Данилова Анна - Тайная любовь Копперфильда
Что ж, сейчас самое время предъявить этот фотопортрет тем, кто ожидает этого меньше всего…
33
Он привез Надю на Цветной бульвар. Заглушил мотор, взял ее руку, сжал.
— Это только ты всегда считала, что любовь нельзя купить, — сказал он, пристально вглядываясь в ее глаза. — Большинство женщин придерживаются другого мнения и легко продаются… В хорошем смысле. Не понимаю, что ты нашла в этом Денисе… Таких, как он, — много. Господи, мы так часто об этом говорили, что я даже уже и не знаю, какие еще найти слова, чтобы убедить тебя в том, что он недостоин тебя. Что тебе будет лучше со мной. Вспомни, ведь это не первый раз… Надя, не сходи с ума… Я помню, какая ты вернулась тогда… Разве что не бредила…
— Олег, прошу тебя, давай уже не будем об этом… Ты же сам знаешь, что хорошие девочки всегда предпочитали плохих мальчиков… Ты и сам раньше был «плохим», и тебя любили…
— Кто?
— Тебя любила Оля Франк, это я точно знаю, но ты-то ее не любил, отверг… Знаешь, как она переживала… Она готова была ради тебя на все…
— Она доказала мне свою любовь, когда согласилась опознать тот труп, который выловили в реке… Они с Макаром опознали меня… Господи. Как же давно все это было. Оля… Красивая, умная девочка. Мои люди ей предложили деньги, но она отказалась. Но ты права, насильно мил не будешь… Думаю, она сейчас счастлива с другим, кажется, она выходит замуж…
— Олег, тебе нужно уезжать, тебе опасно здесь оставаться…
— Я уеду, но сначала мне надо встретиться с одним человеком. Думаю, это будет неофициальная беседа. Но он действительно достоин того, чтобы все знать. К тому же только я могу подсказать ему, где прячется Суров.
— Левин?
— Он.
— Это правда, что Суров убил еще двоих людей?
— У него зять был редкая скотина… Суров был, может, и зверем, но сестру свою любил. Жену с детьми так не любил, как сестру. Это он мне сам по пьяной лавочке рассказывал. Еще тогда, в той жизни. Думаю, что это он убил зятя за то, что тот руки распускал, сестру Сурова бил. А что касается второго трупа, может, и его работа, может, его попросил кто, не знаю… Для него человека убить, как два пальца об асфальт… Сама понимаешь. Я уверен, что Левин уже многое знает и что до всего сам дошел. Что спокойно обошелся без Земцовой и Крымова… Но Юле не позавидуешь… Она хороший человек, напрасно Крымов с ней так обошелся. Мог бы рассказать ей все, она бы с самого начала была предупреждена и не стала бы работать на твоего Дениса. Придумала бы миллион причин, чтобы только не ввязываться в это наше дело… Да ей изначально надо было сваливать из Ниццы, не знаю, как он мог допустить, чтобы они жили в одном отеле.
— Ты же знаешь, как все было…
— Знаю-знаю. Он бронировал три номера одновременно, ему и в голову не пришло, что история так затянется и закончится сразу двумя убийствами! Ну, встретились они, поговорили, Денис рассказал о том, что за ним вроде бы следят… Потом, когда все закончилось бы, вместе бы и посмеялись… Да и тебя бы не терроризировали, не обвиняли во всех тяжких грехах… Вот увидишь, Левин и Марии Григорьевне тоже наверняка нервы потрепал.
— Все это сначала выглядело так невинно… Она с таким энтузиазмом взялась мне помогать… Господи, представления не имею, как я все это объясню Денису. Наверное, со стороны все выглядит крайне глупо… Но мне так хотелось привлечь его внимание…
— Считай, что твой план удался. В отличие от моего.
— Думаю, это правильно, что ты идешь сейчас к Левину. Думаю, когда он все узнает, он тебя и прикроет…
— Да? А как он официально представит мотив убийства Сырова и Тришкина? Сырова еще понятно, все-таки он хакер и это он запустил свою лапу в банковские счета Головина и Вдовина. Суров работал на Головина, так что все в порядке… А вот Аркаша?
— А Аркаша решил воспользоваться средствами, которые ему доверил тот же Головин, за что и был убит. Тоже все логично. Ладно, Олежек, я пойду… Ты не представляешь, как я нервничаю. Не представляю этот наш разговор…
— Если совсем плохо будет, ты знаешь, где меня найти. Я буду в Москве еще два дня. У меня дела…
Надя ласково потерлась щекой о руку Шумилина, глаза ее наполнились слезами.
— Спасибо тебе за все… Я не прощаюсь.
Затем сделала резкое и быстрое движение, приникла к нему, поцеловала в щеку и быстро вышла из машины.
34
— Здравствуйте.
Иван Гаврилов поднял голову и увидел на пороге своего кабинета высокую худенькую девушку в джинсах и майке. Светлые струящиеся волосы, тонкая шейка, большие серые глаза, красные губы. Хорошенькая, с внимательным взглядом.
— Вы ко мне?
— Если вы тот самый Иван Гаврилов, то к вам. Меня зовут Люба. Я опоздала на похороны… Очень жаль. Вы, наверное, еще не поняли, кто я…
Гаврилов пожал плечами. Он был голоден, собирался было уже отправиться обедать, и тут эта девушка. Кто она? Что ей от него нужно?<
>— Позволю себе предположить, вы — актриса?
— Актриса — это слишком громко сказано. Я пока что только учусь на актерских курсах, в Питере. Может, слышали про такую «Арт-студию»?
— М-м… да, слышал, конечно.
Девушка открыла большую голубую сумку и достала оттуда бутылку водки и две рюмки.
— Давайте выпьем, не чокаясь.
Он все еще не понимал.
— Моя фамилия — Тришкина. Я — дочка Аркадия Тришкина, вашего актера… Он погиб, его убили… Говорю, я опоздала на похороны…
И тут он вспомнил. Ну да, конечно! В театре поговаривали, что у Тришкина в Питере есть дочь, но этому почему-то никто не верил, считали, что Тришкин ее придумал. Он был такой несерьезный, нескладный, несолидный, невезучий, нелепый… И умер нелепо — эта отбивалка для мяса…
— Мне сказали, что убийцу папиного нашли и он во всем сознался… Еще сказали, что вряд ли его посадят, у него что-то с головой… Контуженый, что ли. На всю голову. Откупится, наверное. А папу жаль… Давайте выпьем… — Голос ее дрогнул.
Люба разлила водку по рюмкам и одну протянула онемевшему от удивления Гаврилову.
— Вы — большой режиссер, талант… Папа вас очень уважал и боялся. Мы с ним редко виделись, но зато часто разговаривали по телефону. Он так много рассказывал мне о вас, о ваших новых проектах и о том, как вы его цените, какие роли поручаете… Он мне и снимки по Интернету присылал… Пьесы, конечно, новые, я о таких никогда не слышала, но могу себе представить, как все это интересно… Вы, наверное, спрашиваете себя, зачем я к вам пришла. Понимаю. Я вам отвечу. Пришла сказать вам спасибо за то, что вы оценили талант моего отца, что дали ему возможность выразиться. Спасибо за то, что благодаря вам он имел возможность часто бывать на гастролях, зарабатывать… Если бы не вы, он не смог бы высылать мне деньги… Даже не представляю, на что бы я жила и училась. Мама умерла давно, меня воспитывала старшая сестра, но она вышла замуж, живет своей жизнью… Но это, конечно, вам неинтересно… Ладно, я, пожалуй, пойду. Главное я сказала. Я вот оставлю вам на всякий случай свой телефон. Если вам когда-нибудь понадобится актриса, пусть на самую маленькую роль, — я к вашим услугам, буду вам очень благодарна… Извините, что побеспокоила вас…
Она исчезла так же неожиданно, как и появилась.
Гаврилов мог бы подумать, что она приснилась ему, если бы не бутылка с водкой и рюмки.
Он еще долго смотрел на дверь, за которой исчезла девушка, после чего налил себе полную рюмку и, перекрестившись, выпил. До дна.
35
— Ох, Женя, у меня сумка уже не закрывается… Знаю, что сейчас в Москве можно купить хоть черта лысого, а все равно каждый раз, собираясь домой, везу Маше платья, кукол, конфеты… А она всегда ждет нас… Знаю, что и бабушка ее балует, но все равно она ждет и радуется, когда мы открываем чемоданы и принимаемся доставать подарки… Ты видел, какую я маме блузку купила? Такую розовую, нежную. Думаю, ей понравится…
Юля носилась по комнатам, собирая вещи, и иногда ей казалось, что она разговаривает не с мужем, а сама с собой.
— Женя, ты где? Ты не знаешь, с кем я разговариваю? Даже когда ты дома, тебя все равно что нет…
Она заглянула в ванную комнату и увидела мужа. Он брился перед зеркалом. Острейшая бритва, проходя по густо намыленным щекам, оставляла после себя блестящие розовые полоски.
— Скажи, Крымов, зачем мы с тобой живем вместе? Думаю, ты бы спокойно обошелся и без меня, — запыхавшись, она сдунула со лба завиток. Она еще и сама не решила для себя, серьезно ли то, что она говорит, или нет. — А я — без тебя. Мы практически не видимся. В основном перезваниваемся. К Маше ты тоже не привязан, в Москве почти не появляешься. У тебя своя жизнь, у меня — своя… Меня воспринимаешь как-то однобоко, видишь во мне только женщину, но не уважаешь меня как личность. Тебе плевать на мою работу, мои дела… Уж как я обошлась не без твоей помощи с Левиным — вспоминать стыдно… Зато у тебя все прекрасно, у тебя важные, государственной важности дела, у тебя масштабы, клиенты, а у меня так, один мусор, да? Ты сегодня здесь, завтра в Лондоне, послезавтра в Париже или Берлине. А я должна находиться там, где захочется тебе… То я обязана лететь с тобой на важную встречу в Италию и скучать там среди вас, мужиков, то тащиться на охоту и изнывать от скуки в компании убийц невинных животных… То… Крымов, ты слышишь меня? Ты любишь меня? Крымов! Тебе все равно, встречаюсь я с кем-нибудь еще или нет. Ты, к примеру, спокойно наблюдал, как я проводила время с Денисом Дунаевым, не ревновал… В прошлом году за мной ухаживал один автогонщик из Италии, помнишь, его звали Андреа, такой молоденький брюнет с синими глазами, чем-то даже похожий на тебя… И что? Ты оставил нас с ним в ресторане на целых три часа, а сам уехал неизвестно куда… Словно проверял меня. Крымов, если тебе все равно, кто рядом с тобой — я или другая женщина, то, может, отпустишь меня, а?
