Ольга Играева - Как загасить звезду
Алина, не прекращая карабкаться наверх, саркастически рассмеялась:
— Найдут они, как же!
— Ты еще не знаешь… — взволнованно выкрикнул ей в спину Абдулов. — Соловей убита!
Алина застыла на середине лестницы.
— Соловей убита, — повторил он. — Теперь понимаешь, что не надо ехать в Москву? Теперь понимаешь, почему я тебя отговаривал?
— Но почему? — спросила после продолжительной паузы Алина ошарашенно, она как стояла, так и села на ступеньки. — Что происходит?
— Я не знаю, — ответил Абдулов. — Обстоятельства самые дикие, необъяснимые. Ее нашли в каком-то темном переулке с перерезанным — прости! — горлом. (На этих словах Алина побледнела так, что Абдулову стало за нее страшно и он заколебался — продолжать ли говорить или остановиться, но решил продолжить, надо наконец все ей сказать, его тоже тяготит эта тайна между ними.) В странном наряде. Менты утверждают, что она подрабатывала проституцией… (Алина схватилась за голову.) Алина, успокойся, это неточно! Ты же знаешь ментов — наворотят вранья, чтобы выглядеть поавторитетнее. Особенно когда у них в руках никаких ниточек — а это, как я понимаю, тот самый случай.
— Давно? Ее уже похоронили? (Абдулов кивнул.) И ты мне ничего не сказал… Как ты мог?
— Алина, — с трудом, как будто проглатывая раздирающий горло черствый кусок хлеба, проговорил Аркадий, — я боялся за тебя. И сейчас боюсь.
— Нет, — Алина говорила ровно, монотонно, как в трансе. — Что-то другое…
— Что другое? — опешил Абдулов.
«О чем она? Заговаривается… Немудрено. Она столько пережила за последние дни. Ох, нужно было ее увезти подальше — в Испанию, в Италию, как я первоначально планировал. Отвезти к врачам, к лучшему психотерапевту. Кинуться за помощью к Кечину — у него пол-Академии медицинских наук — знакомые».
— Ты… — повторяла Алина. — Что-то другое. Другое… Ты не просто так держал меня в неведении. Ты… — Она подняла глаза и изумленно и изучающе всматривалась в лицо любовника. — У тебя с Соловей был роман. Вот что другое. Как я раньше не догадалась…
— Ты что? — упавшим голосом пролепетал Абдулов, этого он никак не ожидал. — Мы терпеть друг друга не могли, это все знают.
— Потому и не могли, — все так же ровно констатировала Алина. — А что касается «всех», то «все» как раз ничего не знают. Каким-то образом вы ухитрились сохранить ваш короткий, по-видимому, — правда? — роман втайне, что почти невозможно. Как ты ухитрился? Впрочем, наверное, это Соловей. Она очень способная. Была…
Она не могла объяснить, как ей такое пришло в голову. Но она не сомневалась, что ее догадка верна. Осенило — и все.
— Алина, — попытался рассмеяться Абдулов, что у него не очень-то получилось. — Это смешно…
— Разве? Я так не думаю. Все-таки Соловей мертва… Что-то между вами было неприятное, даже постыдное, чего вы друг другу простить не могли, из-за чего расстались и возненавидели друг друга. Так?
Абдулов молчал.
— Ты врал мне, ты все время врал мне… Как глупо. Олег ушел, ты мне врешь. За что мне все это? Чем я провинилась? Скрываешь меня здесь от жены и от всех. А я-то делаю вид, что ничего не замечаю, что все как полагается. Как будто нет ничего естественнее, чем приехать с любовником к нему на дачу, жить с ним и даже не задаваться вопросом: — А как же так можно? Я понимаю, что сейчас немодно рассуждать о приличиях. Зачем? Свобода! Не по-человечески мы поступаем, а я поступаю просто как… Идиотка! — Последнее слово Алина, поднявшись, злобно выкрикнула. — Я сию же секунду уезжаю. Объясни, как добраться до станции. А-а-а, обойдусь, можешь не объяснять, я попутку поймаю.
— Алина, подожди, — пытался взять ситуацию под контроль Абдулов, для чего в первую очередь требовалось удержать Алину на даче, не дать ей убежать под предлогом потрясения от неожиданного открытия. — Какая попутка? Ты с ума сошла. Ты слишком впечатлительна. У нас… с Соловей действительно был непродолжительный роман, если так можно выразиться, в чем я сомневаюсь. Был, ну и что? Да-да, что? Какое необычное дело! Какая редкость! Теперь ты довольна? Успокоилась? Тебе приоткрылась истина?
Он быстро оправился от удара и перешел на свой всегдашний ернический тон:
— Это ничего не меняет. Какой это роман? Скорее взаимовыгодный бартер. Но все это было еще до тебя. Тебе не на что обижаться, она тебе не соперница.
Алина, собравшаяся было бежать наверх, остановилась и ждала.
— Ну, — подтолкнула она Абдулова к дальнейшим откровениям.
— Да рассказывать особенно нечего, — замялся тот, но, поймав нетерпеливое движение, Алины поспешно продолжил: — И неприятно. Дело в том, что… ты угадала насчет постыдного. У меня ничего не получилось. В первый раз. И во второй тоже. В моей жизни совершенно необъяснимый случай. Такое было только однажды, вернее, дважды, и только с Дусей. Не знаю, в чем дело. Мы оба, сама понимаешь, не любили об этом вспоминать. Но увлечения никакого не было ни с моей стороны, ни с ее. У меня это был так — каприз, к которому позже добавилось самолюбие. А она… По-моему, она хотела таким образом сделать карьеру на телевидении. Я это знал, и меня это ничуть не коробило. Девочка через постель хочет пробраться наверх, ну и что? Старо, как мир. Я же ее ни к чему не принуждал. Она знала про мои многочисленные интрижки так же, как и ты, разве нет? Впрочем, после того, как мы встретились с тобой, все иначе… И ее сначала раздосадовала моя неудача, а потом, когда и второй раз я потерпел фиаско, — сама понимаешь, я с трудом сейчас тебе в этом признаюсь — просто оскорбила. Мне кажется, она болезненно восприняла, что это случилось именно с ней, что она не сумела меня… воспламенить, что ли. С другими-то у меня — все «Останкино» в курсе — получалось. Поэтому она никогда не болтала о наших отношениях, хотя я, честно говоря, ожидал обратного. Но возненавидела. Простить мне не могла, что она решилась, собралась с духом, мобилизовалась, а я… не оправдал. Сорвал ее планы.
Абдулов вопросительно взглянул на Алину — достаточно признаний? Он рад был, что деликатное объяснение позади. Главное, Алина успокоится, убедившись, что не так велик его грех, не будет больше терзаться подозрениями.
— Ты недоговариваешь. — Алина оказалась упрямее, чем он думал. — Если не расскажешь все, не увидишь меня больше никогда. Никогда.
Абдулов заметно колебался, что только увеличивало любопытство и настойчивость девушки. Алина сама себе поражалась. Она не могла взять в толк, как она догадалась об отношениях Аркадия с Соловей. Ведь ни одного намека, ни одного признака, ни одного следа, ни одного воспоминания, что между ними что-то было… А почему она сейчас убеждена, что Аркадий скрывает что-то еще? Неизвестно, она, как гончая, шла по следу, который ни за что уже не потеряет.
— Есть фотографии… — медленно проговорил Абдулов. — Шокирующие. Пойми, это такое интимное, такое личное дело… На самом деле все это никого не касается. После того, как я оказался несостоятелен, нам с Дусей пришла в голову мысль сделать серию снимков на моем «Поляроиде» — возбуждающих, распаляющих воображение. Нам казалось, это должно мне помочь… Несколько секунд все выглядело так, будто помогло, но, когда дошло до дела… опять не получилось. Когда произошел разрыв, снимки — все — остались у Дуси. На них мы вдвоем и я один… Кое-какие неаппетитные детали, фривольные малоэстетичные позы (Алина зажмурилась), особенно если смотреть на фото трезвым взглядом, не замутненным ни любовным дурманом, ни сексуальным влечением. У меня, наверно, было кратковременное умопомешательство, иначе я ничем не могу объяснить свою «порнушную» эпопею с Соловей. Не соображал, что творил и с кем связался… Я просил Дусю карточки вернуть, предлагал деньги, но она отказывалась, врала, что уничтожила. Но я был уверен, что когда-нибудь она их пустит в ход, отомстит мне…
— Пустила? — раздался тихий вопрос Алины.
И, не дожидаясь отклика от Абдулова, Алина сама за него и ответила:
— Не успела.
— Антон Сергеич, я вот что думаю, — так начала рабочую летучку поутру в понедельник неутомимая Надежда. — А что, если Соловей убил… Абдулов?
Костов вздохнул — все ясно, напарница опять провела бессонную ночь, анализируя дело об убийстве Лосского. Он ей уже и намекал, и прямым текстом говорил, и шуткой давал понять, что не надо так много думать, напрягать извилины. Нет, Надежда намеков не просекала и чуть ли не каждый день являлась на работу с очередной причудливой идеей вроде только что обнародованной.
— Давай разберемся, — обреченно кивнул он. — Зачем ему это надо? По-твоему, он маньяк?
— Нет, — энергично затрясла головой Надежда. — Соловей видела, как Абдулов перекидывал через перила Лосского. Или — вот! — ему показалось, что она видела. Абдулов все время опасался, что она его выдаст. И в конце концов нервы у него не выдержали, и он ее зарезал.
