Питер Мэй - Человек с острова Льюис
— Что такое, Донна?
Ее испуганный взгляд метнулся через кухню. Фионлах повернулся: за столом сидел высокий мужчина с ежиком седых волос. На нем был пиджак «Барбур», белая рубашка расстегнута на толстой шее. На ногах — джинсы и дизайнерские черные ботинки от «Чезаре Пачиотти». Мужчина курил очень длинную сигару; она уже прогорела почти до костяшек его пальцев в пятнах от никотина.
Донну толкнули в спину. Она сделала несколько шагов, чтобы не упасть, и оказалась в кухне. Из-за ее спины появился еще один мужчина, гораздо моложе того, кто сидел за столом. Его густые черные волосы были зачесаны назад и уложены гелем. Одет он был в длинный коричневый непромокаемый плащ, синюю рубашку и брюки угольного цвета. Фионлах совершенно не к месту отметил, что на его дорогих черных итальянских туфлях налипла грязь. А в правой руке он держал что-то, очень похожее на дробовик с отпиленным стволом.
— Что?! — только и смог сказать Фионлах. Он и сам понимал, как глупо это звучало. Первое, что пришло ему в голову в состоянии шока — это какая-то шутка, только совсем не смешная. Но на лице Донны был настоящий страх. Юноша стоял с пакетами в руках, дождь и ветер влетали на кухню через открытую дверь. Он не знал, что делать.
Сидевший за столом мужчина откинулся на стуле, внимательно посмотрел на Фионлаха. Потом затянулся.
— Где твой дед?
Юноша в ужасе повернулся к нему.
— Я не знаю.
— А я думаю, знаешь. Твоя мать и ее друг с утра забрали его из дома престарелых. Куда они поехали?
У Фионлаха мурашки побежали по коже.
— Я не знаю!
Он надеялся, что это прозвучало вызывающе.
— Не нарывайся, сынок, — человек за столом оставался спокоен. Его взгляд скользнул по Донне с ребенком на руках. — Это твой ребенок, да? Правнучка старого Тормода?
Фионлаха пронзил страх.
— Только попробуй их тронуть!..
— И что тогда? Что ты сделаешь, парень? Скажи мне.
Юноша взглянул на человека с обрезом. Его лицо было бесстрастным, но что-то во взгляде удерживало от неразумных действий.
— Просто скажи, куда они повезли твоего деда. Мне больше ничего не надо.
— А если не скажу?
Человек с сигарой едва заметно качнул головой, потом улыбнулся и выдохнул дым.
— Ты не хочешь знать, что я сделаю с твоей девушкой и ребенком.
Фионлах не мог вздохнуть. Он очень испугался, а потом понял, что это сон. Конечно, это сон! Он на дне океана. Вокруг темно и холодно, и он понимает: стоит ему вдохнуть — и вода наполнит легкие. Поэтому он оттолкнулся и поплыл к поверхности. Где-то далеко вверху виднелось пятно света. Оно медленно становилось ярче, но поверхность все равно была еще далеко. Казалось, его легкие разорвутся. Юноша толкался ногами, стремясь к свету. Внезапно он выплыл на поверхность в ослепительной вспышке, и все его мысли заполнила боль.
Голова раскалывалась, и Фионлах словно со стороны услышал свой вскрик. Он перекатился на бок, не понимая, почему не двигаются руки и ноги. Прищурив глаза от яркого света, он подождал, пока взгляд не начнет фокусироваться на знакомых предметах кухонной обстановки. Но мысли все еще путались, воспоминания возвращались медленно. Юноша лежал неподвижно, стараясь дышать ровнее, и вспоминал, как возвращался из магазина. Белый «Рейндж Ровер», человек с обрезом, мужчина с сигарой, который угрожал что-то сделать с Донной и Эйлид, если он не скажет, куда его мать и Фин повезли Тормода… Фионлах очень старался, но не мог вспомнить, что было дальше. И тут он понял, почему не может двигаться.
Он лежал на полу со связанными ногами. Руки тоже были связаны за спиной. На полу он увидел кровь, очень испугался и закричал изо всех сил:
— Донна!..
Его голос эхом разнесся по пустому дому. В ответ — глубокая тишина. Паника почти парализовала Фионлаха, только выброс адреналина заставил его раз за разом пытаться сесть.
Когда он наконец принял сидячее положение, то увидел, что ноги его связаны скрученным кухонным полотенцем. С огромным трудом он встал на колени, потом сел на пятки — так, чтобы пальцы касались узла на полотенце. Развязать его и встать было делом нескольких минут. Фионлах бежал по дому и звал Донну, но ни ее, ни малышки нигде не было — все комнаты пусты. В спальне он краем глаза увидел свое отражение в зеркале. Из раны на голове текла кровь. Хоть что-то хорошее: значит, кровь на кухонном полу его, а не Донны или Эйлид. Но где же они сами? Куда их увезли эти люди?
Фионлах вбежал на кухню, осмотрелся. На подставке возле раковины стояли ножи, но юноша понимал, что не сможет сам разрезать веревки на запястьях. Ему нужна была помощь. Он смог открыть кухонную дверь, повернувшись к ней спиной и нашарив пальцами задвижку. Выбежал под дождь и кинулся по мокрой траве вверх, к дороге. Споткнулся на гудроне и упал, тяжело приземлившись и расцарапав щеку. Дождь хлестал юношу по лицу, пока он поднимался на ноги. Фионлах помчался сквозь непогоду к зданию церкви и дому священника. Вокруг не было ни души. В такую погоду, как говорится, хороший хозяин собаку на улицу не выгонит.
Поднимаясь на холм, юноша чувствовал, что его силы на исходе. Он прошел через парковку, осторожно миновал решетчатое ограждение — ворота он просто не смог бы открыть. Бросился через двор к лестнице, преодолел ее, перескакивая сразу через две ступеньки. Остановился перед дверью и понял, что ни позвонить, ни постучать не может. Тогда он принялся пинать ее ногами и кричать. Слезы и кровь слепили его.
Дверь распахнулась, и на пороге появился очень недовольный Дональд Мюррэй. Его недовольство сразу уступило место страху, он побледнел буквально на глазах.
Глава тридцать седьмая
Непогода осталась далеко позади. Дождь и ветер следовали за ними с северо-запада, но отстали в горах Северного Уиста. Чем дальше к югу, тем приятнее становилась погода: дождь кончился, ветер ушел куда-то в океан. Вокруг разливался теплый желтый свет раннего вечера, через дорогу пролегли тени.
Фин понял, что его мобильный телефон выключен, только когда они остановились в кафе в Бенбекуле. Он провел несколько ночей подряд в палатке, а потом в гостинице, и все это время не заряжал телефон. Вернувшись в машину, он поставил его заряжаться от прикуривателя. Сам телефон он опустил в держатель стаканов между сиденьями.
Через час они обогнули мыс у Восточного Киллбрайда и увидели маленький причал в Лудаге. По ту сторону залива виднелся залитый солнцем остров Эрискей. Чистую синюю воду залива колыхал легчайший ветерок. Они миновали прямой участок дамбы, потом поворот и небольшой подъем. В конце него Фин снова двинулся вниз, к маленькой гавани Хаунна. Пока они ехали, он наблюдал за Тормодом в зеркале заднего вида. Старик смотрел из окна, в его пустом взгляде не было ни намека на узнавание. Поездка вдоль оси «длинного острова» вышла долгой: почти пять часов, включая паромные переправы, остановки на обед и кофе. Тормод устал и выглядел сонным.
Однополосная дорога огибала гавань. Фин свернул с нее на гравийную подъездную дорогу, которая вела к большому белому дому на холме. Машина прогрохотала по защитной решетке и остановилась рядом с розовым «мерседесом». Фин с Маршели помогли Тормоду вылезти с заднего сиденья. Все его тело затекло за время долгого пути, и поначалу ему было трудно двигаться. Но вот он вышел на дорожку, распрямился, вдыхая прохладный соленый воздух. Глаза Тормода, уже не такие тусклые, осмотрелись вокруг. Впрочем, ни холма, ни гавани он не узнавал.
— Где мы? — спросил он.
— Там, где все началось, мистер Макдональд, — Фин взглянул на Маршели, но ее глаза были прикованы к отцу. — Пойдемте. Хочу вас кое с кем познакомить.
Они взобрались на веранду. Фин нажал кнопку звонка у двери, и все слушали, как в глубине дома играет гимн Шотландии, Scotland the Brave. Вскоре дверь широко открылась. На пороге стояла Мораг — в одной руке стакан джин-тоника и сигарета, вокруг ног с лаем вьется Дино. Она осмотрела троих гостей, и на лице ее проступило выражение обреченности.
— У меня было чувство, что ты вернешься, — сообщила она Фину.
— Привет, Кейт, — ответил он.
Ее глаза на мгновение зажглись странным огнем.
— Давно меня так не называли, а гра.
— Джон Макбрайд знал это имя, — Фин повернулся к Тормоду. Кейт посмотрела на него, и рот ее широко раскрылся от изумления.
— О Господи, — она задохнулась. — Джонни?
Тот посмотрел на нее пустыми глазами.
— У него маразм, Кейт, — пояснил Фин. — Он почти не понимает, что происходит вокруг.
Кейт протянула руку на пятьдесят лет в прошлое, чтобы коснуться возлюбленного, которого навсегда потеряла дождливой весенней ночью, в другой жизни. Ее пальцы провели по щеке Тормода. Он посмотрел на нее с любопытством, как будто спрашивал, почему она его трогает. Конечно, он ее не узнал.
