Файт Этцольд - Крой тела
Владимир с оглушительным грохотом захлопнул за собой дверь в подвал и пошел по темному подземному коридору к лестнице, которая вела с третьего подземного уровня на поверхность. Крики Инго, сначала громкие, становились все тише и тише, пока наконец не затихли вовсе.
Глава 42
«Вероятно, что-то из вашего прошлого. Нет, не вероятно. Наверняка».
Слова Фридриха вертелись в голове у Клары, пока она шла по коридору в свой кабинет.
Безымянный убил четырнадцать женщин, если не больше. А что сделала она?
Она вспоминала прошлое.
Может быть, именно с его помощью она сможет поймать убийцу.
А прошлое для Клары почти всегда означало сестру Клаудию. Та была мертва. Возможно, из-за нее.
Родители называли Клаудию «счастливый несчастный случай», потому что она была незапланированным ребенком.
Кларе уже исполнилось десять лет, когда Клаудия появилась на свет. Но когда Клара наблюдала за тем, как сестренка растет, как познает мир, ей казалось, что она вновь переживает свое детство.
Тогда у нее родились подозрения, которые позже переросли и окрепли в уверенность: это была лучшая часть ее жизни.
Какое идиллическое, замечательное было время! Они жили в небольшом городке вблизи Бремена. И все лето дверь на террасу их дома стояла открытой.
Наступала пятница, занятия в школе заканчивались, в холодильнике ожидал холодный лимонад, в гараже — велосипед, а на небе сияло солнце. В субботу жарили мясо на гриле, и в гости приходили соседи. Как-то дети из дома напротив принесли с собой кроликов, и те с любопытством прыгали по саду. Другие соседи принесли морских свинок, две из них убежали. Одну съела соседская кошка, из-за чего начался страшный переполох.
Тогда не было мобильных телефонов, интернет-форумов, компьютерных сетей, разделения между людьми по стоимости одежды и аксессуаров, вместо всего этого — бесконечные зеленые луга, темные таинственные леса и закаты в мерцающем вечернем мареве, в котором танцевали мухи-однодневки и комары, а день заканчивался так же волнующе, как начинался новый.
А еще рыбалка на запретном пруду, где якобы бродил призрак старого крестьянина, утонувшего лет сто назад. И прятки на конюшне, которая принадлежала Людерсам — богатой сельской семье. И толстые беременные кошки, которые целыми днями дремали во дворе перед сараем. И езда на старой кляче, которая мужественно сносила все, отрабатывая свой хлеб. Забавные шутки с дверным звонком общежития медсестер из ближайшей больницы и соседских домов, и радостное бегство по залитым солнцем переулкам от бранящихся, но все равно добродушных жителей.
Недалеко от крестьянского двора было пастбище. И каждый вечер Людерс гнал коров в хлев, подгоняя их криками на нижненемецком диалекте. Клаудия ловко пародировала старика, и Клара никогда не забудет, как пятилетняя сестренка бежала вдоль изгороди, выкрикивая слова на нижненемецком диалекте, а стадо, устало сопя и фыркая, шло за ней. Людерс не знал, сердиться ему или радоваться, но выбирал последнее.
— Ты не должна дурачить коров, — на правах старшей сестры воспитывала Клара Клаудию, но та лишь удивленно глядела на нее, словно это было самое обычное дело в мире.
— Почему? — интересовалась она.
Дети всегда произносят это «Почему?» по-особенному — с любопытством, но в то же время немного обиженно и разочарованно, потому что общество постоянно усложняет их жизнь тысячами запретов.
Чем больше Клара позже думала об этом, тем больше осознавала ту бескрайнюю честность и искреннее любопытство, с какими ребенок познает мир, ту радость, с которой он строит песчаные замки и при этом мечтает о сказочных дворцах и удивительных странах. А когда ребенок плачет — это печаль, которую циники взрослые даже представить себе не могут.
— Если боги кого-то любят, они забирают его рано, — сказал тогда старик Людерс…
Клара вытерла слезы и толкнула дверь в свой кабинет.
Глава 43
Владимир просматривал фотографии на компьютере Инго.
Фото связанных, умирающих и мертвых людей, которым явно было меньше двадцати.
А потом он заметил фото, на котором стояло имя. Точнее, имя значилось на предмете, который виднелся на фото.
Это было имя одной из жертв Инго.
Владимир начал поиски: искал семью, выяснял места работы и прочие мелочи. Наконец он нашел другое имя.
И другую профессию.
Она могла бы наблюдать за его работой.
Она могла бы выписать ему индульгенцию.
Он приобщит ее к своей работе, как только начнет.
И он будет ей писать.
Очень скоро.
Она была, как Инго М., частью его плана. А Инго М. был частью ее плана.
Глава 44
Клара открыла дверь в кабинет.
«Пропустить по стаканчику с Фридрихом… — подумала она. — Почему бы и нет?» Она все равно пока ничего не могла предпринять, ведь результатов еще не было. А между тем наступила полночь.
«Между вами ведь не может быть ничего серьезного?» — спросил Клару внутренний голос.
Фридрих был ей симпатичен, а способ, которым он иногда преподносил жестокую правду, делал его еще привлекательнее. Он говорил честно, и это Кларе нравилось.
«Зачем мне что-то затевать с ним? — спросила она себя, словно желая убедиться, что этого не произойдет. — Он всего лишь коллега. Мы даже называем друг друга на «вы». Это просто совместная работа».
Но внутренний голос отвечал: «Так всегда говорят».
Клара разозлилась и в последний раз за этот день решила заглянуть в электронный почтовый ящик.
Четыре новых письма. Она просмотрела имена отправителей.
Одно письмо привлекло ее внимание.
Отправителем значилась Юлия Шмидт. Сердце Клары забилось чаще. Она знала, что письмо могло быть только от него.
Клара тут же забыла о Фридрихе, о назначенной встрече и дважды щелкнула на сообщение.
Никакого текста. Только вложение. Какой-то медиафайл.
«Еще одно убийство? Или снова сыщики, которые в этот раз врываются в квартиру Юлии Шмидт?»
Она щелкнула на кнопку «PLAY» в медиаплеере.
Экран некоторое время оставался черным. Потом появилось требование, написанное белым шрифтом:
Пожалуйста, включите звук.
Клара установила громкость на мониторе. На заднем плане послышалось жужжание, прислушиваясь к которому ей предстояло выставить оптимальную громкость.
«Этот парень знает толк в постановках. Подумал обо всем».
Потом Клара впервые услышала его голос — если это был действительно его голос, а не очередной несчастной жертвы, которую перед смертью заставили произнести собственный некролог.
Голос звучал низко. Жутко, мрачно и искаженно. Как только раздался голос, картинка изменилась.
На фоне черного экрана стали вырисовываться неясные серо-черные контуры.
Но Клара не могла понять, что это.
— Клара Видалис, — произнес низкий, искаженный голос, — я говорю с вами, вы слушаете меня. Теперь все кончено. — На пару секунд наступило молчание, потом снова зазвучала речь: — Некоторое время назад я убил мужчину, он умер в немыслимых муках.
«Кого он имеет в виду? Якоба Кюртена? Неужели он его пытал? Судебная медицина не нашла ничего, кроме разреза на шее, больше по такому трупу нельзя было установить».
— Вы сейчас задаетесь вопросом, почему я вам это рассказываю, ведь он — не исполнитель чужой воли, с которыми вы имеете дело в последнее время, — продолжал голос, словно угадывая мысли Клары. — Он не из тех, с кем вы успели познакомиться и кому выпала честь пожертвовать жизнью ради моего нового образа. — Он сделал паузу. — Как бы там ни было, но этот мужчина не имеет отношения к моей работе. Вернее, лишь косвенно.
«Значит, это не Якоб Кюртен или какой-то неизвестный труп, — подумала Клара. — Но к чему он клонит?»
— Я расскажу вам об этом человеке, — говорил голос дальше, — потому что он имеет отношение к нам обоим. Он имеет отношение к тому, почему я написал именно вам, почему выбрал вас для того, чтобы вы наблюдали за моей работой. Почему именно я выполнил то, чего вы не смогли сделать.
Клара прислушалась к искаженному голосу: «О чем он говорит? Что я не смогла, а он смог?»
Картинка на экране стала резче, но все равно нельзя было ничего разобрать. Это напоминало поверхность луны в сумеречном свете: кратеры, рубцы, черные провалы.
Сам черт не поймет, что убийца хотел показать ей.
Голос звучал дальше:
— Речь пойдет о двух вещах: с одной стороны, я покажу вам, что нас связывает. С другой — что вы не смогли сделать.
Клара напряженно всматривалась в экран, мысленно повторяя слова, произнесенные искаженным голосом.
— Мужчина, которого я убил, очень любил детей.
Клара вздрогнула, словно прикоснулась к проводу высокого напряжения. Тут же в ее памяти всплыло имя. Имя, лицо и фраза.
