Антон Леонтьев - Отель сокровенных желаний
— Комитет государственной безопасности! Расследование этого дела — теперь в нашей компетенции!
Лялько, явно несогласный с такой постановкой вопроса, сразу же переключился на комитетчиков, а директор «Петрополиса» покинул номер 191 (бывший 184).
Его снедало непонятное беспокойство. Он попытался дозвониться до дочери, но на квартире Сипливого никто не брал трубку.
— Вам требуется помощь? — услышал он голос и, подняв глаза, увидел Ильфата Зюльмиева. Роберт Ильич вздохнул и произнес:
— Нет, благодарю…
— Я думаю, все же вам требуется помощь… — повторил молодой человек. Величай заметил приближавшихся к нему комитетчиков и почувствовал, что ему сделалось по-настоящему страшно.
Лялько, несмотря на свою молодость, был прытким и обладал определенными связями, потому что, несмотря на то, что комитетчики по-прежнему топтались в «Петрополисе», мешая персоналу работать и пугая гостей, расследование осталось по-прежнему за уголовным розыском Ленинграда.
Роберт Ильич никак не мог дозвониться до дочери, даже съездил на квартиру Сипливого, долго звонил, но дверь никто не открывал.
Он уже не знал, что и делать, но на выходе из дома столкнулся со Станиславом Можейко. Тот был явно удивлен, увидев отца Тони, однако сообщил, что молодожены укатили куда-то в Прибалтику, а ему поручили кормить аквариумных рыбок. Чувствуя невероятное облегчение и одновременно испытывая жгучую обиду, что дочь даже не сочла нужным поставить его в известность, Величай отправился обратно в гостиницу.
А вечером того же дня к нему заглянул Лялько. Попросив Роберта Ильича поговорить тет-а-тет, сыщик, расположившись напротив него за столом в кабинете директора, произнес:
— Кем вам приходится Виктор Сипливый?
Чего-чего, а этого вопроса Роберт Ильич явно не ожидал.
— Это муж моей дочери! — заявил он с некоторым вызовом и принялся расхаживать по кабинету. — А в чем, собственно, дело?
— А где сейчас муж вашей дочери? — продолжил Лялько, и Величай раздраженно заметил:
— Какая разница? Впрочем, это не секрет, он вместе с Тоней уехал в Прибалтику… Куда именно, я не знаю. И не улыбайтесь так хитро, я в самом деле не в курсе! В наше время пожилого отца не ставят в известность о маршруте романтической поездки.
Лялько, что-то записав, сказал:
— Мы этим займемся. Сообщу вам то, что стало результатом расследования и пока что широкой общественности неизвестно, однако скоро станет известно. Нам удалось установить, кому принадлежат отпечатки пальцев убитого мужчины, чья левая кисть была найдена около тела Ставрогиной. Отпечатки были в базе данных. Но речь, как вы понимаете, не столько об отпечатках, сколько о самой руке. Это рука Виктора Сипливого!
Чувствуя, что пол под его ногами вдруг закачался, Роберт Ильич тяжело опустился на стул.
— Нам известно, что вы посещали сегодня днем квартиру Сипливого.
— Но там же живет и моя дочка… — прошептал директор и вдруг почувствовал острую боль в подреберье.
Лялько, сумрачно рассматривая его, заявил:
— Сдается, что вы знаете, где скрывается ваша дочь, но не желаете нам говорить. А известно ли вам, что покойная Яна Ставрогина, как утверждают свидетели, состояла в интимных отношениях с Сипливым? Причем, судя по всему, не только до скороспелой свадьбы Сипливого с Антониной Величай, но даже и после оной! А это, сами понимаете, мотив! Если ваша дочь не объявится в ближайшие часы, мы объявим ее во всесоюзный розыск.
Кровавый туман застил глаза Роберта Ильича, и он потерял сознание. В себя он пришел в больнице, рядом с ним сидел Ильфат Зюльмиев. Встрепенувшись, молодой человек произнес:
— Слава богу, Роберт Ильич, вы пришли в себя!
— Где я? — спросил Величай. — Что с Тоней?
И попытался встать.
Появился врач, который запретил ему подниматься и довел до сведения Роберта Ильича, что он пережил клиническую смерть. И что если бы не умелые действия «молодого человека», при этом врач выразительно посмотрел на Ильфата, то Роберта Ильича из «Петрополиса» отвезли бы не в больницу, а сразу в морг.
Когда врач, наконец, удалился, Величай прошептал:
— Сколько я был без сознания?
— Почти сутки, — ответил Ильфат и отвел глаза.
Чувствуя неладное, директор тревожно спросил:
— Ведь что-то случилось, не так ли? Так где Тоня?
Ильфат вздохнул:
— Арестована по подозрению в убийстве своего мужа и его любовницы.
Роберт Ильич, осознав услышанное, немедленно заявил:
— Ты поможешь мне бежать из больницы! И не пытайся меня переубедить! Я должен спасти Тоню и не могу позволить себе прохлаждаться на больничной койке. Так как?
Ильфат кивнул:
— Сейчас раздобуду для вас халат.
И выскользнул из палаты.
… — Папа, папочка! — Тоня, бледная, худенькая, такая беззащитная, бросилась навстречу Роберту Ильичу.
Припав к его груди, она горько заплакала.
— Папочка, ты был прав! — произнесла она сквозь слезы. — Витька оказался таким подлецом! Использовал меня для достижения своих целей, а сам изменял с этой коровой Яной… И если бы только с ней!
Она снова зарыдала, а Величай, погладив дочь по волосам и поцеловав в лоб, произнес:
— Я вытащу тебя отсюда, Тонечка. Но ты должна рассказать мне все, что тебе известно…
Тоня покосилась на металлическую дверь, а Роберт Ильич заявил:
— У меня ведь тоже есть кое-какие влиятельные друзья. У нас имеется полчаса, чтобы пообщаться без соглядатаев.
А затем, тряхнув дочь за плечи, строго произнес:
— Ты понимаешь, в какую историю оказалась замешана?
— Папочка, помоги мне! — простонала Тоня и принялась быстро рассказывать.
…Когда Роберт Ильич покинул СИЗО, в котором содержалась Тоня, у него в голове уже сложился четкий план действий. Он обещал, что вызволит дочь, — и он это сделает!
Вернувшись в «Петрополис», он подозвал к себе Ильфата и сказал:
— Я беру отпуск! Ни разу в жизни не брал, а теперь беру. Ты остаешься за старшего…
Молодой человек в ужасе заявил, что не готов, не в состоянии взять на себя ответственность за огромный отель, что у него не получится…
Роберт Ильич положил ему руку на плечо и по-отечески заявил:
— Мысль о неудаче — начало неудачи. Если бы я точно так же, как и ты, размышлял, что у меня ничего не выйдет, то я бы изначально оставил попытки помочь Тоне. Но она невиновна, а этот Лялько не внушает мне доверия. Поэтому я сам примусь за расследование! Ну так как, я могу на тебя положиться?
Ильфат улыбнулся:
— Можете, Роберт Ильич. И передавайте Тоне при следующем свидании привет.
И застенчиво добавил:
— Она у вас очень красивая и хорошая…
…К утру следующего дня Роберт Ильич узнал массу занятных деталей, которые имели отношение к делу, но были известны только узкому кругу посвященных.
У отца покойной Яны Ставрогиной, первого заместителя министра обороны СССР, были украдены секретные документы, которые тот, в обход правил, взял к себе домой, а за эти документы западные державы многое бы отдали.
Причем на выходных до того, как была обнаружена пропажа документов, блудная дочь приехала из Ленинграда в Москву не одна, а в сопровождении своей свиты. В которую входил и Виктор Сипливый.
Роберт Ильич, который был вынужден терпеть появление влиятельных лиц криминального мира в «Петрополисе», если они, как и все прочие, были гостями, обратился к помощи одного из таких боссов.
Тот, выслушав просьбу, произнес:
— Что ж, узнаю по своим каналам… Что дочку твою в оборот взяли — дурная история. Ей ведь «вышку» вкатают…
— Тоня ни в чем не виновата! — заявил директор, а вор в законе расхохотался:
— Ну, мы все ни в чем не виноваты, судьба-злодейка так распорядилась. Но твою девчонку, похоже, на самом деле крупно подставили. Назначили ответственной за чужую мокруху. Ладно бы мокруху, а тут речь идет о шпионаже и государственной измене! Точно «вышку» дадут…
— Так когда информация будет? — спросил, чувствуя, что его охватывает ужас от слов босса подпольного мира, Роберт Ильич.
— Не гони ты лошадей. У нас бизнес неторопливый. Сказал же — помогу, значит, помогу!
Ждать пришлось недолго, хотя каждый час, каждая минута, каждая секунда казались Роберту Ильичу вечностью.
— Итак, получи, что хотел. Того, кто исчез в конце прошлой недели и до сих пор нигде не всплыл, кличут Антоном Мухиным, погоняло — Муха. Хитрый тип, себе на уме, все с фарцовщиками и торговцами валюты трется… Не похоже, чтобы на дно залег, у него как раз сделка крупная намечалась, а без него сорвалась.
Роберт Ильич произнес:
— Фарцовщики и валютчики… А к Михаилу Прасагову он отношение имел?
— К Мишке? Они с ним на ножах, пару лет назад едва друг друга не угробили, так как каждый подозревал другого, что тот его «обул». Но Мишка вряд ли к исчезновению причастен, он слишком осторожный, да и конфликт был исчерпан…
