Фридрих Незнанский - Деликатное поручение
— Слушай, Витя, — спросил Александр Борисович, — а тебе вчера ничего не показалось странным? Ну этот Карл и то, как они общались с Юрием Даниловичем?
— Не знаю, — почесал ухо Солонин. — Мне вообще показалось, что он русский.
Преодоление каменной гряды отличалось от марш-броска по саванне только тем, что идти надо было не по ровной местности, а пробираясь между каменными завалами.
Развернуться в такой обстановке было негде, поэтому группа двигалась, вытянувшись в цепочку.
На этот раз Александр Борисович решил не идти последним, а пристроился в середине, сразу за Герасимом Севастьяновичем Бровкиным.
И тому была причина.
— В этих камнях водится много змей, — спокойно сказал Герасим Севастьянович, перед тем как группа вышла на маршрут. — Так что будьте аккуратней.
А как, спрашивается, быть аккуратней?
— А змеи ядовитые? — поинтересовался кто-то из региональных отставников.
— Разные. Но много и ядовитых. Поэтому руками их лучше не трогать.
Хотя Александр Борисович и не собирался трогать ядовитых и вообще никаких африканских змей руками, он на всякий случай занял место рядом с Бровкиным, который, как он помнил из рассказов Гожелинского, был большим специалистом по этим пресмыкающимся.
Сам Александр Борисович змей не любил. Более того, он их боялся. Даже безобидных ужей.
Где-то он читал, что инстинктивный страх человека перед змеями берет свое начало в печально известной истории грехопадения Адама и Евы. С этим заявлением, безусловно, можно было бы поспорить, но одно было несомненно — инстинктивный страх человека перед змеями имеет место быть.
Хотя, как и в любой ситуации, в наличии на данном испытании змей был свой плюс.
Впрочем, сам Александр Борисович подумает об этом, только когда каменная гряда будет уже позади.
Оглянувшись, Турецкий вдруг поймет, что практически не устал. Всю дорогу он будет думать исключительно о коварных ползучих созданиях, подстерегающих помощника заместителя генерального прокурора в каменных расщелинах, и это отвлечет его от всего остального — от тяжелого рюкзака, от трудной дороги, от недостатка воды. И даже внутренний голос Александра Борисовича будет тактично помалкивать.
Змеи в этих камнях и вправду водились в избытке.
Солнце уже светило вовсю, и Александр Борисович то и дело замечал на камнях очередную переливающуюся шкуру и плоскую голову с длинным, постоянно дрожащим жалом.
У страха, как известно, глаза велики.
Через какое-то время восхождения Александру Борисовичу стало казаться, что змеи на него смотрят. Каждый раз, проходя мимо очередного пресмыкающегося, Александр Борисович думал, что равнодушие змей уж слишком нарочито. Все они ждут только одного — когда пройдут люди, ждут для того, чтобы стремительно сползти со своих камней и броситься вслед.
Шло время, а Александр Борисович продолжал так думать.
Вдруг идущие впереди люди остановились.
— Герасим, подойди, пожалуйста, сюда, — раздался из начала колонны голос Сергея Юшина, — срочно требуется твоя консультация.
— Что случилось? — тревожно спросил Александр Борисович.
Впрочем, одно он понял сразу — дело пахнет керосином.
Герасим Севастьянович начал пробираться вперед, и Турецкий машинально начал двигаться следом.
То, что он увидел, потрясло его до глубины души. Это было гораздо хуже всего, что он ожидал увидеть.
Александр Борисович, не раздумывая, двинулся бы назад, к месту их предыдущей стоянки, если бы страх не сковал ему ноги.
Слева от тропы, на расстоянии метра, лежал большой клубок змей. Сама по себе эта картина была неприятной. Но худшее было не в этом.
Ежесекундно из этого клубка высовывалась какая-нибудь змея, а иногда сразу несколько, и с совершенно определенными намерениями делала бросок в сторону дороги. Справа камни поднимались практически отвесной стеной, так что никакой возможности обойти это место не существовало.
Кроме всего прочего, весь клубок угрожающе шипел.
Участники группы выживания в нерешительности столпились в паре метров от змеиного лежбища и ждали, что скажет Герасим Севастьянович.
Молчали даже такие бесстрашные асы экстремального туризма, как Юшин и Гожелинский.
Герасим Севастьянович прошел вперед и посмотрел на змеиный клубок. Расстояние между ним и змеями было не более метра.
— Осторожней, — выкрикнул кто-то сзади.
— Попрошу не учить, — не оборачиваясь, ответил Бровкин.
Над группой повисла тишина.
— Ядовитые, — удовлетворенно сказал Герасим Севастьянович. — Яд действует на человека по-разному, в зависимости от организма. От сорока минут до трех часов.
— А потом? — на всякий случай уточнил Александр Борисович.
— А потом все, — сказал Герасим Севастьянович. — В общем, ничего страшного.
Улыбнувшись товарищам, Герасим Севастьянович бодро сделал несколько шагов вперед. Сразу три змеи дернулись в его сторону, но Бровкин был уже для них недосягаем.
Народ был ошарашен. На Бровкина посыпались вопросы:
— Как ты это сделал?
— А если бы они укусили?
— А если укусят, то что тогда делать?
Герасим Севастьянович пошел навстречу пожеланиям публики. Как известный фокусник, он поднял обе руки ладонями вперед:
— Ладно, ладно. Тест на внимательность. Показываю еще два раза.
Он так же спокойно прошел мимо клубка к застывшим зрителям, после этого развернулся и повторил маневр в обратную сторону.
И опять оба раза в его сторону бросались змеи, и оба раза Герасим Севастьянович умудрялся избежать непосредственного соприкосновения.
И снова никто ничего не понял.
— Уж так и быть, объясню, — любезно согласился Бровкин. — Данный вид змей, название которых вам все равно ни о чем не скажет, действительно очень ядовиты. Однако более чем на пятьдесят сантиметров они броситься не могут. Встретить одну такую змею гораздо опасней, чем клубок. В клубке они связаны друг с другом, так что до вас попросту не дотянутся. Здесь около метра, так что можете не опасаться. Да, когда будете проходить мимо них, — засмеялся Герасим Севастьянович, — глаза лучше не закрывать. А то, не ровен час, оступитесь и рухнете прямо на это гнездовье. Ну, давайте по очереди.
Один за другим участники группы проходили мимо шипящего змеиного клубка. Каждый раз Александр Борисович Турецкий говорил себе, что не стоит смотреть, как змеи бросаются в сторону дороги. Но оторваться от этого зрелища он тоже не мог.
Наконец настала его очередь, и он без страха и сомнения тоже пошел вперед.
И прошел.
Как он на это решился? На этот вопрос Александр Борисович так никогда и не сможет себе толком ответить.
В половине второго ночи Александру Борисовичу позвонил по роумингу Вячеслав Иванович Грязнов:
— Здорово, Турецкий. Ты как там, живой?
— Привет, Слава. Вообще-то я сплю. У нас с тобой разные часовые пояса.
— Ну извини, — хмыкнул Грязнов. — Я тебе анекдот хотел рассказать. От нашего компьютерщика.
— Опять про Билла Гейтса? — лениво спросил Александр Борисович.
— Не совсем, — Славка радостно засмеялся, — хотя на эту же тему. Слушай. Компания «Майкрософт» выпустила специальную клавиатуру для своей операционной системы «Виндоуз миллениум». На клавиатуре всего три кнопки. Контрол, альт и делит. Понял?
— Не понял, — Александр Борисович широко зевнул. — И чего?
— Имеется в виду, что она постоянно виснет, — объяснил Грязнов, — и ее приходится перезагружать.
Турецкий, а ты для меня африканскую женщину сфотографировал?
— Нет, Слава, пока не сфотографировал.
— Турецкий, ты обещал. — Вячеслав Иванович сделал паузу. — А у вас там правда ночь?
— Ночь, Слава, — подтвердил Александр Борисович. — Самая настоящая ночь.
— Никогда не верил, — послышался из трубки голос Грязнова. — Ладно, Саша, спи. Извини, что разбудил.
— Ничего, Слава, — проговорил Турецкий. — Был рад тебя слышать.
И снова целый день они ехали на машинах по Намибии. Еще один световой день — и снова надо было преодолеть больше тысячи километров до места следующего испытания — до гряды песчаных дюн, за которой Турецкого должен был ждать переводчик Майкл, чтобы вместе с ним отправиться в деревню верховного вождя народа гереро. Туда, где должен, по идее, находиться вывезенный из России внук заместителя министра иностранных дел Горностаева.
Весь день Александр Борисович думал о предстоящем разговоре с верховным вождем. Как тот отреагирует на просьбу Александра Борисовича отпустить мальчика обратно в Россию.
Горностаев говорил, что Джо был нужен наследник. Получается, что теперь, когда Джо нет, необходимость в наследнике только возросла?
