Карло Фруттеро - Его осенило в воскресенье
— На, держи, — сказал он. Освальдо ловко поймал пачку на лету.
— Знаете, сюда чаще всего приходят иностранцы, — объяснил Дзаваттаро. — Эта штука очень им нравится, особенно северянам: шведам, немцам, датчанам… Но не французам. Они предпочитают вещи… Так сказать, более пикантные, Им такая скульптура кажется грубой.
Сейчас отвезу их обоих в полицейское управление и сдам Де Пальме, подумал Сантамария. Но сдержался и вежливо спросил:
— У вас что, есть сеть продавцов?
— Нет-нет, никакой сети! — воскликнул Дзаваттаро, махнув волосатой рукой. — Все прямо от владельца к потребителю. Туристы приезжают на автомобильную выставку, на техническую, на выставку мод и рассказывают один другому про нашу лабораторию. Ну а еще на «Фиат» и на другие заводы приезжают торговые делегации. Словом, покупатели всегда находятся.
Он понемногу оживился, видно было, что этот «товар» в отличие от других приносит ему кое-какое материальное удовлетворение.
— Освальдо попробовал делать их размером поменьше, типа сувениров. Но это уже не так любопытно, правда? Они плохо расходятся. — Он показал на шкаф, где на верхних полках выстроились экспериментальные фаллосы, размером три-четыре сантиметра, а на нижней — вдвое больше, чем оригинал из Губбио.
— Вот это классический размер, — сказал Дзаваттаро, взяв у рыжего мастера не до конца обработанный кусок камня. — Точная копия старинной римской скульптуры. Не будь мы серьезной фирмой, могли бы продавать такие фаллосы как археологическую находку, — с сожалением в голосе добавил он. — И потом, они находят двойное применение. Служат декоративными пресс-папье на письменном столе, в витрине, в книжном шкафу, а вот в Швеции, к примеру, их ставят на лужайке перед домом как садовую скульптуру. Один клиент из Стокгольма прислал мне даже фотографию: на переднем плане… наш монументик, а на заднем — летняя вилла, березы, играющие ребятишки… Словом, он остался очень доволен покупкой.
— А в Италии? — спросил Сантамария.
Дзаваттаро отдал рыжему мастеру недообработанный кусок камня и закурил новую сигарету.
— Что поделаешь, мы в этих вещах изрядно отстали от других стран. Но вкусы все же прогрессируют, кое-что я продаю и у нас. На прошлой неделе один клиент купил у меня целых два для своей виллы в Бардонеккья. Словом, рынок постепенно начинает привыкать к новому, хотя этот вид искусства итальянцам пока что не очень правится. Итальянские женщины, например, видят в этом только насмешку. — Он с видом мученика повернулся к «иностранке». — Что поделаешь, синьора, у нас вот уже две тысячи лет властвуют священники.
Рыжий веснушчатый «мастер» радостно закудахтал.
Сантамария впервые в жизни ощутил в душе благодарность к жестоким Папам, непреклонным кардиналам, догмам, контрореформе и отлучениям от церкви, благодаря которым продукция Дзаваттаро не пользовалась большим спросом на итальянском «рынке».
— Что же касается цены, — продолжал Дзаваттаро, — то, если вы сюда пришли как частное лицо, это одно дело. Если же вы представляете туристскую группу, тогда, понятно, мы можем сделать скидку…
— Я представляю семью архитектора Гарроне, — сказал Сантамария. — Я адвокат.
Медленно, крайне медленно Дзаваттаро погладил правой рукой голый череп. Глаза его сверкнули как два уголька.
— Как вы сказали, простите?
Тон был предельно агрессивный. Рыжий мастер тоже прервал работу и с нескрываемой злобой посмотрел на пришедших снизу вверх.
— Архитектор Гарроне был убит в прошлый вторник. Вы об этом, очевидно, знаете?
Дзаваттаро еле заметно кивнул.
— Насколько нам известно, вы были знакомы с Гарроне.
Новый еле заметный кивок головой.
— Семья сообщила мне, что Гарроне имел деловые отношения с вашей фирмой, и поручила мне выяснить, не осталось ли между вами и покойным… каких-либо неурегулированных финансовых проблем.
Над головой Дзаваттаро, который крепко сжимал средним и указательным пальцами сигарету, клубился столбик дыма.
— Так, значит, вы адвокат? Вот ведь как… — насмешливо сказал он, не отрывая взгляда от своих ботинок.
Он тянул слова, то ли желая выиграть время, то ли чтобы справиться с изумлением и яростью.
— Да, адвокат Джузеппе Арлорио, — сказал комиссар.
Дзаваттаро буравил его своими маленькими злыми глазками.
— А эта кто же такая? Подруга Гарроне или кто еще?
Сантамария живо представил себе, как он хватает с полки фаллос и обрушивает его на лысый череп этого Дзаваттаро, почти в точности повторяя преступление на виа Мадзини.
— Синьора — родственница Гарроне, — спокойно ответил он. — Она прилетела вчера из Голландии. Само собой разумеется, она заинтересована в том, чтобы доброе имя семьи не было скомпрометировано… финансовой тяжбой. Если вы давали какую-либо сумму убитому в долг, и он ее полностью не вернул, семья готова…
— Только этого мне не хватало! — воскликнул Дзаваттаро с облегчением и в то же время презрительно. — Да вы что, шутите?!
— Значит, все в порядке? — с улыбкой сказал Сантамария. — Никаких долгов!
— Неужели же я стал бы одалживать деньги этому… — в последний момент Дзаваттаро вспомнил о «родственнице», — этому архитектору?! Я бедный ремесленник, а не банкир. И не ростовщик.
— Тогда, может, ваш брат одалживал ему деньги?
— Мой брат умер шесть лет назад, и я единственный владелец фирмы. Нет, у нас с архитектором никогда не было денежных споров. Он мне давал, помнится, несколько эскизов для могильных памятников, сам, я его ни о чем таком не просил. Да больше мы с ним об этих памятниках и не говорили! У него всегда было полно всяких идей и планов…
— Охотно вам верю, — сказал Сантамария.
Он прошелся по мастерской, уставленной необработанными или уже готовыми для продажи каменными фаллосами.
На полу валялся кусок полотна. Сантамария поддел его кончиком ботинка.
— Ну а кредиты? — спросил он, повернувшись к Дзаваттаро.
Дзаваттаро словно прибило к земле ударом молнии.
— Какие еще кредиты?
Сантамария нагнулся, поднял с пола «полуфабрикат», медленно взвесил его на руке и вернулся к скамейке. Тишина была полной.
— Кто подал вам идею воспроизвести старинную скульптуру и неплохо на этом подзаработать?
Дзаваттаро признался мгновенно, не в силах, однако, сдержать гнев.
— Да, но кто вложил в это деньги? — закричал он. — Кто нашел мастеров, пошел на риск? А этот нищий всего лишь нашел фотографию этой штуки в порнографическом журнале и принес ее мне! И все! Ну хорошо, допустим, идея пришла ему. Но при чем здесь кредиты, дорогой мой адвокат, при чем права Гарроне?! Я сразу ему сказал, что за каждую проданную им или при его посредничестве штуку я отдаю двадцать процентов выручки. И это, заметьте, на пять процентов больше, чем я обычно плачу своим посредникам. И я сдержал свое обещание. Дзаваттаро — человек слова, можете у любого спросить. А вы знаете, сколько он этих штук продал за год? Двадцать четыре. Послушать его, так он привел ко мне пол-Турина! Он даже предлагал мне открыть рекламное бюро, пресс-центр, а его сделать директором. Представляете себе, директором этого… — Дзаваттаро и на сей раз сумел сдержаться при «родственнице».
Он бросил на пол окурок, который жег ему пальцы, и раздавил его каблуком. И сразу снова закурил, руки у него дрожали.
— Так мы с ним договорились, и я не должен ни лиры ни ему, ни его уважаемым родственникам. К тому же, — добавил он, сжав челюсти и попыхивая сигаретой, — я ему никаких письменных обязательств не давал. И пусть родственники представят хоть один документ! Где они, документы?
— Когда вы видели его в последний раз?
— Помню я, что ли? Да он уже несколько месяцев сюда не заглядывал, к счастью! — Он сжал кулаки и языком загнал сигарету в угол рта. — И вообще, вы-то чего суете свой нос в чужие дела? Кто вам дал на это право? Пока еще по всем законам здесь мой дом, и, хоть я не адвокат и кончил только начальную школу, я не позволю всяким типам надо мной куражиться и голову мне морочить. Я ведь вообще могу обоих вас взять и выставить вон…
В горло ему попал дым, и он отчаянно закашлялся, весь сразу как-то сжался, лицо побелело. Сантамария тихонько отстранил «родственницу» Гарроне, подошел к нему и хлопнул два раза по спине, сильно и больно.
— Эй ты, убери руки! — прохрипел Дзаваттаро, судорожно кашляя.
— Спокойно, спокойно, — сказал Сантамария. — Сейчас все пройдет.
Во дворе Сантамария взял Анну Карлу под руку и повел к машине, не торопливо, но и не слишком медленно.
— Машину я поведу, хорошо? — сказал он.
Она молча кивнула. Сцена в мастерской была бурная, и, видимо, она испугалась.
У ворот Сантамария затормозил, чтобы пропустить желтый «фиат-500», который как раз въезжал во двор. Анна Карла сидела справа и водителя «фиата» не разглядела.
