Мэри Кей - Смерть в Занзибаре
– Н-ничего, – запинаясь, выговорила Дэни. – Просто я… Так что вы говорили об отце Лэша?
– Только то, что папа Холден, что называется, из крутых. Он ни перед чем не останавливается, а в последнее время к тому же оказался почти в пролете.
– Где?
– В пролете, дорогая. Не будьте вся из себя такая инженю. Я думаю, что он едва-едва ускользнул от предъявления ему обвинения в одном из комитетов по поводу антиамериканской деятельности. Заигрывал с красными. То есть никогда ничего не было доказано, вы же понимаете, поэтому человек может выглядеть опасно клеветническим, даже если будет говорить об этом шепотом. Но все об этом знают, и я думаю, ему это обходится просто таки в тысячи долларов на взятки и все такое прочее, чтобы только не допускать дело до суда. Мы как раз были там у него, когда все это закипело, и я думаю, он попытался взять у Тайсона взаймы. Крайне неприятно. Вот почему человек не может не удивляться, не зря ли Тайсон отказался платить, ну а Холден младший решил начать игру сначала. Очень по-сыновьи, если это так.
Дэни нахмурилась, но выглядела растерянной.
– Я действительно не знаю, о чем вы говорите, Найджел, и думаю, что вам пора остановиться.
– Шантаж, дорогая, – объяснил Найджел, игнорируя ее протест. – Не в эту ли игру он играет? Не завлек ли он дочь хозяев дома в какую-то сложную комбинацию и теперь заставляет приемного папочку платить, иначе он сплавит все это в прессу? Ведь Тайсон действительно очень неплохо обеспечен и акциями, и бумагами, и чистыми денежками и к тому же просто всей душой предан вашей очаровательной мамочке. Так что, похоже, он будет платить и платить. Интересно, не могло ли все быть таким образом?
– Нет, не могло! – яростно воскликнула Дэни. – Я никогда еще не слыхала подобной дикой чуши! В этом нет ни слова правды!
– Ну, ну, дорогая! Не надо так возмущаться. Вы такая же, как Эдуардо. Ну хорошо, это была просто идея. Но человек не может не удивляться, нет ли тут какой-то небольшой игры. Ну, конечно, его просто жалко. Фамильное имя колеблется на грани мусорного ящика, семейное состояние пошло псу под хвост, а блестящая приятельница (которая, сугубо между нами, могла и прослышать о дефиците наличных!) сдается на милость итальянского капера с короной на борту. Но зачем он сюда приехал? Что ему здесь нужно? Вот что я хотел бы узнать. Назовите меня любопытным, если хотите, и вы будете абсолютно правы!
Дэни натянуто проговорила:
– Вы прекрасно знаете, зачем он здесь.
– О, но вы ошибаетесь. А я – нет. Может быть, он стал шпионом или вступил в ФБР? Или же он, простите меня за маленький изящный каламбур, играет пятеркой в МИ-5 [6]? Американцы становятся в наше время болезненно чувствительны к делам арабского Востока. Они ни о чем больше не в состоянии думать, как только о сферах влияния и ракетных базах. (И конечно, о женщинах – ведь ничто не может сравниться с настоящей дамой! Особенно, если она выглядит, как Эльф!) Или он играет в свою собственную хитрую игру, а если так, то в какую?
Руки Дэни сжались на спинке кресла, и она в бешенстве произнесла:
– Вы великолепно знаете, зачем он сюда приехал! Он приехал, чтобы обсудить вопрос о публикации бумаг Эмори Фроста и чтобы провести в Занзибаре свой медовый месяц.
– Это он так говорит. Но вопрос о бумагах Эмори Фроста был целиком и полностью, ad nauseam [7], обсужден с его дорогим папочкой чуть меньше шести месяцев тому назад в Штатах. Разумеется, они тогда еще не были освобождены из-под запрета и, возможно, не стоили того, чтобы их публиковать. Но вопрос можно было бы решить с помощью нескольких писем. И он ведь не был сюда приглашен, знаете ли. Он сам предложил приехать. И кто когда слышал о том, чтобы соединять медовый месяц с бизнесом? Даже самый долларолюбивый янки отшатнулся бы от такой идеи, как молодой пугливый бычок. Они могут боготворить наличные (а кто нет?), но они просто насквозь пропитаны сантиментами к таким вещам, как мамочка и свадебные колокола. И это-то как раз и делает всю эту историю столь интригующей. Вы, несомненно, согласитесь с этим?
– Нет! – яростно сказала Дэни. – Не соглашусь. Думаю, что у вас слишком богатое воображение.
– Но моя дорогая, вы совершенно правы! В данный момент оно просто таки плодовито. Самые дикие догадки просто рвутся из моей души с тех пор, как только я увидел, как наш дорогой мальчик появился здесь минус медовый месяц и плюс самая поддельная американская секретарша, что дает возможность представить себе целый месяц, полный дневных спектаклей из провинциального репертуара! Хочешь не хочешь, а постоянно вспоминаешь Криппена.
– Криппена? Но почему? Какое… – Дэни вдруг сообразила, что спинка кресла не самая лучшая опора, и, оставив ее, села вместо этого в само кресло, ощущая, что ее ноги сделаны из чего-то такого, что сильно напоминает полусваренные макароны.
– Вы ведь несомненно слышали о докторе Криппене, дорогая? Он успешно совершил маленькое аккуратное убийство, а затем потерял голову и сбежал из страны со своей секретаршей, которая была слегка переодета под мальчика. Это пришло мне в голову почти сразу же, как я вас увидел. Ну, может, не так сразу, но как только я это понял, я ощутил любопытство. Признаюсь, я был потрясен. Прелестная дрожь вдоль всей спины! Я сказал себе: «Он явно сбежал от правосудия, но где же он спрятал тело бедной Ады – настоящей Ады?» Но это было, разумеется, до того, как я прочитал газеты.
Дэни спросила ломким сдавленным голосом:
– Что вы имеете в виду?
Найджел издал снова свой легкий хихикающий смешок и посмотрел вниз на газету, которая лежала на полу рядом с креслом, а потом снова на Дэни.
– А что если вы мне это скажете?
Дэни судорожно произнесла:
– Не понимаю, почему я должна, но… но я это сделаю. Если хотите знать, мистер Холден оказался в той же гостинице, что и я, когда остановилась в Лондоне…
– Как удобно, – пробормотал Найджел.
– Вы хотите, чтобы я продолжала?
– Ну конечно, дорогая. Я весь внимание и обещаю, что больше не буду вас прерывать.
– Его секретарша, мисс Китчелл, заболела свинкой, а я… потеряла свой паспорт, и уже не было времени получить другой до отлета. Поэтому он предложил мне воспользоваться ее паспортом. Просто… шутки ради.
– Ха-ха! – сказал Найджел. – Ну и шутник же он! У него, видимо, очень много общего с теми студентами Северного университета, которые придумывают самые блестящие и изощренные проказы в честь появления нового ректора. Но серьезно, дорогая, у нее правда свинка? Или это была просто ловкость рук?
– Я не… – начала Дэни.
– Туз пик, – объяснил мистер Понтинг с легким нетерпением. – «Алле-гоп – как, вот так повезло!» Штучки подобного рода в действительности очень простые, если, конечно, знать, как они делаются.
– Но тут не было никакого трюка, – запротестовала Дэни. – Конечно, у нее была свинка.
– А вы-то откуда знаете? Потому что вы такая милая, неискушенная невинность, которая верит всему, что ей говорят?
Слова эти прозвучали эхом чего-то еще, что уже Дэни слышала сегодня. Почти то же самое сказала Лоррейн. И она тоже говорила о Лэше…
Найджел сказал:
– Так легко сказать что-то в этом роде. И почти так же просто, как я себе представляю, решить, что вы потеряли свой паспорт! Вы сказали, что потеряли его, не так ли? Каким образом, если мне будет позволено задать еще один маленький нескромный вопрос? Это же не та вещь, которую можно просто выложить на ближайшей стойке или оставить в туалете.
– Ну, в общем, это было… я хочу сказать, что я…
Найджел снова захихикал.
– Вы выглядите смущенной. Но ведь, по всей вероятности, все было очень просто. Как карточный фокус. Вы прячете в кулаке один паспорт, и «Алле-гоп! Вот вам другой!». Какое счастливое совпадение! Вы понимаете?
– Нет, я не понимаю! И я не верю ни одному вашему слову. Кстати, а зачем Лэшу – мистеру Холдену – делать что-то подобное? Зачем лишние хлопоты, чтобы привезти меня сюда, если я и сама бы приехала?
Найджел пожал плечами и развел руки в утрированном жесте:
– Ну, что ж, дорогая, я уже представил вам небольшую теорию на этот счет, не так ли? Но поскольку вы настолько рьяно напали на нее, я не рискну делать это еще раз. Возможно, он хотел держать вас под своим контролем. А почему бы нет, действительно? Хотя должен признать, что коль скоро его медовый месяц отпал, пожалуй, это было несколько, совсем слегка, бестактно: потащиться за своей экс-невестой и новым итальянским манекеном, и человек мог бы себе представить, что он должен был бы отказаться от этой поездки. О, хорошо, я ожидаю, что где-то на этих днях все это окажется прозрачным, как вода Виши, и таким же безвредным. Гораздо больше удовольствия получаешь, когда думаешь, не так ли? Я обожаю тайны! Хотите еще чашечку чая?
Он заглянул в чайник, с сожалением пощелкал языком и объявил, что чая больше нет и что горячая вода уже остыла.
