Синтия Хэррод-Иглз - Некрочип
Совсем как Бэррингтон, – мелькнуло в голове у Слайдера.
– А кто он, этот ваш хозяин?
– Я и не подумаю назвать вам его имя. Что я, чокнутый? Мне вообще нельзя было вам звонить. Но я не выдержал, когда узнал про смерть Ронни, потому что не хочу, чтобы меня считали его убийцей. А я не убивал Ронни. И вообще ни за что бы этого не сделал. Потому что он, хоть и гомик, а все ж таки симпатичный был парень. Я и представить себе раньше не мог, что такого парня кто-то захочет убить. Но если бы я знал только что...
– А вам не кажется, что вы все-таки имеете какое-то отношение к тому, что произошло с Ронни? – спросил наудачу Слайдер.
В динамике послышалось какое-то невнятное ругательство.
– Я уже довольно давно работаю на моего шефа. Так вот, за все это время о подобных делах не было и речи.
– В тот самый вечер, когда вы провели время с Ронни, в рыбном баре произошло убийство. В какой мере вы к этому причастны?
– Послушайте, я позвонил не для того, чтобы отвечать на вопросы. Но если это так вас интересует, то знайте: я сделал только то, о чем уже рассказал.
– Но вы по крайней мере, должны быть в курсе. Иначе, вас не заставили бы скрываться.
– Нет! Я даже никогда не предполагал, что вообще могут появиться какие-то трупы. Мне лично такие дела просто не по нутру.
– Тогда скажите, кто ваш шеф.
– Не могу. Потому что это небезопасно. Я и так не должен был с вами разговаривать. И вообще никто бы ничего не узнал, если б не эта сучка безмозглая. Я ей несколько раз повторил, чтоб никому ни слова, а она взяла и тут же обо всем растрепалась.
– Напрасно, выходит вы доверились женщине, – посочувствовал Слайдер.
– Вот именно. И, кстати, раз уж мы заговорили о Сюзанне, у меня большая к вам просьба: пусть Сюзанна будет в стороне от всех этих дел. Мой шеф до сих пор даже не догадывается, что у меня есть девушка. Но если вдруг узнает, то будут неприятности. Потому что он меня предупреждал, чтобы я ни с кем не заводил близкого знакомства, пока дело не будет доведено до конца. Поэтому, повторяю, пусть Сюзанна останется в стороне.
– Скажите, она в опасности? – Леман ничего не ответил. – Если вам кажется, что ей что-то угрожает, то лучше сразу об этом скажите. Мы можем взять ее под свою защиту.
На другом конце провода послышался какой-то ни на что не похожий звук, и тут же раздались частые гудки.
– Он положил трубку, – сказал Мак-Кэй.
Атертон посмотрел на Слайдера.
– А вот этот звук в конце разговора. Что это могло быть?
Взгляды Атертона и Слайдера встретились.
– Не знаю.
– Как будто какое-то бульканье, – сказал Атертон. – Похожий звук бывает при полоскании горла.
Все трое задумались, и в кабинете наступила тишина. Но уже через минуту дверь внезапно распахнулась, и на пороге появился Биверс, который размахивал зажатым в руке листком бумаги, как это делал в свое время незабвенный Энтони Иден[6].
– Вот, возьмите, шеф, – произнес он с ликующей интонацией. – Здесь точный адрес дома в Хэнуэлле.
– Едем! – скомандовал Слайдер, вскакивая со стула и вырывая у Биверса листок с адресом, который тут же оказался в руке Атертона. И, обращаясь уже к Биверсу: «А вы с Мак-Кэем немедленно организуйте группу сотрудников в униформе, и пусть они едут за нами. Сами же отправляйтесь к Сюзанне Эдрич и будьте все время при ней. Понятно?..
Глава четырнадцатая
Утро вечера мудренее, как говорят в Центральном уголовном суде
Это была узкая, грязная улица с двумя рядами старых однотипных коттеджей, тянувшихся по обе ее стороны. Она была застроена в Викторианскую эпоху, еще, до того, как появился первый автомобиль, и имела теперь жалкий вид из-за наводнивших ее легковушек, которые в притирку одна к другой стояли по краям проезжей части. Но даже на этом безрадостном фоне каким-то особенно унылым казался дом с грязными кружевными занавесками на окнах, к которому направились полицейские. Облезлая дверь, изрядно подгнившие оконные переплеты, мешок с мусором, привалившийся к остатку изгороди – все это лишь усиливало впечатления крайней запущенности, в которой пребывало это убогое жилище. Дом был двухэтажный, но так как он строился, по-видимому, на средства более чем скромные, окна второго этажа находились так низко над землей, что до них можно было рукой дотянуться. Правда, когда-то именно в таких домиках фабричные рабочие растили по тринадцать душ детей, считая себя при этом достаточно обеспеченными людьми.
Оказалось, что входная дверь была не заперта, а только прикрыта. Атертон осторожно оттолкнул ее от себя тупым концом карандаша, и они вошли в тесную прихожую с голым, ничем не застеленным полом и дешевыми бумажными обоями на стенах. Прямо против входа находилась лестница, которая вела на второй этаж. Ступеньки лестницы, так же как и дощатый пол в прихожей, были покрашены коричневой краской. Обе комнаты на первом этаже оказались совершенно пустыми, в них не было вообще никакой мебели. Зато в небольшой кухоньке позади них была грязная керамическая раковина, встроенная газовая плита и совсем маленький кухонный столик, заваленный грязной посудой и остатками принесенной из какого-то ресторана еды. Здесь довольно ощутимо пахло сыростью и заветрившейся жареной пищей.
– Пошли наверх, – сказал Слайдер.
Первое, куда они заглянули, поднявшись на второй этаж, была ванная комната. Там было сравнительно чисто, а в воздухе стоял не успевший еще рассеяться запах мыла. Стенки эмалированной ванны были еще в каплях воды, полотенце влажное, а на куске розового мыла «Кэмей» белели кольца из подсохшей мыльной пены. В передней спальне Слайдер и Атертон не увидели ничего, кроме голых стен, а вот в задней оказалась узкая кровать, простой дешевый гардероб, небольшой по размеру комод, кресло, стопка книг, напечатанных на газетной бумаге, телефонный аппарат и Питер Леман. Он лежал на спине поперек кровати. Ноги свисали с одного, дальнего от двери, края, а плечи, руки и голова с другого. Руки были далеко откинуты назад, а горло перерезано от уха до уха. Шея у Питера была такая же тонкая, как и у Анны Болейн[7], поэтому нож убийцы рассек ее до самых позвонков. Направленные на потолок широко раскрытые карие глаза Лемана тускло мерцали, напоминая глаза чучела убитой на охоте лани, которое хранит какой-нибудь владелец загородного дома в специальной комнате для охотничьих трофеев.
– Слишком поздно, – бесстрастным голосом произнес Слайдер.
Испарения от свежей крови, примешиваясь к спертому воздуху в маленькой непроветриваемой спальне, вызывали тошноту, тем более, что ею были основательно пропитаны и белая майка Лемана, и простыня, на которой он лежал. Кровь была даже на стене, куда она брызнула из перерезанных артерий одновременно с последними сокращениями сердца. Кисть левой руки была страшно обезображена. На ней оставался только один большой палец, все остальные четыре пальца были начисто срезаны каким-то, видимо, чрезвычайно острым ножом. Правая рука не пострадала, хотя и на ней, в самом центре ладони осталась какая-то странная отметина, напоминающая кровоподтек.
На полу возле кровати лежал перепачканный кровью плащ-дождевик из прозрачной пленки и пара резиновых перчаток. Недостающие пальцы левой руки тоже сразу обнаружились, стоило только нагнуться и заглянуть под кровать. Возможно, они сами туда закатились, хотя, не исключено, что их мог отбросить от себя убийца.
– Леман находился спиной к двери. Разговаривал по телефону, сидя на кровати, и смотрел все время в окно, – сказал Атертон. – Что за подонок это сделал? Ведь он не только самым подлым образом подкрался сзади, но и предусмотрительно надел плащ с перчатками, чтобы не запачкаться в крови своей жертвы. – Слайдер слышал, как Атертон сглотнул, стараясь преодолеть спазм в горле. – Но зачем ему понадобилось срезать еще и пальцы? Может быть Леман, защищаясь, схватился рукой за лезвие ножа, внезапно появившееся перед самым его подбородком?
Слайдеру теперь окончательно стало ясно, что булькающий звук, который они слышали по телефону, получился как раз в тот самый момент, когда кто-то полоснул ножом по горлу Лемана. Как жаль, что он не позвонил хотя бы немного раньше. Зато от телефонного аппарата Сюзанны теперь можно отключиться. И получится экономия средств, отпускаемых из бюджета. Бэррингтон будет доволен. Но если по существу, то путь к разгадке с каждым днем становится все длиннее.
– Итак, их уже трое – произнес он вслух. – А ты спустись-ка поскорее в машину и свяжись по радио с участком.
* * *Вечером в этот же день, когда было совсем уже поздно, Слайдер и Атертон сидели в самом темном углу ресторана «Англабангла», освещение которого в целом можно было охарактеризовать одним словом как полумрак. Это заведение сделало буквально на днях попытку укрепить свои позиции в борьбе с конкурентами, добавив в свое и без того разнообразное меню еще и «карахи». В результате нескольких клиентов, соблазнившихся на новинку, уже пришлось уступить ожоговому отделению ближайшего госпиталя. Слайдер заказал себе «цыпленка бхуна», а Атертон отдал предпочтение блюду с подозрительным названием «мясо виндалу». Они делали свой заказ, что называется, на удачу, но нисколько бы не смутились, если бы им принесли совсем не то, что они предполагали увидеть. Оба были настолько голодны, что готовы были съесть, что угодно.
![Александра Гейл - Дневник любовницы мафии [СИ]](/uploads/posts/books/4209/4209.jpg)
