Б. Седов - Дама Пик
Знахарь и Надир-шах посмотрели друг на друга, и Знахарь сказал:
– Может быть, ты все-таки уберешь пистолет?
Надир-шах посмотрел на пистолет, потом снова на Знахаря и затем подчеркнуто небрежно засунул пистолет за пояс.
Их было четверо.
Светловолосый молодой мужчина в клетчатой рубашке и просторных холщовых штанах, рядом с ним – молодая стройная женщина в джинсах и белой футболке, а чуть в стороне – двое смуглых брюнетов в классических костюмах торговцев помидорами, которые враждебно и с недоверием смотрели на первую пару.
Лицо широкоплечего белого мужчины было перечеркнуто черной шелковой повязкой, закрывавшей левый глаз, волосы женщины были убраны под туго завязанную бандану, а лица брюнетов до самых глаз были покрыты черной щетиной.
Надир-шаху и его джигитам для того, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания основного населения нечестивой страны, в которую они прибыли с неофициальным визитом, пришлось пожертвовать своими шикарными фундаменталистскими бородами, которыми они так гордились. Но это было необходимой жертвой, и теперь они выглядели в точности как обыкновенные хачики с Кузнечного рынка, на которых всем наплевать.
Знахарь переглянулся с Наташей, и они одновременно шагнули вперед.
Подойдя к стене, они начали карабкаться наверх, к входу в пещеру, который находился на высоте около пяти метров от земли. Надир-шах и единственный оставшийся свободным джигит встрепенулись и поспешили за ними.
Все четверо испытывали необыкновенный подъем и с трудом сдерживали возбуждение. Перед лицом небывалого приключения взаимная ненависть и недоверие отступили на второй план и, когда Наташа оступилась на неровном каменном выступе, джигит Надир-шаха машинально подхватил ее под руку.
Кивнув, Наташа продолжила подниматься к пещере, и не прошло и минуты, как все четверо стояли на пороге богатства.
В глубину грота уходила черная, как бархат, неподвижная тьма, и определить его размеры было невозможно. Знахарь расстегнул висевшую на плече сумку и достал из нее большой электрический фонарь. Он направил фонарь вверх, толстый белый луч ксеноновой лампы ударил в темноту, и она неохотно расступилась.
Размерами этот естественный грот не уступал хорошему школьному спортзалу. Его каменные ребристые своды наклонно уходили вверх и смыкались на уровне четвертого этажа, а песчаный пол был относительно ровным и напоминал пляж, усыпанный древними железками и человеческими костями.
В глубине пещеры, у противоположной входу стены, темнела огромная, выше человеческого роста, груда чего-то непонятного. Заметив какой-то блеск, Знахарь направил в ту сторону ослепительный луч мощного фонаря, и все ошеломленно замерли.
Перед потрясенными авантюристами высилась такая огромная куча небрежно сваленных сокровищ, что для ее перевозки понадобился бы как минимум трейлер.
Тяжелые темные знамена и златошитые хоругви, золотые царские кубки и серебряные длинногорлые чеканные кувшины, кованые сундуки и украшенные затейливой резьбой шкатулки, толстые рассыпающиеся книги и покоробленные пергаментные свитки, увесистые золотые распятия и потрескавшиеся мрачные иконы, давно истлевшие меха, позолоченные доспехи и латы, мечи, алебарды, боевые топоры, резные луки с давно лопнувшими тетивами – великое множество старинных дорогих вещей, с каждой грани которых, с каждого изгиба, с каждого завитка назойливо и хищно прыгало в глаза золото, золото, золото…
Большинство из того, что увидели проникшие в пещеру люди, представляло собой прежде всего историческую и культурную ценность, и место этим вещам было, безусловно, в музее.
Но сундуки, доверху набитые золотыми монетами, алмазами, рубинами, изумрудами, жемчугом и прочей ювелирной мелочью, заявляли о своей цене и власти так явно и откровенно, что не понять этого мог бы только слепоглухонемой австралийский абориген.
Наташа пришла в себя первой и, взглянув на Знахаря, засмеялась:
– Эй, проснись! На тебя что, столбняк напал, что ли?
При слове «столбняк» Надир-шах неожиданно вздрогнул и метнул на Наташу быстрый нервный взгляд. Заметив это, она перестала улыбаться, пристально посмотрела на него, и на ее лице отразилась внезапная догадка.
Не сводя с Надир-шаха внимательного взгляда, Наташа пробормотала:
– Столбняк… Конечно, столбняк!
Она быстро подошла вплотную к Надир-шаху и, в упор глядя ему в глаза, резко сказала:
– Смотри на меня, гнида! Столбняк, да? Не отводи глаза! Точно! Костя, он вогнал Алене целый шприц культуры столбняка. Надо срочно вводить сывор…
Надир-шах оттолкнул Наташу от себя и, выхватив пистолет, дважды выстрелил ей в грудь. Знахарь, никак не успевавший залезть в карман и вытащить свое оружие, изо всех сил провел ему левый свинг в голову. Удар получился удачным, и челюсть Надир-шаха оказалась сломана в четырех местах. Повалившись назад, Надир-шах споткнулся и упал прямо в небольшую нишу, в глубине которой заманчиво сверкал небольшой позолоченный сундучок. Ниша оказалась ловушкой и, когда голова Надир-шаха ударила по сундучку, раздался щелчок, и сверху, разрывая заросли паутины, прямо на Надир-шаха стоймя упал каменный блок размером с телефонную будку. Весу в нем было тонны три, поэтому туловище Надир-шаха хрустнуло, чавкнуло и выплеснуло из себя лужу крови и дерьма. Ноги, торчавшие из-под гранитной глыбы, дернулись один раз и замерли навсегда.
После первого же выстрела Надир-шаха снаружи послышались крики и частая стрельба. где-то в стене протяжно заскрипело, и Знахарь увидел, что вход в пещеру начал медленно закрываться. Он подхватил Наташу, лежавшую у его ног, и быстро потащил ее к выходу.
Джигит Надир-шаха, совершенно загипнотизированный видом сокровищ, с трудом оторвал от них взгляд и тоскливо посмотрел в сторону опускавшейся каменной плиты. Сокровище уже отравило его, и в его глазах была смерть.
Знахарь, прижимавший к себе окровавленную Наташу, которая была без сознания, перевалился через неровный каменный порог и, стараясь уберечь несчастную женщину от ударов о камни, покатился вместе с ней вниз по крутому склону скалы. Свалившись на песок, он оглянулся наверх и увидел, как в последний момент, когда щель стала уже меньше полуметра, из нее вдруг высунулся очнувшийся от смертельных грез воин Аллаха. Его лицо было искажено ужасом, и он хотел успеть выбраться, но было поздно.
Каменные челюсти сомкнулись, и на землю упала верхняя часть туловища с руками и головой. Вход в пещеру исчез без малейшего следа, а на скале осталась лишь широкая кровавая полоса, предательски указывавшая на место входа в пещеру.
Оглядевшись, Знахарь увидел, что вокруг него в разных позах лежат четыре трупа. По всей видимости, когда из пещеры послышались выстрелы, нервы у одного из живых противовесов не выдержали, и все они начали палить друг в друга. В результате, когда первый же из них свалился с каменной клавиши, пещера начала закрываться, и Знахаря спасли только его реакция и способность принимать быстрые решения.
Знахарь все еще прижимал к себе Наташу, не зная, жива ли она.
Осторожно опустив ее на песок, он вскочил на ноги и бросился к сумкам, стоявшим тут же. Расстегнув молнию, он достал большую пластиковую бутылку с водой и вернулся к лежавшей без сознания женщине.
Приподняв Наташину голову левой рукой, он смочил водой ее лицо и увидел, как сначала дрогнули веки, потом медленно открылись глаза, и Наташа, наконец, пришла в себя.
– Ну вот… – прохрипела она, и тут из угла ее рта потекла кровь.
Наташа закашлялась, и кровь потекла сильнее.
Наконец кашель прекратился, и она, напрягшись, повторила:
– Ну вот, видишь… Еще одна баба умирает у тебя на руках. Не убивай Алену, не бери ее себе… Я видела, как ты на нее смотрел…
Она замолчала и кашлянула еще два раза, дважды вытолкнув изо рта пенистую кровь.
Наташа посмотрела на Знахаря и спросила:
– Ты ведь знаешь, что я тебя люблю?
Знахарь молча кивнул, не отрывая от нее взгляда.
– Хорошо…
Она закрыла глаза, мелко и быстро дыша, потом снова открыла их и тихо заговорила, глядя в вечернее небо над собой:
– Вот и кончился мой экстрим… Допрыгалась… Видишь, Костя, какая я дура?
У Знахаря свело горло, и он нахмурился.
– Ты не сердись на меня… Я сейчас умру, и все кончится. Вот только кто теперь будет тебя хранить…
Наташа замолчала, и вдруг ее глаза расширились.
– Не трогай Алену, не бери ее себе, – быстро зашептала она, – не надо, а то она тоже умрет… сыворотка…
Наташа замолчала, и ее глаза остановились. В них отражалось безоблачное небо, в которое в этот момент устремилась ее душа.
Бережно опустив ее голову на песок, Знахарь встал и машинально достал из кармана сигареты. Усевшись на обломок скалы, он посмотрел на Наташу, потом встал и, подойдя к ней, закрыл ее глаза.
Снова сев на скалу, он приказал себе не думать о том, что только что он потерял настоящего друга. Пусть женщину, но все равно – друга.
