Антон Леонтьев - Венец творения
Это же была не кукла, и это не был неведомый зверь! Это был человек, но какой! Я все больше убеждаюсь в том, что это был человек, отцом которого являлся дьявол. Посему и появился на свет этот монстр с рогами черта, когтями беса и клыками вурдалака…
Быть может, было бы лучше, если бы я вдруг потеряла свой плод…»
«14 марта 1914 года. И вот миновал второй день рождения мамочки — без нее самой. Я практически все время провожу в кровати, потому что роды будут иметь место, как я поняла, в самом конце апреля.
Из разговоров тюремщиков я поняла, что они ожидают, что случится это в ночь с тридцатого апреля на первое мая. Ну как же, шабаш ведьм, Вальпургиева ночь! Однако я дала себе слово, что не разделю участь прежних несчастных, которых они брали в плен и заставляли рожать. Я сбегу, хотя пока не знаю, как именно! И кто бы у меня ни появился, я буду любить его всем сердцем!»
«23 марта 1914 года. Кстати, о любви. Сегодня ко мне заглянул Мишенька — вернее, конечно же, его сиятельство граф Михаил Григорьевич Бальзуев-Мухин. Вел он себя со мной, как будто я была ему совершенно незнакома. Единственное, что занимало его, так это мой огромный живот. Он благоговейно пялился на него, как будто там заключались сокровища всего мира. Для них, поклонников Повелителя мух, кажется, так и есть. Только их мир — это преисподняя, а страдание других — музыка для их черствых сердец.
Я дала юному графу пощечину и велела покинуть мою комнату. Он, ухмыляясь, схватил меня за руку и прошептал мне в лицо, что скоро женится. Не ведаю, что именно случилось со мной, но я начала плакать. Потом явилась экономка Луиза Артамоновна и сделала насильственно инъекцию, от которой я тотчас заснула».
«В ночь на 30 апреля 1914 года. Итак, я приняла твердое решение бежать. И каждый Божий день пытаюсь отыскать возможность осуществить этот план. Потому что близится день родов. А вместе с ним — и день моей смерти. Но опасаюсь я не столько за себя, сколько за свое чадо. Потому что я не позволю ему стать разменной монетой в играх сатанистов!
И мне все равно, ребенок ли это сатаны или нет. Потому что в первую очередь это ребенок — и точка! А в том, что силы зла существуют, я убедилась на личном опыте. Причем это не абстрактные, а вполне конкретные силы зла. И очень, очень могущественные.
Ведать не ведаю, существует ли их повелитель, но даже если и да, то я готова вступить с ним в схватку. Ибо и он сам, как и мы все, был порожден Создателем. И это значит, что Повелитель мух подчиняется силам добра…
А что, если весь этот мир именно им и создан?
Нет, не хочу, не буду думать о плохом. И понимаю, что для того, чтобы бежать, мне придется применить силу. Но я готова, я сделаю это! Потому что на совести этих извергов Сашенька, а также масса других людей! Мне их не жаль…
Да, буду пытаться, пока не получится. Потому что самое ужасное — больше ни на что не надеяться и смириться со сложившейся ситуацией. Кажется, мои тюремщики уверены, что я смирилась. Как бы не так! Нет, не смирилась!
Да, я буду бороться! Я убегу! И мой ребенок появится на свет далеко отсюда — от этой проклятой Господом, населенной злом, окруженной волшебным лесом Мухиной дачи…»
Сто лет спустя
Осмотревшись, Женя поставила на пол лампу и подошла к стене. Она дотронулась до нее, пытаясь следовать тому, что зафиксировала в своем дневнике ее тезка, которая являлась пленницей Мухиной дачи больше ста лет тому назад.
Крошечная ракушка, немного выпиравшая из одного из кирпичей, была на месте. Евгения дотронулась до нее, но ничего не произошло. Неужели она ошиблась? Тогда она снова нажала на нее, и в этот раз ракушка поддалась и, подобно кнопке, ушла вниз.
Вслед за этим открылась ниша с рычагом. Женя потянула его на себя, и когда ей удалось сделать это, то часть стены отъехала в сторону, открыв дверь, которую ей уже доводилось однажды видеть.
Женя увидела щель в стене, проделанную меж кирпичей ее собственным ножом. Когда-то на нее взирал оттуда чей-то глаз, но на этот раз из-за двери шума не доносилось. Евгения привела в действие механизм в двери, открылась панель с шестью ячейками — кодовый замок!
Какой же ввести код? Этого она не знала. И нигде об этом в дневнике ее тезки не упоминалось. В дневнике, который закончился многоточием. Что именно случилось с тогдашней Евгенией, никто толком не знал — никто, кроме ее убийц!
Но то, что вторая попытка Жени бежать не увенчалась успехом, было очевидно. Видимо, ее снова поймали, а потом… А потом настал момент появления ребенка на свет!
Ребенка, который, по разумению сатанистов, был отпрыском Повелителя мух! И, что ужаснее всего, выглядел как оный, походя на сказочного демона. Но как такое возможно?
Женя внимательно осмотрела дверь, а затем пошла в обратном направлении и попала на другой конец подвала. Там имелся точно такой же тайник — и за ним находилась точно такая же дверь! Поразмыслив, Женя пришла к выводу, что это два входа в одно и то же убежище. Но кто же там обитает?
Чтобы попасть в тайную комнату через одну или через другую дверь, требовался код. А его она не знала! Да и стоило ли заходить туда вообще? Что, если там обитает нечто злобное и кровожадное?
Женя вспомнила, как ее тезка описывала обитателя тайной комнаты. Да, это был монстр, некая помесь человека и, если уж на то пошло, сатаны. Но это нечто страдало! И уж точно не заслужило того, чтобы его во время зачатия нового отпрыска Повелителя мух принесли в жертву на адском алтаре!
Осмотрев и второй вход в тайную комнату, Женя вернулась обратно к лестнице. Поднимаясь по ней, она подумала, что одной тайной Мухиной дачи стало меньше. Хотя до конца она эту тайну не разгадала…
И вообще, создавалось впечатление, что кто-то оперативно убрал существо, жившее до этого в подвале, в другое место. Только вот в какое?
В голову пришла мысль о том, что таковым может быть подземный зал под кладбищем. Ну, или один из прилегающих к нему склепов. И попасть туда можно было через люк около дуба с двойной кроной!
Теперь становилось ясно, отчего ходил слух, что около дуба располагается вход в преисподнюю — там в самом деле был вход и в самом деле почти в преисподнюю. Потому что, как следовало из дневника тезки Евгении, ад можно было вполне создать и на земле — и руками людей.
Она вышла из двери подвала — и в этот же момент услышала пронзительный голос директрисы Убей-Волк:
— Женечка, вы где? Настало время пить вкусный сок!
Женя поморщилась. Да, она была беременна, но ведь не больна! С того момента, как она упала в подвале и оказалась в больнице, где и выяснилось, что она носит под сердцем ребенка, прошло уже шесть недель. Артем был вне себя от радости, узнав, что он скоро станет отцом. Но еще больше, кажется, была счастлива Калерия Ильинична, не отходившая теперь ни на шаг от нее и чуть ли не поселившаяся на Мухиной даче.
— Ах, вот вы где, Женечка! — пропела директриса, подлетая к ней с большим бокалом в руках. — Опять в подвал ходили? И что же вас туда тянет? Умоляю вас, больше туда не лазайте! Делать вам там нечего — в особенности в вашем состоянии!
О том, что привело к падению, а также об обнаруженном в сейфе дневнике Женя никому ничего не сказала. Сначала, на фоне радости по поводу ее беременности, это ушло на второй план. А потом, когда она, вернувшись из больницы, принялась читать дневник, Евгении стало ясно, что никто не должен знать о том, чтоей известно.
Артем все равно сочтет этот дневник своего рода романом, заявит, что в нем нет ни слова правды. Или что экзальтированная гувернантка нафантазировала Бог знает чего, а ее тезка сто лет спустя верит во всю эту чушь.
Не хотела Женя, чтобы дневник угодил в руки директрисы. Она даже сама не знала, отчего. И только недавно сформулировала эту мысль…
— Пейте же, Женечка, пейте! — заявила Убей-Волк, чуть ли не вкладывая ей в руку бокал с соком. — Вам ведь так нужно! Вам и вашему карапузу!
Она с большой любовью уставилась на живот Жени. Той не оставалось ничего другого, как отхлебнуть сок. Надо было отдать должное директрисе — сок был очень вкусный и наверняка полезный. Любой другой на ее месте был бы бесконечно благодарен Калерии Ильиничне за то, что та каждую свободную минутку проводит на Мухиной даче, взяв на себя все хозяйство и ремонтные работы, которые после обнаружения факта беременности были, впрочем, по большей части приостановлены.
Женя протянула бокал директрисе, а та укоризненно заметила:
— Женечка, ну что же вы! Пейте уж весь сок!
Пришлось подчиниться. Это и раздражало — то, что Калерия не только прибрала к рукам хозяйство, но и определяла весь ритм их с Артемом жизни. Она весьма бесцеремонно вмешивалась во все дела, давала ценные советы, не терпела иного мнения. Артем был от нее без ума, Жене же это действовало на нервы.
