлемах, скрывающих лица.
Горели свечи, тлели в бронзовых чашах ритуальные гималайские травы, тени участников действа густо чернели на потолке и стенах, а над алтарем с магическим кругом медленно вращалась плоская золотая свастика, подвешенная на тонкой цепи.
Ричард опустился перед алтарем на колени, застыв в молчании медитации.
Камень амулета, выпростанный из-под балахона, приобрел оранжевый оттенок, а потом неуклонно начал голубеть, как бы откликаясь на каждое гортанное заклинание, произносимое Магистром. "Рыцари" вторили ему, обступая Ричарда замкнутым кругом.
Магистр поднял старый кинжал, некогда хранившийся в желтом портфеле, установив его жало в центре круга.
Кинжал словно завис в воздухе, блистая каменьями, вкрапленными в рукоять; вращение свастики усилилось вместе с хором голосов, слившихся в таинственной, вкрадчивой гармонии; перед взором Ричарда поплыла белесая пелена, в которой различалось лишь пламя свечей, сливавшихся в единый огонь, и вдруг - он как бы нырнул с открытыми глазами в теплую мутноватую речку: вот мелькнул свет, наполнявший верхнюю толщу воды, затем в рыжеватой мути почудились какието бесформенные очертания, но в ту же секунду размытость призрачных образов исчезла, сменившись ослепительной, рельефной реальностью.
Он будто обрел иное зрение, различающее все полутона, каждый штришок, и, казалось, еще мгновение, и взгляд его познает тайну сцепления частиц, составляющих тот мир, что внезапно восстал перед ним, заворожив душу жутким, как осознание падения с высоты, открытием: он - в ином пространстве и в ином времени, где все носило печать неземного, чужеродного естества.
Над ним простиралось глубокое фиолетовое небо без малейшего облачка, вокруг же - дыбились красноватые растрескавшиеся скалы, и неживая буроватая растительность с черными, отливавшие блеском антрацита колючками, пробивалась в трещинах иссохшей почвы, что никогда, как он интуитивно уверился, не знала дождя.
Ричард стоял на гладкой дороге, по земным понятиям чем-то соответствующей проселку, однако без каких-либо ухабов и рытвин; каменистая утрамбованная поверхность была плотной и ровной, словно впрессованной неведомым гигантским катком в какую-то также неведомую твердь.
Все это походило на некое наркотическое сновидение, и он невольно коснулся рукой груди, нащупав амулет с камнем, по цвету теперь уже напоминавшим сапфир; после перевел взгляд на кисти рук, и столь же отчетливо, как видел малейшие камешки на дороге со всеми их рытвинками и гранями, узнал беловатые шрамы забытых порезов, матовое пятнышко на ногте мизинца...
Да, это был он - такой как есть, в здравом уме, ясном восприятии происходящего, одиноко стоящий на неведомой дороге в монашеском балахоне из мягкой мешковины бесформенного плетения, удобно облегавшим тело.
Вспомнились рогатые шлемы, склонившиеся над ним, блеск лезвия кинжала, как бы захваченного вращением свастики и вместе с ней поворачивающегося по какой-то незримой оси... Но - как давно и как бесконечно далеко отсюда случилось все это, и целая вселенная отделяет мистерию в подземелье замка от этих безжизненных скал и высочайшего неба иного мира; отделяет от всего того,что когда-то и где-то было с ним прежде...
А может, он попросту испытывает сейчас то, что именуется смертью? Или же посмертием?.. Однако он жив, он абсолютно и неоспоримо жив...
- Жив, жив, - уверил его сухой саркастический голос.
Ричарда охватил парализующий сознание страх.
Он с трудом заставил себя обернуться в ту сторону, откуда донесся голос, полагая, что увидит сейчас если не черта с рогами, то тиранозавра или же по крайности - злобного гнома.
Перед ним, возникшее словно бы ниоткуда, стояло существо, одетое в серую сутану с капюшоном. Существо. В таком определении он почему-то уверился сразу и бесповоротно, хотя незнакомец, прочитавший его мысли и теперь с мудрой и снисходительной усмешкой взиравший на него, был вполне человекообразен: европейского типа лицо, седые кудри длинных волос, пронзительные черные глаза, а вот уши - длинные, заостренно, по-волчьи вытянутые вверх, являли собой не уродство, а признак какой-то надчеловеческой расы...
Тут Ричард уяснил, что радужной оболочки в немигающих глазах незнакомца нет, ее заменял единый мертвый зрачок...
- Полюбовался? - осведомилось существо. Безгубый рот при этом даже не раскрылся.
До Ричарда дошло, что слова просто звучат в его сознании, не выражаясь в каком-либо определенном языке.
- А вы - представитель местных иммиграционных властей? - также мысленно произнес он. - Тогда предупреждаю: мне неизвестен тип моей визы...
- А что тебе вообще известно? - брезгливо поинтересовалось существо, не принимая его юмора, а затем, как бы вздохнув, добавило: - Ну, идем за мной... парламентер!
И они двинулись по однообразной дороге, выведшей их к странной, сложенной из валунов крепости, за стенами которой Ричард увидел изможденных, в одних рваных набедренных повязках людей, перетаскивающих огромные каменья к недостроенной угловой башне бастиона.
При виде незнакомца, сопровождающего Ричарда, люди, поклоняясь ему, падали ниц; лица их были бесформенноразмытыми, и в одинаковой схожести этих жалких созданий угадывалась какая-то обреченная бесполость, словно наложенная на них проклятием свыше.
Существо в сутане бесстрастно шествовало мимо распростертых вокруг него тел, и вдруг, обернувшись к Ричарду, вопросило его со зловещей ухмылочкой:
- Ну и где же, по-твоему, ты находишься?
- Туле, - произнес тот коротко.
- Ах, Туле-е! - произнесло существо нараспев. - Нет, дружок. То, что ты называешь Туле, - часть небесной страны, и она - далеко. Твои неискушенные хозяева отправили тебя в другую дверь, ошибшись адресом... Они выдали желаемое за действительное, не ведая простейшей географии мироздания, они нарушили законы, воспрещающие смертным переходить границы миров, и теперь можешь поздравить себя: ты очутился в аду, несмышленыш... Впрочем, - добавил глубокомысленно, небрежно поставив ступню, обтянутую бархатным темно-синим тапком с тонкой плоской продошвой на шею недвижного раба, попал ты далеко не в худший круг... А ведь мог бы угодить и на Дно, и в геенну... Ладно! Ступай за мной! - приказал резко.
