Хранители судьбы - Леонтьев Антон Валерьевич
– И заодно уделяет повышенное внимание их грешным телам, – добавил с гадкой усмешкой адвокат.
Вацлав Кулинич онемел на несколько секунд, а потом, придя в себя, завопил:
– Что? Мой брат – святой человек! Он и пальцем не тронул никого из своих питомцев!
– Вот как? Но вы же только что сами признали, что игумен бил детей, – ввернул адвокат. – Причем если бы только это, то, вероятнее всего, никто бы действительно происходящим в монастыре не заинтересовался. Однако игумен Симеон не ограничивался рукоприкладством. Взгляните на кошмарные фотографии, обнаруженные при обыске на его персональном ноутбуке!
И адвокат поставил ноутбук экраном к Кулиничу. Тот взглянул на дисплей, и его лицо приняло пепельный оттенок.
Алла прекрасно знала, что находится на жестком диске ноутбука – десятки папок с мерзостными фотографиями, не оставляющими сомнений в том, что игумен растлевает вверенных его заботам сироток. Компьютерщик, работающий на министерство обороны, оказал неоценимую помощь: в течение всего нескольких часов состряпал отличные коллажи, на которых был запечатлен игумен Симеон вместе с подростками, причем в более чем откровенных ситуациях.
– Фальшивка! – заявил Кулинич резко, однако его голосу не хватало уверенности. – Мой брат прав – это подкоп под меня. Военные меня ненавидят, хотят свалить, поэтому неудивительно, что в дело вмешалась военная разведка. При чем она вообще тут? Такими вещами должна заниматься Генеральная прокуратура!
Подал голос высокопоставленный военный, до сих пор молчавший:
– Дело в том, господин Кулинич, что речь идет не о единичных случаях растления малолетних вашим братом и его сообщниками, а о целой подпольной организации педофилов, в которую были вовлечены, к примеру, ученики одной из кадетских школ при министерстве обороны. А это, согласитесь, уже наше ведомство. Вам разве не известно, что ваш брат-игумен является членом попечительского совета кадетской школы и частенько бывает там? Теперь понятно, отчего он посещает ее столь регулярно!
Алла заметила капли пота на лбу Кулинича, хотя в комнате для допросов было прохладно. Он испугался! Поверил! Но пока не был готов идти на сделку.
– Где доказательства? – заявил глава Таможенного комитета злобно. – Эти сомнительного качества фотографии? Их может состряпать любой мало-мальски знакомый с фотошопом пользователь! Где свидетели?
– Имеются и свидетели! – заявил военный. – Например, кадет Игорь. Фамилию мы опустим.
В тот же момент вспыхнул свет в смежной комнате, отделенной от помещения для допросов стеклом. Там находился белобрысый подросток лет четырнадцати-пятнадцати, бледный, испуганный, с заплаканным лицом. В действительности это был выглядевший намного моложе своих лет восемнадцатилетний порноактер, нанятый специально для того, чтобы разыграть на глазах Кулинича представление.
– Игорь, расскажи нам о том, что тебе и еще десятку твоих товарищей пришлось пережить! – обратился к парню офицер.
Актер играл великолепно, изображая из себя жертву сексуального насилия. Заикаясь, бледнея, мучительно долго подыскивая слова, «подросток» принялся излагать то, что случилось с ним. Если бы Алла не знала, что все это – подстава, она бы непременно поверила этому «кадету»!
– И вот ко мне приблизился игумен Симеон… Он был пьян, очень пьян. Сначала он гладил меня по голове, а потом его рука стала спускаться все ниже и ниже. Наконец он расстегнул мне брюки…
«Кадет» расплакался, а военный деловито спросил:
– Так что же произошло дальше?
– Дальше? Дальше игумен сказал, что я очень красивый и напоминаю ему ангелочка. И что греха в этом нет…
– Оставьте подростка в покое! – крикнул вдруг Кулинич.
Свет в комнате, где находился «кадет», погас. Воцарилось долгое молчание. Наконец Кулинич изрек:
– Вам все равно не удастся свалить меня. Потому что даже если все это и правда – я подчеркиваю – если! – то я к этому свинству непричастен. Или вы будете утверждать, что у вас имеются фотографии, на которых я…
Он смолк. В дело вступил адвокат. Бросив быстрый взгляд на зеркало, за которым находилась Алла, законник мерзко улыбнулся. Это был знак, что ее план сработал. Алла чувствовала себя опустошенной, однако ведь иного пути спасти Юрика и Таню не было.
– Нет, таких фотографий действительно нет, – протянул адвокат. – Однако подумайте, господин Кулинич, готовы ли вы к грандиозному скандалу? Ведь речь идет не о вашем сыне, которого арестовали в ночном клубе, потому что у него нашли дозу кокаина. Вы замяли скандал и оперативно услали сыночка за границу. Речь идет не о вашей дочурке, которая безраздельно царит в одном из самых крупных банков страны, занимаясь тем, с чем вы так усердно боретесь, а именно коррупцией. Да, к подобного рода выходкам власть имущих наши граждане, увы, давно привыкли. Но тут растление малолетних! Причем организованное вашим братом! И поставленное на широкую ногу, с привлечением денежных мешков и даже иностранцев!
Адвокат горестно качнул головой. А потом продолжил:
– Шила в мешке не утаить. И такой скандал уже не удастся замять. Будет процесс, причем долгий и гадкий. И вне зависимости от его исхода ваш брат будет в глазах общества преступником. Даже если его оправдают, то все решат, что вы отмазали родственника от сурового, но заслуженного наказания. В любом случае ему придется сложить сан. Исповедовать президента и его супругу он уже точно не будет. И президент уж точно не подпустит его к своему сыну-подростку…
С каждым словом Кулинич бледнел все сильнее и сильнее. Алла поняла, что чиновник у них в руках. Оставалось только подтолкнуть к его сделке.
– И вряд ли президент встанет на защиту своего бывшего духовника, – добивал жертву адвокат. – Я уверен, что он потребует публичного разбирательства. А как вы думаете, господин Кулинич, останутся ли у кого-либо сомнения в вашей причастности к деятельности подпольной организации педофилов? Нет, все решат, что вы прекрасно знали о гадких склонностях вашего брата-игумена и прикрывали его в течение многих лет. Вашей карьере придет конец, а ваш брат отправится на зону, где ему долго не выжить. Сами понимаете, подобных личностей там ой как не любят. Вы останетесь на свободе, но без прежнего влияния, всеми презираемый и ненавидимый. Ваша дочка потеряет свое теплое местечко. Новые скандалы, в которые замешан ваш сынок-наркоман, тоже станут достоянием общественности. А затем и против вас будет возбуждено уголовное дело, причем, думаю, даже не одно: ведь грешки водятся и за вами…
– Что вы хотите? – прервал его Кулинич, снимая с шеи полотенце и закрывая им экран ноутбука. – Это ведь интрига против меня? Радуйтесь, я готов пойти на сделку! Но пусть моего брата отпустят и официально будет объявлено, что никакого задержания не было, что произошло недоразумение. И никто, слышите, никто не должен узнать о мерзких фотографиях и истории с кадетами!
Военный и адвокат переглянулись, и законник произнес:
– Как вы прекрасно понимаете, расшатывать государственные устои не в наших интересах. Поэтому от вас требуется только пропустить через границу одну застрявшую на таможне партию товара. И все, вы можете забыть обо всем, как о страшном сне!
На лбу Кулинича взбухла вена. Анна замерла: неужели он в последний момент передумает? Потому что вся эта история была грандиозным блефом, игрой ва-банк, не более того. Кулинич подозревал, раскусил ее подоплеку, но, с другой стороны, опасался, что обвинения в адрес его брата могут соответствовать действительности.
– Не забывайте: от клеветы всегда что-нибудь остается! – ввернул адвокат. – Но если вы хотите предать произошедшее огласке, то предлагаю вам выступить на пресс-конференции. Созвать журналистов, даже в столь поздний час, – пара пустяков.
Не глядя на него, Кулинич проскрипел:
– Я пойду на ваши условия. Однако хочу заполучить ноутбук. И оригиналы компрометирующих фотографий.
Адвокат пододвинул к нему ноутбук.
– Если эти мерзостные изображения так дороги вашему сердцу, то пожалуйста! Итак, перейдем к деталям нашей маленькой сделки. Не позднее чем через два часа с военного аэродрома Экареста должен подняться в воздух самолет, на борту которого находится тот груз, о котором я упоминал…
