Татьяна Полякова - Я смотрю на тебя издали
А через три дня в моей квартире появился бывший. Олег Викторович, будучи человеком воспитанным, предварительно позвонил и вскоре уже пялился на мою физиономию. К тому моменту она вернула свои привычные размеры, синяки приняли желтоватый оттенок, и я, как могла, старалась их замаскировать, изведя весь тональный крем, который нашелся в косметичке. Но острый взгляд следака определил их наличие мгновенно.
– Это что? – сурово спросил Олег.
– Не поверишь, хулиганы напали.
– А почему я об этом ничего не знаю?
– Я была в компании Димки, он, само собой, не захотел вас радовать.
– Ломакину морду набили? – ахнул бывший. – Это примиряет с твоим внешним видом. Хотя я бы предпочел, чтобы ты держалась от него подальше, не в этот раз, а вообще.
– Хочешь чаю?
– Нет.
– А пришел зачем?
К тому моменту Олег Викторович устроился за кухонным столом, подумал и согласился выпить чаю.
– Вчера в следственный комитет доставили письмо, адресованное мне лично. В письме диск, сидит перед камерой какой-то идиот и кается в грехах.
– Что за идиот? – не поняла я.
– Пока не представился, я и сам терялся в догадках. Живописный такой мужик с волосами до плеч. Судя по тому, как время от времени кривилась его рожа, показания не были совсем уж добровольными. Выяснилось, что это некто Станкевич Алексей Григорьевич. – Тут бывший взглянул на меня сурово, а я нахмурилась, искренне пытаясь понять, куда он клонит.
– А в чем каялся?
– Грехов на нем немало, да таких, что… впечатляющие грехи, одним словом.
– Постой, а это не один из братьев Станкевич, из банды Лазаря? – начала я.
– Вот именно, – перебил Олег. – Мы считали, он давно покойник, ан нет, жил по соседству… Странное совпадение, не находишь?
– Что он по соседству жил?
– Что не успели мы с тобой поговорить о Лазаре, как вдруг пришел диск…
– Не преувеличивай, говорили мы уже давно… Это имеет отношение к моему бомжу?
– Еще какое… – хмыкнул бывший.
– Ну, так расскажи… Я уже отчаялась докопаться до сути этой истории…
Бывший недоверчиво усмехнулся и даже головой покачал. Но рассказывать начал. Почти обо всем я уже знала или догадывалась. Станкевич, узнав о гибели Лазаря, бросился к брату, обнаружил его с пулями в голове и сердце и пустился в бега. Путь его лежал на Север, подальше от мест, где он недавно обретался. Старых привычек он не оставил, и очень скоро нарвался на приключение, сцепившись с такими же, как и сам, отморозками. Вновь пришлось уносить ноги. Опасаясь, что его ищут, дороги он выбирал проселочные, несколько часов подряд находился за рулем и в какой-то момент попросту уснул. Машина улетела в кювет, а потом и загорелась. К сожалению, он успел из нее выбраться. И отправился в никуда налегке, толком даже не зная, где находится. Плутал по лесу больше суток, пока не вышел к той самой деревне, где поселились последователи Гавриила. Было это в самом начале августа. Станкевич рассказал слезную историю, весьма далекую от реальности. Смысл ее сводился к тому, что он сирота из детского дома, связался с дурной компанией, был обманут и ограблен, оттого без копейки денег и документов оказался в непроходимых лесах. Тогда ему было всего двадцать два года, и сердобольные люди его пожалели, не задавая лишних вопросов, оставили у себя. Он быстро сообразил, что лучшего укрытия ему не найти, и решил перезимовать в общине, а там как жизнь покажет. Понимая, что полностью зависит от этих людей, Станкевич старательно прикидывался добродушным парнем, был кроток, послушен и даже трудолюбив, при этом зорко приглядывался к происходящему. Жизнь в общине была непривычной, пьянки-гулянки отменялись, но выбор невелик. Парнем он оказался сметливым и быстро узнал, что в общине есть деньги, следовательно, покидать ее с пустыми руками не придется. Надо лишь дождаться весны, тогда можно будет позаимствовать машину. К тому моменту о нем основательно забудут в большом мире, и он где-нибудь устроится. Опасаясь вопросов взрослых, он много времени проводил с детьми, хватало ума дурному их не учить и всячески сдерживать порочные страсти, чтоб, не дай бог, родителям не рассказали. Одним словом, он оказался редкостным притворщиком, ему не только доверяли, но и искренне полюбили. За что он вскоре и отблагодарил.
Когда бывший подошел к следующему моменту в рассказе, я не могла не подивиться догадливости Берсеньева. Все дело было в девочке, четырнадцатилетней дочке Гавриила. Станкевич, не привыкший к воздержанию, довольно скоро ею заинтересовался. Само собой, ребенок об истинной причине его интереса не подозревал. Будущий отец Всеволод держался сколько мог, пока однажды ноябрьским днем попросту ее не изнасиловал, заприметив неподалеку от деревни. Девчушка, на свое несчастье, отправилась искать собаку. Станкевич надеялся ее уговорить или запугать, но она оказала достойное сопротивление, несмотря на свой возраст. Он ударил ее подвернувшимся камнем и убил. Когда вся община собралась через час на молебен в церкви, наконец-то обратили внимание на отсутствие ребенка. Станкевич вызвался девочку отыскать. Никто ничего подозрительного в этом не увидел. Он вышел из церкви, надежно подпер дверь, облил ее бензином из канистры, приготовленной заранее, и поджег. Люди кричали и пытались выбраться, а он не спеша продолжал поливать стены, пока вся церковь не превратилась в пылающий факел. Когда последние крики смолкли, он приволок тело девочки, выбил дверь и швырнул труп в церковь. К тому моменту не только снаружи, но и внутри стены полыхали, а вот пол в церкви был земляным. Будь он из дерева и успей обгореть, у следователей наверняка бы появились вопросы, а вместе с ними и догадка, что труп девочки появился там позднее. Кровля рухнула, и Станкевич вздохнул с облегчением, в живых остаться никто не мог. Он не ожидал, что местные жители скоро здесь появятся, грязь вокруг непролазная, но все же поторопился уйти, прихватив деньги и на всякий случай подпалив дом, в котором жил вместе с супружеской парой. В дом Гавриила тоже заглянул, забрал его дневник, где тот, возможно, упоминал о нем, а также единственную фотографию, на которой Станкевич был запечатлен вместе с остальными. Машину брать не стал, точно зная, что на ней далеко не уедешь, отправился пешком. С местностью он был уже знаком, и на этот раз не плутал, немногочисленные деревни обходил стороной и на следующий день оказался в районном городе, где сел на автобус. Страну он все-таки решил покинуть и подался в южные края. По дороге обзавелся паспортом, выкрал у пьянчужки вместе с бумажником. К Новому году очутился в одной из бывших союзных республик, ныне независимом государстве. И очень быстро сошелся с людьми, контролирующими наркотрафик. Через пару лет возникла идея использовать учение Гавриила как прикрытие для создания сети распространения наркотиков. Идея боссам приглянулась, Станкевич вернулся в Россию с новым паспортом, вполне надежным, и приступил к ее реализации. Набивал карманы бабками, но этого ему было мало. Хотелось уважения, восхищения и восторга, которых он, понятное дело, заслуживал куда больше, чем какой-то Гавриил. И появилась община. Правда, порядки он в ней установил на свой лад…
Заканчивался рассказ убийством Шерифа, который начал вызывать у Станкевича большие опасения.
– Просмотрев до конца запись, – продолжил бывший, – я связался с коллегами из соседней области. Оказалось, такой же диск они получили еще два дня назад. Само собой, отправились в общину, то есть на бывшую турбазу, и застали там душераздирающую картину: в доме Всеволода три трупа, он сам и два охранника, а вокруг них льет слезы осиротевшая паства. В дом граждане заглянули лишь за пару часов до этого. Длительное отсутствие «отца» их беспокоило, но нарушить его покой они не решались. Может, они его сами и шлепнули, а может, и правда в догадках терялись, кто это мог сделать. Однако требовали незамедлительно найти изверга, убившего святого человека. У коллег теперь работы невпроворот, а у меня приступ головной боли.
– С какой стати? – удивилась я.
– Я должен поверить, что ты здесь ни при чем?
– Олег Викторович, ты не заговаривайся, – вытаращила я глаза. – Может, с мозгами у меня не все ладно, но с законом я дружу. Агатка мне голову оторвет даже раньше, чем ты решишь это сделать.
Но слова бывшего впечатление произвели, и я терялась в догадках, кто мог убить Станкевича. На ум пришел Берсеньев. Если верить Олегу, убийство произошло в ночь с понедельника на вторник, а Берсеньеву в ту пору было не до того. В два часа ночи мы обретались в травмпункте, и до утра Сергей Львович вместе с Димкой лечили головы проверенным русским способом. Мой задумчивый и даже несчастный вид привел бывшего к мысли, что я действительно теряюсь в догадках, и с вопросами он больше не лез. Махнул рукой и удалился, а я продолжила гадание до тех пор, пока не появился Сергей Львович.
