Николай Пономаренко - Бандитская Лиговка
- Здесь меня не понимают.
И опять ушел офицер, как он говорил, в народ. Его номер в гостинице "Киев" ждал своего постояльца. "Блат-хат" было несколько, но Олег предпочитал казенный номер и для встречи с информаторами и для личного отдыха. Путь к нему заведомо лежал через ресторан, поэтому в замочную скважину ключ никак не попадал.
- Вы и с женщинами так? - пахнуло горячим телом.
Дама вида неприметного, без запаха духов, быстренько вырвала ключ из дрожащих непослушных рук, торопливо открыла дверь, втолкнула Шайтанова в номер и заперлась изнутри.
- Как я вовремя, а?
Неизвестно что она имела ввиду, но попадание из коридора в комнату развеселило женщину. Она смотрела в мутные глаза Олега и смеялась, прикрывая рот ладонью.
Двоилось. Две одинаковых ладони, четыре глаза, пара носов, четыре... груди.
- П-пардон.
Рука Олега провалилась в пустоту. Нет, их две. Груди.
От поползновения к её телу девица рассмеялась уже в голос, но спохватилась и умолкла. Тут же в дверь постучали.
- Олег Стефанович! - позвали из коридора.
- Цс-с...
Приложила пальцы к губам. Один к своим, другой к Шайтановским. Стук в дверь слегка привел Олега в чувство. Ему мешают? К нему стучат? От этого звереют! А звери, говорят, пьяными не бывают. Он было шагнул к двери меж двух девиц, но попал в жаркие объятия одной.
- Не открывай, пускай стучатся, милый.
Неожиданно твердым голосом сыщик ответил:
- Когда мне стучат, я должен реагировать.
Горячее дыхание проникло в его ухо.
- Ух ты, кровать!
И то. То, что ему так хотелось. Шайтанов отвернулся от двери и увидел её. Кровать. Девственную, чистенькую, казенную, а потому милую сердцу. Подошел и упал.
Стучали, звали. Не открывали. Потом зазвонил телефон. Потом Олег снял трубку. Потом ответил в нее, что он, Шайтанов, запомнит голос говорящего, потом найдет этого говорящего по голосу, потом не даст поспать говорящему в собственном доме говорящего.
- Но вы один, все-таки? - не унимался говорящий.
- Все-таки, - грустно ответил Олег, вспомнив о жене, - Дай поспать, а?
На него навалилась грусть. Или грудь. Или то и другое. Бросив трубку, Шайтанов привлек к себе женщину.
- Ты так одинока, милая...
Утром он вспомнил, что не был одинок. Вспомнил потому, что на его трусах, валявшихся на полу, лежали деньги. Деньжищи. Шайтанов сел, положил локти на колени, подпер руками голову. Это что же он вытворял такое, что с ним расплатились? Четыреста долларов покоилось на его оранжевых семейных. Две его зарплаты. Если он такой гигант, что с ним расплачиваются валютой... А что, двадцать календарных лет отмахал псом государевым, может, на пенсию и подрабатывать?
Опять стучат! Всю ночь спать не давали. Кажется. Надо открыть, да и на службу пора. Натянул трусы, попал ногами в брюки. Так, баксы в карман, чтоб не позавидовали. А вдруг они паленые, эти зеленые? Ох как гладки, эти взятки. Мало ли что?
- Харе стучать, дайте одеться!
Настырные. Шайтанов вошел в ванную, быстренько открутил сетчатую насадку душа, вложил в неё деньги, привернул на место. Можно впускать.
- Олег Стефанович, наконец-то.
Спецслужба. Два опера. Глаза красные. Ночь у них была недреманной. И работали и веселились, конечно, поэтому странные вопросы задают.
- У вас все в порядке?
- Ну.
- Ты извини, Стефаныч, эта бабеха у тебя ночевала?
Один опер, протянув руку, из пространства коридора извлек и явил перед глазами Шайтанова симпатичную девицу. Если честно, Олег в его вчерашнем состоянии мог и не запомнить внешности подруги, с которой ночь провел, но профессионализм не пропьешь, как говорят. Она.
- Ну.
Свои, вроде, понимать должны. Чего они её домогаются, этой телки? Других мало? Или сделала чего непотребного? Уф, бошка...
- Ну, ночевала.
Стоит в двери в одних штанах с незастегнутой ширинкой.
- Заходь!
Шайтанов направился в номер, по ходу подбирая с пола носки, майку, рубашку, часы, сигареты, зажигалку...
- Говори по быстрому, на службу опаздываю. Хуже нет, когда над тобой начальник - незамужняя баба. Ни свет ни заря является в РУВД.
- Не говорите, Олег Стефанович. Если откровенно, по мужски, то я бы под женщину не лег.
Обозлить хочет? Как он устал, Олег, от намеков, от этой бравады: "Под женщину бы не лег". Много он соображает, спецуркин опер. Полина Шкворень своя баба, железная, покруче иных мужиков будет... Ой, только не на больную голову такие размышления, пусть болтают.
- Я говорю - по быстрому!
- Слушай, вечером какая-то путана чухонца нагрела. Клофелинщица, ты понимаешь.
- Кажись, вся Скандинавия знает бл...е повадки, а все попадаются.
- В натуре! Когда он вырубаться стал, она восемьсот долларов вынула из его бумажника и в двери. А тут ещё два финика являются. Хотели девку подпоить и по кругу пустить. Опоздали, значит. Кореш вырубленный лежит, а деваха прошмыгнула и деру. Финики неладное заподозрили, догонять стали, мы услышали крики, подключились, но она все входы-выходы не хуже нас знает. Последним её видел один иностранец, приметил, будто к тебе забежала. Вот мы и звонили тебе, а ты кувыркался тут с ней и не открывал.
- А на хрена звонили, когда я кувыркался, совести нет? - спросил с обидой в голосе Шайтанов.
- Ты извини, кража!
- Ну, дальше что?
- Что, караулили у твоей двери, а как вышла - повязали, установили личность.
- Деньги нашли?
- Скажешь тоже, станет она вылезать из номера с деньгами.
Смешно, в самом деле: Олегу спьяну так хотелось, чтобы с ним шальная женщина расплатилась за постель. Украла, значит. Но ведь вернула! Добровольно, по тихому сдала деньги представителю органов внутренних дел. Ну и что, что без явки с повинной и без расписки в получении? Уф, бошка. Надо под душ. Стоп, про душ пока забудем, там же добровольно выданная сумма.
- Денег при ней не оказалось.
- Может, не она?
- Стефаныч!
- Что Стефаныч? Этот финн приметил, как ко мне вошла женщина? Ты что думаешь, я её в коридоре бегущую со всех ног отловил и - в койку? Я секс символ с виду? У меня здесь широкий выбор, сами же предлагали. А эту я загодя пригласил.
Девица все это время улыбалась, сидя на корточках и глядя на мужиков. Кто этот дядька, приютивший её на ночь, но, очевидно, имевший сейчас возможность приютить её надолго в Крестах? Сдаст? А дядька как раз строго посмотрел на нее:
- Была у фиников?
- Когда? - слова сквозь сигаретный дым.
- До меня.
- Когда до вас?
- Фу ты, блин, разбирайтесь сами. Я в душ пошел, бошка трещит..
Опер преградил дорогу.
- Погоди, Олег Стефанович, есть подозреньице, что денежки у тебя. Делиться надо. Все-таки коллеги. Я б на твоей территории так бы и поступил.
- Пошел ты, - незлобиво ответил Олег.
Вывернул карманы, расставил руки.
- Ищи. Ищи, ищи, я не гордый. Но когда появишься на моей территории...
Зачем договаривать? Обыскивать не стали. Неловко все как-то получается. Спецслужбовцы стали осматривать номер, а Шайтанов, сняв штаны, пошел в ванную. Ничего не найдя оперативники обратились к девице.
- Это ещё не все. Разговор будет. Сиди в городе, никуда не уезжай, усекла?
- Ладно.
- Пошли отсюда.
Олег остановил:
- Если она больше не нужна, пусть останется, спину потрет.
- Ваше дело, пользуйте.
Когда дверь захлопнулась, Шайтанов подтолкнул девицу в ванную, снял душевой шланг, отвинтил сетку, протянул спрятанные там деньги:
- Офицер должен оплачивать услуги.
К удивлению Олега, путана завела руки за спину.
- Это ваши деньги.
Шайтанов положил доллары на подставку перед зеркалом и включил воду.
- Бери, бери, не бойся. Больше обыскивать не будут. Какой дурак, кроме меня вернет украденное владельцу? И ты верни их по тихому этим финикам.
- Ни у каких финнов я не была, Олег. Хочешь верь, хочешь не верь. Я просто сбежала от одного сукиного сына, который привез меня в этот гадюшник. Думала, что это его люди меня ищут, вот и попала к тебе.
Ага, заливай. Ох, бошка, даже под водой не легчает.
- А где ещё четыреста? Опера сказали, что ты восемьсот украла. Слышь? Потри спину.
Повернувшись, Олег увидел, что он один в ванной. Доллары на месте. Мокрый, высунулся в коридор, в конце которого увидел удаляющуюся фигуру. А и черт с ними со всеми! Это не его территория.
УЧАСТЬ УЧАСТКОВОГО
Когда Полина Антоновна зашла к Каталкину, бывший участковый пребывал в унынии. Проживал он теперь в небольшой комнате коммунальной квартиры. Можно подумать, что Каталкин был таким олухом и пропойцей, что на должности участкового не нашел себе подходящего прибежища под старость. Нет, была у него квартира. Новая, трехкомнатная, заработанная долгой службой. Пришлось распрощаться. Сердце кровью обливалось - столько сапог истоптал, чтобы жильем обзавестись, а пожить в нем толком не успел. Жена, стерва, вывела из себя однажды, ну Каталкин и... Она, похоже, так и ждала когда он квартиру получит. Ее как подменили. Каталкин сам по себе спокойный, даже заторможенный. Это что ж надо было сделать, чтобы он пришел в ярость? Но атлет. Плечи - во! Кулачиши веские. Когда Каталкина прибежала жаловаться на мужа-изверга, Шкворень по её гематомам оценила и мощь и злобищу подчиненного.
