Алексей Рыбин - Пуля для депутата
Окончательно запутавшись, Кульков откашлялся, строго посмотрел на Ипатьеву и настолько солидно, настолько мог, вымолвил:
— Найдем опохмелиться, найдем… У меня в кабинете. — Потом, изменив тон, игриво подмигнул журналистке (думая при этом о том, трахнул он ее вчера или все-таки не трахнул) и спросил: — Слушай, Галя… А как мы вчера тут оказались?
— Ха! — Ипатьева спрыгнула на пол, подтянулась, глубоко вздохнула и похлопала Сан Саныча по плечу. — А ты орел, Сан Саныч.
— В каком смысле?
— Ты правда ничего не помнишь? Или придуриваешься?
— Ну-у… Кое-что.
— Ха! Кое-что!.. Ладно, не тушуйся. Я хотя бы убедилась вчера, что коммунисты тоже люди… Не слабые! Все в порядке, Сан Саныч. Там вас Комаров должен дожидаться. Вы на утро договаривались.
— Я договаривался?
— Ну да! Сразу после бассейна.
— A-а… Бассейн, да… А что мы пили вчера, Галя? Так голова раскалывается.
— Вашу водочку, «Сан Саныч».
— Это из какого же дерьма вы ее гоните?
— Это не мы, это ваши вассалы… Точнее, ваши спонсоры прогнулись… Ну ладно, это не суть. У вас-то в закромах, поди, что-нибудь получше имеется?
— Найдем, найдем. Надо только в порядок себя привести…
— Да ладно вам, нормально выглядите.
Кульков провел руками по бокам. Он так и спал, как приехал: в костюме, ботинках; плащ валялся рядом на полу, так что прихорашивание могло заключаться в удалении щетины на подбородке.
— Пошли, — Кульков толкнул дверь, находящуюся по правую руку от портрета вождя, и, бросив на своего исторического патрона прощальный взгляд, перешел из кладовки прямо в свой кабинет.
Оказавшись на рабочем месте и предложив Галине занять мягкое кресло у стены, Кульков нажал кнопку переговорного устройства:
— Лена, приглашай Комарова.
«Ну и физиономия у Лены будет сейчас, наверное!» — подумал Кульков, усмехнувшись (после того, как взглянул на Ипатьеву).
Дверь, ведущая из кабинета непосредственно в рабочие помещения офиса, отворилась — и на пороге возникла секретарша Лена. Она взирала на шефа с неподдельным изумлением. Естественно, когда она звонила ему пять минут назад, то никак не могла знать, что шеф в этот момент находится прямо за стеной… Лена стояла, вытаращив глаза, и топтавшемуся у нее за спиной Комарову пришлось слегка поднажать на нее плечом, чтобы заставить посторониться и пропустить его в кабинет.
— Доброе утро, Сан Саныч! — сказал Комаров, широко улыбнувшись. — Ну и погуляли вчера… Право слово — оторвались по полной программе!
— Бывает, — хмыкнул Кульков. — Всякое бывает. Мы же мужики — или кто?
Заметив, что секретарша все еще стоит в дверях, Сан Саныч мгновенно нахмурился и замахал на нее рукой:
— Иди, Лена, иди! Займись там делом… Каким-нибудь, — добавил он, когда за Леной дверь закрылась.
— Ну как самочувствие? — спросил Кульков у Гены, который без разрешения расположился в кресле перед столом Сан Саныча.
Вопрос этот был продиктован не истинным интересом Кулькова к здоровью раннего визитера — наплевать ему было, если честно, на то, как Гена себя чувствует — его, Сан Саныча, больше свое здоровье интересовало! Но нужно было перехватить инициативу, показать, кто в кабинете хозяин. Да и не только в кабинете, а вообще… Что-то подсказывало Кулькову, что лидер крайне популярного в городе коммунистического движения на иерархической лестнице стоит повыше какого-то там Комарова, пусть у того и знакомств миллион, пусть он и на телевидении свой человек… Все равно: Кульков — вершитель, Кульков — тот, кто принимает решения, а Комаров — тот, кто исполняет…
— А ваше-то как, Сан Саныч? — Комаров сидел, закинув ногу на ногу, покачивая до блеска начищенным ботинком.
— Мое-то в порядке, а вот вы что-то неважно сегодня выглядите, — продолжал Комаров. — Видно, не по возрасту вам такие дозы… Вы уж извините!
— Да ладно — не по возрасту… Подумаешь! Еще не то можем. Вот сейчас с Галей немножко поправимся… Ты не хочешь, Гена?
Комаров легко проглотил обращение на «ты», даже вроде бы с каким-то удовольствием, что вдруг показалось Сан Санычу подозрительным… Уж не набивается ли он, этот прощелыга питерский, в дружки к нему, Кулькову? К тому, кто и в сам Кремль вхож… Был! Два раза. Ну, пусть, не в самом Кремле, но там, рядышком. Можно сказать, что в Кремле.
— Нет, — ответил Комаров, как-то гаденько улыбнувшись. — Спасибо. Не стоит. Я с утра не очень люблю…
— Дело хозяйское, — буркнул Кульков. А ты, Галинка, давай-ка за компанию!
— А чего ж — «за компанию»? Я и сама по себе с большим удовольствием! А то голова совершенно не на месте…
Сан Саныч открыл сейф, достал оттуда литровку «Абсолюта», рюмки. Потом передумал, поставил рюмки назад и, пройдя к шкафу, снял с полки два высоких стакана.
— Запивочку будешь? — спросил он у Гали.
— Обязательно.
Из холодильника, приютившегося в углу, были извлечены боржоми и славянская — на выбор. Кулькову пришлось взять еще два стакана для воды, что он проделал, уже выказывая явное нетерпение.
Гена терпеливо наблюдал за манипуляциями партийного лидера и с его губ никак не могла сползти противная, раздражающая Кулькова, еле заметная усмешечка.
— Ну, будем, — торопливо сказал Кульков, чокаясь с Галиной.
— Будем, будем. Еще как будем! — ответила та. И быстро проглотила водку, запив ее боржоми.
И снова что-то подозрительное почудилось Кулькову — на этот раз уже в самом тоне журналистки. «Что они такое тут, понимаешь, панибратство разводят?! — подумал он. — Пора дистанцию восстановить! А то совсем на шею сядут. Сейчас, гляди, еще денег станут просить…»
— Ну что, Сан Саныч, поправились? — заботливо спросил Комаров.
Сан Саныч не ответил: он ждал, пока водка начнет свое действие в организме… Ждать пришлось недолго — отпустило почти сразу. Кульков почувствовал, что крепко стоит ногами на земле, что тело его не иллюзорно, а все-таки весит свои родные девяносто четыре кило; мысли в голове стали постепенно выстраиваться, если и не совсем ровными цепочками, то, по крайней мере, каким-то их подобием, и уже не скакали, перепрыгивая, что называется, с пятого на десятое.
Он прошествовал к своему рабочему месту, сел за стол, вытащил из ящика сигареты, положил пачку перед собой… И только тогда взглянул на Комарова:
— Я вас слушаю.
Комаров вздохнул и начал доставать из портфеля, лежавшего у него на коленях, какие-то бумаги. Сан Саныч наблюдал за манипуляциями посетителя, мрачнея от нехороших предчувствий… Бог знает, что он вчера мог наобещать этим жуликам?
Почему-то Кульков именно так определил теперь для себя и Комарова, и журналистку… Ну, конечно, чего-то им от него нужно, иначе — зачем все эти бани, все эти банкеты? Девки там были еще какие-то. А сейчас — гляди-ка, совсем другой коленкор: ни тебе выпить-закусить, ни анекдот рассказать, документы какие-то на стол выкладывают. Ну-ка, поглядим, что за документы…
— Что это? — сухо спросил он, не притрагиваясь к бумагам.
— Так мы же вчера все обговорили! — с добродушным выражением на лице воскликнул Комаров. — Это вам нужно только подписать. Ну и печать шлепнуть. Все уже оформлено, так что не о чем беспокоиться.
— Чего там надо подписать? — Кульков насупился.
— Ну как это — «чего»? Договаривались же!
Лицо Комарова тоже посерьезнело, и Сан Саныч отметил, что изменилось оно как-то нехорошо: что-то за этой маской серьезности скрывалось — такие лица могут делать только люди, у которых хороший козырь в рукаве спрятан. Или вовсе — джокер.
— Вот… Вы приобретаете контрольный пакет акций компании «Континенталь-видео».
— Какой-какой компании?
— Той самой, которая вчера вас снимала. Вам понравилось. Вы сами предложили…
— Но делами-то я не один занимаюсь… Мне нужно срочно с товарищами посоветоваться!.
— Право подписи у вас есть. — Комаров не вопрос задавал, а, глядя прямо в глаза Сан Саныча, говорил утвердительно, словно напоминал Кулькову о факте, который тот просто подзабыл, видимо, с бодуна. — Больше нам ничего не нужно.
— То есть? Что значит — не нужно? Я приобретаю… На какие, вообще, шиши?
— Вот документы на оформление кредита. В «Межстройбанке». Все уже готово, деньги пойдут, хоть завтра. Там все в курсе.
— Нет, ребята… — Кульков встал. — Нет, такие дела с кондачка не делаются. Вы что ополоумели?! Тут же… — Он проглядел листы бумаги, долго шарил пальцами по строчкам; наконец нашел нужные цифры. — Это же сотни тысяч… Баксов! Да вы что?!
Комаров посмотрел на свои наручные часы:
(«Дорогие!» — машинально отметил Кульков.)
— Короче говоря, у нас есть еще… семь минут.
— До чего?
— Увидите, Сан Саныч.
— Ты чего это, Гена? Хамить мне надумал?..
После выпитой водки Кульков почувствовал себя сильным и способным к решительным действиям. К нему вернулась обычная самоуверенность, и он мысленно сказал себе: с этими жуликами (теперь Сан Саныч был в этом уверен) он, Кульков, больше никаких дел иметь не будет! Ну, сходили в баньку, выпили, повеселились — и хорош!
