Алфред Хичкок - Убийства, в которые я влюблен
— Это смешно, — сказал Филип.
— Так ли? — отозвался Шустак. — И это говорите вы, любитель детективов? Да ведь это очень старая идея. И вас удивляет, что она претворяется в реальность?
— Но…
— Я понимаю, — сказал Шустак. — Вы колеблетесь. Позвольте мне оставить мою визитную карточку, вы можете позвонить мне, конечно, в любой рабочий день. Наша контора открыта с полдесятого до пяти. — Он достал из нагрудного кармана бумажник, извлек из него маленькую белую карточку и положил ее на стол Филипа. Поднялся и пошел к двери.
— Одну минуту, — вдруг сказал Филип.
Шустак медленно повернулся:
— Да?
— Вы хотите сказать… — Филип моргнул. — Вы хотите сказать, что за вознаграждение вы беретесь… убить мою жену?
— Я? — сказал Шустак. — Нет, мистер Девайс. Конечно нет. Я только торговец. В наш век специализации, мистер Девайс, мы считаем целесообразным нанимать… специалистов.
— Но я буду под подозрением, — сказал Филип. — Они обнаружат… Расследуют все по цепочке и обнаружат, что это я нанял вас, и тогда…
— Ничего подобного они не сделают, — сказал Шустак. — Они никогда не поймут, что ваша жена… э… убита. Наша технология совершенна.
— Но…
— Пожалуйста, позвоните мне, — ровным голосом сказал Шустак, — когда будете готовы обсудить все аспекты более подробно.
Дверь за ним закрылась.
Филип неподвижно смотрел в стену.
— Мистификация, — сказал он себе. Предложение Шустака казалось возмутительным. И тем не менее у Филипа появилась надежда.
Он обсудил все с Флорой — осторожно, не позволяя себе ни малейшего намека на истинную ситуацию, как будто это случилось с «другом». Когда он кончил, она явно не заподозрила, что он говорил ей о действительном событии, происшедшем непосредственно с ним.
Ее совет был как раз таким, на какой он надеялся. «В конце концов твой друг ничего не потеряет, если позвонит и задаст еще несколько вопросов, так ведь? Я хочу сказать, чем это может повредить? И у него всегда остаются пути к отступлению».
***
На следующее утро, после множества колебаний, тревожащих и внезапных, он позвонил по номеру, указанному в маленькой белой карточке Шустака, и договорился о визите.
Конторское здание было старым и обветшалым. Филип поднялся на лифте на десятый этаж и быстро нашел комнату 1012. На двери с матовым стеклом не было никаких других табличек, и, когда он открыл ее, в комнате не было ничего, кроме единственного стола и мистера Шустака за ним.
— Наша контора в связи с необходимостью, очень скромная, — улыбнулся Шустак. — Мы содержим и более солидные помещения… э… за городом. Садитесь.
У стола стоял стул. Филип молча сел.
— Вы, конечно, понимаете, начал Шустак, — что мы совсем не стремимся привлекать к себе внимание.
— Конечно, — рассеянно ответил Филип. Он достаточно много прочел, чтобы этого не знать. За кого этот человек его принимает? — Я хотел бы поговорить об этом… этом вашем методе.
— У-гу, — Шустак прикрыл глаза. — Боюсь, что о самом методе я смогу вам сказать очень немного, он должен оставаться нашим секретом. Вы понимаете?
— Но…
— Безопасность гарантируется. В конце концов, если бы вас начали беспокоить, то и мы тогда оказались бы под угрозой. Пожалуйста, поймите, что в наших интересах, точно так же, как и в ваших, проследить, чтобы все прошло гладко.
— Конечно, — сказал Филип. — Прошу… прощения. Но мне все же кажется, что…
— Что кое-что вам следует знать? — сказал Шустак. — Совершенно справедливо.
И он назвал одно имя.
— Вы хотите сказать, что это вы…
Шустак кивнул, на этот раз шевельнув головой на полный дюйм.
— Но эта была… естественная смерть, — сказал Филип. — Сердечный приступ.
Шустак кивнул:
— Так было в отчете судебного эксперта. Вы понимаете, наш метод новый и практически не выявляемый.
Филип вздохнул. Казалось, прошло много времени, прежде чем он сказал:
— Вы в тот раз упомянули вознаграждение.
Шустак секунду молчал, сосредоточенно глядя в стол.
— Скажем… десять тысяч долларов?
— Десять? Десять тысяч — это смешно! У меня нет…
— Мистер Девайс, — холодно перебил его Шустак. — Вы не доверяете нашему учреждению? Нам известно — нам известно— сколько у вас денег, чем вы располагаете. Десять тысяч — довольно скромная сумма.
Филип покачал головой.
— Я не заплачу десять тысяч вперед.
— Конечно нет, — сказал Шустак. — Пять тысяч сейчас, остальные пять — после… э… успешного завершения.
— Это слишком много, — горячо сказал Филип.
Шустак снова опустил глаза, глядя в стол.
— Сожалею. Пожалуйста, не э… хлопайте дверью, когда будете уходить.
— Но…
— Мы не торгуемся, — холодно сказал Шустак.
Воцарилось молчание.
— Вы хотите чек? — тихо спросил Филип.
На лице Шустака появилось подобие улыбки:
— Наличными, — сказал он. — Принесите их сюда, завтра днем.
Его голос снова стал приветливым.
Теперь оставалось только ждать. Устроившись на красной тахте в объятиях Флоры, Филип улыбался. К тому времени, когда он придет домой, его жена будет ликвидирована. Он будет свободен.
Он подумал о Флоре, о новой женитьбе. Легкая складка появилась на его лице. Наверное, не стоит опять себя связывать так скоро после… смерти. Кроме того, Флора — не единственная женщина, которая была бы счастлива показаться рядом с ним. Теперь, когда он свободен и богат.
Она шевельнулась у него в руках.
— Дорогой, — хрипловато проговорила она, — ты не думаешь, что тебе в самом деле пора идти?
Филип заколебался, потом кивнул.
— Наверное, пора. Но я вернусь завтра. И может быть, мне уже не нужно будет уходить никогда.
***
Он вел машину, не обращая внимания на дорогу. Он знал, ему нужно будет выглядеть убитым горем, как положено любящему мужу. Это не так уж трудно, важно разыграть удивление и потрясение, а это, говорил он себе, будет легко.
А потом, после всего этого… Он улыбнулся и позволил себе помечтать. Свобода — полная, абсолютная свобода. Не будет больше придирок, не будет упреков в невнимании, не будет больше… Словом, не будет больше миссис Филип Девайс.
К тому времени, когда он подъехал к дому, он определенно решил больше не жениться. Насвистывая, он открыл дверь квартиры. Где она будет? В гостиной? Или в спальне?
Он не придержал дверь, позволив ей захлопнуться за ним, и прошел вперед. Потянулся к выключателю.
— Филип! Это был ее голос. Она была жива.
И — он тут же это обнаружил — никто на нее и не покушался. Она была точно такая же, как и всегда.
Шустак вздохнул.
— Ну вот и все, — сказал он девушке, находившейся рядом. — Он дома, и он знает. Конец.
— А он не может… ну… пойти в полицию? — спросила она.
— С чем? — Шустак покачал головой. — Он нанял кого-то убить свою жену, а они не объявились? Нет, мы в безопасности. Конечно, если бы она поскользнулась в ванне или что-нибудь еще, мы могли бы приписать это себе и забрать остальные пять тысяч — но слишком жадничать неразумно. И контора закрыта — неизбежные накладные расходы, но как обидно было платить за первый месяц аренды. Мы уехали, и он никогда не найдет нас.
— Ты просто чудо, — сказала она.
— Чудо? — засмеялся Шустак. — Из-за этого? Но все было просто — получить о нем сведения, забросить наживку, поводить его за нос, получить деньги. И смыться. Да и мысль не новая — всего лишь адаптация старой идеи специально для человека, который любит детективы. Идея старая как мир.
— И все равно я думаю, что ты чудо, — сказала она, прижимаясь к нему.
— Почему, Флора? — сказал Шустак, без особого, впрочем, удивления, и обнял ее.
Мириам Аллен Дефорд
БЕЗ СУЧКА, БЕЗ ЗАДОРИНКИ
Двое мужчин тихо вошли в большой дом через черный ход, где соседи не могли их видеть. У них не было ключа от парадной двери, и, если бы они позвонили, им бы никто не открыл.
— Ну хорошо, — сказал Фергюсон. — Мы забежали выпить рюмочку-другую. Это тебя касается?
Герднер холодно взглянул на него.
— Да, и даже очень. Еще раз такое повторится, и я с вами больше не имею дела. Найду кого-нибудь другого. Идите в вашу комнату, оба.
Она должна была прибыть с минуты на минуту. Как всегда, опаздывала. Герднер усмехнулся. Она бы опоздала даже на собственные похороны.
Так же как и на похороны своего мужа.
В час ночи он услышал шум подъезжающей машины.
Была темная безлунная ночь. У него, как и всегда, все продумано. Не включая свет на пороге, он лишь осторожно открыл дверь, чтобы впустить ее. Потом сам отогнал машину за угол дома, туда, где были густые кусты. Указать ей, где поставить машину, означало лишь вступить в пререкания. Вскоре он вернулся и запер за собой дверь.
