Елена Колина - Не без вранья
Дальше — Маяковский не смог уехать в Париж, к Татьяне. Органы сами сообразили, что лучше иметь революционного поэта, национальное достояние в России, чем женатым на эмигрантке, — а вдруг он захочет остаться в Париже… Или Лиля приложила к этому руку, попросила своих друзей-чекистов, свои «верхи» не пускать его в Париж?
Ахматова говорила: «…Всемогущий Агранов был Лилиным очередным любовником. Он по Лилиной просьбе не пустил Маяковского в Париж, к Яковлевой, и Маяковский застрелился». Ахматова не могла знать, прежде всего потому, что никогда не общалась с чекистами, но это опять все тот же вопрос — могло ли так быть? Можно ли представить себе Лилино негодование, страх потерять Маяковского, не застенчивость, привычку решать проблемы через друзей и знакомых? Ответить, зная Лилю, легко — почему бы и нет?..
Но совершенно точно — Лиля не могла предположить, что Маяковский вскоре застрелится и что эта история ляжет в копилку его обид.
Как финальный аккорд бедной любви Маяковского была история с письмом.
Версия Лили такая: она вслух, при Маяковском и гостях, прочитала письмо Эльзы. Эльза писала, что Татьяна выходит замуж за французского виконта, подробно описывала свадебный наряд Татьяны. А в конце письма была просьба Эльзы — ничего Володе не говорить.
Если все было именно так, то Лиля с Эльзой ловко разыграли спектакль для Маяковского, чтобы покончить с Татьяной. Никогда раньше Эльзины письма вслух гостям не читались. Описанию свадебного наряда взяться неоткуда, потому что свадьба еще не была объявлена. Лиля зачем-то прочитала описание свадьбы, а в конце — ой, здесь же написано ничего Володе не говорить!.. Если все было именно так, то Лиля была очень жестока к Маяковскому — пусть бы гости и Маяковский, но среди гостей была Вероника Полонская, и услышать при ней, что его бросили, для него было очень унизительно.
Это письмо Эльзы не сохранилось. Потому что этого письма, скорее всего, не было. Лиля через десятилетия пишет Эльзе, намекая, что это та версия, которой нужно держаться:
«Элик! Вот что есть в моих воспоминаниях: 11 октября 29-го года, вечером, мы мирно сидели в столовой Гендрикова переулка… В это время принесли письмо от Эльзы».
А Лилины родственники специально подчеркивают в своих воспоминаниях, что принесли письмо с французской маркой, то есть настоящее письмо от Эльзы.
Неудивительно, если окажется, что Эльза вообще не писала этого письма, а письмо было поддельное и написано самой Лилей. Неудивительно даже, если Лиля читала его вверх ногами или просто чистый лист.
Лиля с Эльзой были сестрички-интриганки. Придумывали сомнительные письма, разыгрывали сценки, сводничали, обсуждали добрачные отношения Татьяны с мужчинами и даже потом собирались сверить дату рождения ее дочери от французского виконта, пытаясь понять, спала ли она с ним до свадьбы, и не дочь ли это Маяковского.
Интрига, конечно, не очень приличная. Хорошо, когда все благородные и поступают исключительно красиво и нежно, но если отвлечься от того, что это Маяковский, — что, собственно, произошло? Написать поддельное письмо, порочащее соперницу, объявить, что соперница уже вышла замуж, когда та еще ни сном ни духом, чтобы удержать при себе, — да такими интригами полна вся мировая литература от Шекспира и Бомарше до какого-нибудь простенького водевиля.
Шкловский так сказал о Маяковском: «Его съела женщина. Он 12 лет любил одну женщину — и какую женщину!.. А Лиля его ненавидит… За то, что он дворянин, что он мужчина. И за то, что гениальный человек он, а не Ося».
Ненавидела, съела?.. Ужас. Но… мало ли почему он так сказал! Мы все можем сказать неправду, не потому что врем, а потому что в этот момент думаем так, а потом совсем по-другому. Шкловский — недружелюбный друг, умный сплетник, а в умной сплетне всегда есть молекула правды, потому что молекула гадости всегда растворена в любви… если вдаваться в глубины психологии, очень-очень глубоко, — а так глубоко зачем, в таких глубинах у каждого что-то есть. Но Лиля Маяковского не очень жалела, это правда.
Что в этих Лилиных интригах по-настоящему нехорошо: обычно все интригуют ради любимого, а Лиля интриговала, отказывая в любви.
ЧЕЛОВЕК, 13 ЛЕТ
Как будет, когда старость? Я буду жить-жить, и вдруг старость? Не будет любви? Старые люди ведь не могут целоваться, только с внуками. Совсем не будет любви или все-таки что-нибудь будет?
Глава 14
Родственники
Родственник — это тот, кого любишь не для себя, а для него, кому готов чем-то жертвовать. Или — тот, кого не любишь, но не можешь расстаться.
Маяковский — главный Лилин родственник.
При жизни Маяковский был Лиле — кем она хочет считать, тем и был, — любовником, другом, мужем, а после смерти стал родственником. Он назвал ее первой в списке: «…Моя семья — это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская».
В мае 1929 года Маяковский был еще полон своей счастливой любовью к Татьяне, они с Татьяной еще бурно обменивались письмами, Брики поступили с Маяковским как с сыном-подростком, который «влюбился в неподходящую особу», — по-родственному властно и небрежно. Брик специально для Маяковского пригласил на бега актрису Художественного театра Веронику Полонскую. Это был уже не первый случай, когда Лиля вышибала клин клином, «специально знакомила» Маяковского — сначала с Татьяной «против Элли Джонс», а теперь с Норой Полонской «против Татьяны».
Нора была замужем за актером Яншиным, но что она может влюбиться всерьез, Лилю не интересовало, и правильно — ведь каждый отвечает за себя. Лиля считала, что Маяковский, все еще влюбленный в Татьяну, отвлечется легким флиртом с чудной нежной красавицей Норой. Это можно назвать «сводничеством», можно — заботой о себе, а можно — заботой о Маяковском.
Опять, конечно, вопрос, все это — Лиля или Лиля и Осип?.. Осип пригласил Нору на бега, познакомил с Маяковским и сказал Норе странную фразу: «Обратите внимание, какое несоответствие фигуры у Володи. Он такой большой — на коротких ногах». Зачем человеку, который хочет, чтобы женщина влюбилась, указывать на физические недостатки?.. Может быть, Брик все же не участвовал в интриге?
Расчет Осипа с Лилей на Нору оправдался: у Маяковского завязался с ней роман. Как же хорошо Осип и Лиля его понимали! Как будто Маяковский был марионеткой в их руках, как будто Лиля полностью владела его душой.
Маяковский влюбился. Влюбилась и Нора: «Если бы тогда он предложил мне быть с ним вместе совсем — я была бы счастлива».
Нора была того же возраста, что и Татьяна Яковлева, и тоже очень красива, но совсем, совсем другая. Вот кто был прелесть, очарование!.. Нежное лицо, в котором видна нежная душа, — вот она какая, как цветок. Те, кто ее знал, пишут о ней: «деликатная, чуткая, застенчивая, чувствительная». И что она была как будто отклик — веселая с веселым, печальная с печальным.
Нора Полонская, нежность, каких не бывает, полюбила Маяковского, изменила мужу. Для нее это было непросто, она мучилась, мучился и Маяковский: встречался с Норой, стремился к Татьяне, страдал от двойственности. Все это дело рук Лили, но ведь она все же не кукловод, Маяковский сам влюблялся, сам встречался, сам стремился, сам говорил, что Лиля всегда во всем права, что «если Лиля скажет „стол стоит на потолке“, значит, стол стоит на потолке…».
Опять все стало как хочет Лиля, опять стол стоит на потолке: Осип с Женей, Маяковский с Норой, а живут втроем, соблюдают Лилины правила. И опять в его романе с Норой — Лиля, он все еще ее любит.
Лилино отношение к связи Маяковского с Норой было такое же благожелательное, как всегда, если связь не угрожала «семье». Когда Маяковский предложил Норе остаться ночевать у него, в Гендриковом переулке, Нора спросила, что скажет на это Лиля Юрьевна, и Маяковский ответил: «Она скажет: „Живешь с Норочкой? Ну что ж, одобряю“». Норе показалось, что ему это «грустно», такое равнодушие, что «он еще любит ее».
Маяковский хотел жениться на Норе. Перед смертью, когда Лиля была за границей, он обсуждал с Норой совместное будущее, переезд в отдельную от Бриков квартиру. Он хотел от Лили убежать, скрыться украдкой — Лиля вернется в Москву, а он женат, и все. Да, он хотел от Лили спастись, убежать, но на роль своей вдовы он все равно назначил бы Лилю — не Нору же.
Татьяна, Нора… Эти Лилины интриги забылись бы, если бы за всем этим вскоре не последовало самоубийство.
Ахматова сказала: «Когда так много женщин, из-за несчастной любви не стреляются», — и это правда.
Лиля, конечно, виновата в интригах. Она лучше всех знала, что с ним нельзя действовать этими опереточными способами, она лучше всех знала, как у него все болезненно… Но Лиля, так его измучившая, лучше всех знала — его можно помучить, и ничего, знала, что для него все игра. И Маяковский, и Лиля, оба они были игроки, вот она и играла.
