Наталья Борохова - Адвокат амазонки
Но Латынин не собирался легко сдаваться. Его приветствия и дежурные комплименты в ее адрес были не более чем прелюдией, приличествующим случаю вступлением, за которым следовал уже конкретный разговор.
– У некоторых защитников может сложиться неправильное впечатление о том, что нужного вердикта от присяжных можно добиться, манипулируя чувствами людей. Они давят на эмоции, вышибают у бедных граждан слезу и рассчитывают на их доброту и всепрощение. Удивительно, но вы, Елизавета Германовна, к их числу не относитесь...
– Спасибо большое, – проговорила Дубровская в ответ на неожиданный комплимент. Она недоумевала, чего от нее добивается прокурор. Он говорил ей приятные вещи, но в глазах его отражалось холодное бешенство. Должно быть, свой главный козырь он до поры до времени прятал в рукаве.
– ... вам не по душе шаблонные решения некоторых ваших коллег. Вы не будете хныкать, выпрашивая у присяжных подачку в виде снисхождения. Вы мыслите масштабно. Вы смелы и готовы к риску. Вы способны поиграть с доказательствами. А? – Он хитро прищурился, выстрелив в нее цепким взглядом. – Елизавета Германовна, скажите честно, как коллега коллеге, вам есть что рассказать мне по секрету?
– Не представляю, что вы имеете в виду, – холодно заметила Дубровская. Ее противник отбросил церемонии, и стало ясно, что заговорил он с ней не из праздного интереса.
– Так ли уж не представляете? – недоумевал прокурор. – Откуда взялась в процессе некая Порошина Алена Дмитриевна? Милая девушка с трудной судьбой. Это был блестящий ход с вашей стороны, и я, как профессионал, снимаю перед вами шляпу. По сути, ее показания никакого отношения к делу не имели, и старина Глинин, конечно, дал маху, позволив вам ее допросить. Кто бы тогда знал, чем это все обернется! Эффект превзошел все ожидания. Присяжные клюнули на вашу уловку и поверили в то, что молодой врач способен отказаться от имущества Песецкой в пользу юной сироты. Конечно, это был бред, но некоторые, истосковавшиеся по романтике присяжные (из числа, как я понимаю, дам), приняли его за чистую монету.
– Ваш детальный анализ результатов дела очень интересен, но он явно не заслуживает того, чтобы вы производили его наспех, в коридоре, – сказала Лиза, делая попытку обойти прокурора стороной. – Почему бы нам потом не встретиться и не обсудить все как-нибудь за чашечкой чая?
Латынин преградил ей дорогу. Со стороны могло показаться, что он с ней заигрывает. На его губах играла улыбка, но глаза оставались холодными, как полыньи.
– Лиза, Лиза! – укоризненно произнес он. – Вы верите в несокрушимую силу ваших женских чар? Думаете обмануть меня хлопаньем ресниц? Не получится. Знаете, почему? Я умею отделять свои служебные обязанности от личных дел. Не то чтобы я был равнодушен к таким пикантным особам, как вы. Но... – Он задумался, словно потерял мысль. Должно быть, его сбило с толку ее декольте, выставляющее напоказ загорелую кожу и симпатичную ложбинку между грудями, которую он так и не успел рассмотреть в процессе. – Но! Я отвлекся... Так где вы взяли столь замечательную свидетельницу?
– Ее координаты мне предоставил Виталий Бойко, – проговорила Лиза, задрав нос и улыбаясь, в то время как пронизывающий холод дошел уже до пяток. Она поняла, что государственный обвинитель раскрыл секрет защиты, и не знала, как теперь к этому относиться. Ведь, по мнению Латынина, имел место заговор между подсудимым, защитником и свидетелем.
– Я проверил гражданку Порошину на предмет прошлых судимостей. Не то чтобы я надеялся что-то найти, скорее так, для порядка. Но выяснился интересный факт. – Он лукаво посмотрел на Лизу. – Не хотите узнать какой? Или вы уже в курсе?
– Понятия не имею, – сказала Лиза, и это было чистой правдой. Она уже знала о том, что Порошина была актрисой. Неужели сейчас выяснится, что она играла на тюремных подмостках?
– Ее судили за мошенничество. Самая подходящая статья для некоторых одаренных особ. Мошенники чаще всего симпатичны и вызывают доверие. Вот я и подумал, не рассказала ли нам девушка очередную сказку?
– Ну и...
– Ну и потребовалась тщательная проверка. Кто она, ваша Порошина? Кто ее родители? Правда ли, что она – дочь Песецкой? – Прокурор несколько успокоился, чего нельзя было сказать о Елизавете. Каждое слово Латынина отзывалось в ней глухой болью. – Родители Порошиной уже умерли, и нет никаких данных о том, что ее когда-нибудь усыновляли. Мать, по некоторым свидетельствам, работала техничкой в школе. Отец подвизался шофером, но пил горькую. Так и умер от алкогольного отравления. Жили они скромненько. Сами понимаете, им было не до усыновления чужих детей. Так что показания Алены – это вымысел от начала до конца.
– И что теперь будет? – спросила Лиза, уже представляя, как пылают сейчас ее щеки. Больше всего ей хотелось воскликнуть: «Что теперь будет со мной?» Судьба убийцы Бойко и мошенницы Алены интересовала ее меньше всего.
– Я написал кассационное представление и рассчитываю на то, что приговор отменят, – торжествующе произнес прокурор. – В отношении Порошиной будет возбуждено уголовное дело. Ну а вашего любимца Бойко будет судить новая коллегия присяжных, если, конечно, он не доверит дело профессиональному судье. Ну да бог с ними, есть ведь еще один человек, который может попасть под молотилку закона... и этот человек, как ни прискорбно мне об этом говорить, вы, Елизавета Германовна! Как случилось, что вы вошли в это несчастливое трио?
– Все, что я услышала от вас, является для меня новостью, – сказала Лиза твердо. – Я и предположить не могла, что меня используют. Как вы знаете, у защитника нет возможности проверить личность свидетеля. Для этого у нас есть правоохранительные органы. То, что вы не раскрыли свидетельницу еще в ходе судебного заседания, скорее всего, является не моей оплошностью, а вашей ошибкой.
Конечно, Лиза не хотела бросать государственному обвинителю вызов, ведь совсем еще недавно она была готова сама прийти к нему и поделиться некоторыми откровениями Бойко. Но она была бы никудышным адвокатом, если бы не сумела защитить саму себя. Тон, который выбрал для разговора с ней Латынин, равно как и его поспешность в выводах, не вызывал в ней желания сотрудничать.
– Что-то мне подсказывает, что изложенные мной факты не были для вас новостью, – сказал Латынин с кислой улыбкой.
– Я никогда бы не прибегла к лжесвидетельству как способу выиграть дело, – сказала она строго. – Жаль, что у вас не хватает профессионального чутья, чтобы понять, что я сейчас говорю вам правду. Но, как бы то ни было, я буду защищаться от нелепых обвинений в свой адрес. Думаю, что вам не удастся доказать преступность моих действий. Я просто защищала клиента.
– Разумеется, вы же адвокат, – зло усмехнулся Латынин. – Кому, как не вам, знать, что зацепить вас в этой ситуации сложно. Допускаю, что даже невозможно. Мне хотелось только узнать, так, в порядке информации... Что придумаете вы в следующий раз, когда дело Бойко вернется в суд? Как я понял, вы не любите проигрывать? Ну, что вы припасете на следующий раз? Еще одного, восставшего из прошлого свидетеля? Новые откровения врача, изложенные во втором томе его мемуаров? А может, новые художественные полотна с изображением гарцующих амазонок?
– Следующего раза не будет, – заметила Лиза, едва сдерживая улыбку.
– Вы ошибаетесь, будет. Думаете, Верховный суд не удовлетворит мои требования? – с иронией поинтересовался Латынин. – Говорю вам, ваш герой находится на свободе последние дни. Я обязательно буду ходатайствовать о заключении его под стражу на время судебного разбирательства.
– Вы не поняли. Следующего раза не будет для меня. Я не буду больше защищать Бойко, – сказала Дубровская, уже не скрывая улыбку.
– Что же случилось? Не говорите только, что в вас кричит оскорбленная профессиональная гордость. Обычно адвокатам наплевать на такие мелочи.
– Мне это не все равно, – кивнула Лиза. – Бойко обманул меня, и я обычно не веду дела тех клиентов, которые испытывают ко мне недоверие. Но в данном случае я не буду его защищать по другой причине. Я ухожу в отпуск.
– В отпуск? – наморщил лоб Латынин, сбитый с толку заявлением адвоката. – И сколько вы собираетесь находиться в этом своем отпуске?
– Еще не знаю, – загадочно улыбнулась Лиза. – Быть может, год или два.
– Хорошо же вы отдыхаете, адвокат, – с обидой заметил Латынин. – Это сколько же нужно заработать, чтобы болтаться без дела два года.
– Почему же без дела? – рассмеялась Дубровская. – Я собираюсь родить и выкормить ребенка. Разве этого мало?
Латынин уставился на нее во все глаза. Быстрый взгляд снизу вверх не развеял его сомнений. Живот Лизы казался совершенно плоским.
– Быть не может. Вы...
– Да, я жду ребенка, – подтвердила она, чувствуя себя совершенно счастливой. – А сейчас я еду на дачу с отцом моего будущего ребенка, моим мужем. Вот только я не уверена, ждет ли он еще меня в машине или ходит с ищейками по зданию суда. Вы знаете, он у меня жутко ревнивый! Не думала, что мой визит в канцелярию займет столько времени.
