Алина Егорова - Драгоценности Жозефины
В Таниной жизни тоже имели место подобные чаепития, но очень давно, когда она была маленькой и носила цветные банты и была еще жива бабушка. Мария Емельяновна считалась главой семьи и ее ангелом-хранителем. Спокойная, мудрая, она берегла хрупкий мир в доме, поддерживала семейные традиции, сплачивала родню. Это она собирала всех за одним столом по воскресеньям, где за принятием пищи шла неспешная беседа, в которой забывались обиды, скопившиеся за неделю. С уходом Марии Емельяновны старый дом на Кадетской линии опустел и как будто стал еще более старым; без хозяйки он скрючился, как старик, доживающий свой одинокий век. Олег Федорович помрачнел и, чтобы не загнуться от тоски, с головой ушел в работу. Семья перестала собираться за большим столом, а потом и вовсе распалась.
Стряхнув грусть воспоминаний, Таня достала упаковку свечей – красные с винтовым рельефом, купленные когда-то под настроение. В этом доме свечи лежали всегда под рукой из-за того, что часто выключалось электричество. Подсвечниками не пользовались, обходились блюдцами. Таня задумалась: где может лежать у деда подсвечник? А ведь где-то он есть – она его хорошо помнила: старый, бронзовый, с фигурками танцовщиц. Бабушка натирала его тряпочкой, и он блестел в свете свечи, а Таня неотрывно смотрела на танцовщиц, и ей казалось, что они движутся. То, что подсвечник в доме, она не сомневалась, ибо дед не выбрасывал ничего. В этот вечер ей непременно захотелось, чтобы подсвечник вновь оказался на столе и чтобы, как в детстве, ожили танцовщицы…
Так как на кухне Таня делала генеральную уборку и подсвечник ей не попадался, она начала поиски с коридора. Безрезультатно порылась во всех кладовках и шкафах, добралась до забитых до отказа антресолей, но, оценив фронт работы, решила оставить их на потом и перешла к стоящим в прихожей коробкам. Без всякого энтузиазма открыла верхнюю, в которой лежало все подряд – гвозди, сильно поношенные ботинки и зачем-то – старые газеты. Содержимое второй коробки тоже не порадовало – в ней обнаружился моток марли и клей для обоев. В следующей коробке искомой вещью и не пахло – в ней лежали швейные принадлежности, которые Таня когда-то искала. Надо же было их сюда засунуть! Отличные портняжные ножницы, хоть и тяжелые, но вполне пригодные – она надрезала ими кусочек ткани. Эту коробку она отложила в сторону, чтобы потом разобрать. Идея с подсвечником улетучилась, теперь Таня просто хотела выпить чаю и без всяких церемоний навернуть рулета, а лучше добавить к нему еще чего-нибудь сытного, вроде сыра или колбасы.
Таня поела с аппетитом, не беспокоясь о фигуре, – и так была худой, а после тюремного питания превратилась в ходячий скелет. После плотного ужина потянуло в сон, благо время было уже поздним. По дороге в комнату Таня споткнулась о приготовленную к разбору коробку с рукоделием, едва удержалась на ногах. Она присела на корточки, чтобы собрать выпавшее барахло. Спутанные нитки хотелось сразу отправить на помойку, но, видимо, дедова привычка ничего не выбрасывать передалась и ей. Она сложила их в найденную там же банку из-под леденцов. Кроме ниток, из коробки выпал небольшой твердый предмет прямоугольной формы, упакованный в пластиковый пакет. Таня заглянула туда и увидела шкатулку, украшенную чеканкой. Бегущий по волнам трехмачтовый парусник, на борту смотрящий вдаль моряк. Где-то на горизонте виднеются башенки города, а на причале замерла в ожидании корабля тонкая девичья фигурка – все в точности, как рассказывал дед. Неужели?! – осенила ее догадка.
Девушка нетерпеливо подцепила пальцами тугие замочки. Они поддались не с первого раза, Таня сломала ноготь, прежде чем их открыть. Крышка плавно, как по маслу, поползла вверх: кольца, серьги, ожерелья. Она решила, что на нее нашел дурман. Потерла ладошками лицо – наваждение не исчезло, шкатулка с драгоценностями по-прежнему лежала перед ней. Драгоценности Жозефины. Но откуда? Дед так подробно о них рассказывал, что ошибки быть не может. А Виталик с Романом их хотели найти. И нашли? – Слишком много вопросов и ни одного ответа, одни лишь предположения. А дед, который мог бы прояснить ситуацию, вернется только завтра. Голова шла кругом.
Золото, проклятое золото! – вспомнила она слова деда. А если оно и правда проклятое? – испугалась Таня. Но драгоценности так призывно мерцали, что руки потянулись к ним против воли. Не в силах бороться с соблазном, Таня подошла к трюмо и стала примерять украшения. На шею легла виноградная лоза с зелеными сапфирами, руки обвили золотые браслеты, на грудь присела платиновая птица – брошь, челку заколол изумрудный гребень в виде ящерицы. Это было воплощением ее повторяющегося сна. Тане даже почудилось, что птица сейчас взмахнет крыльями, запульсирует в руках рубиновое сердце и вильнет чешуйчатым хвостом ящерица. Вместе со шкатулкой девушка переместилась на диван. Она перебирала ювелирные украшения, играя с ними, как ребенок, Таня так и уснула среди драгоценностей.
Она проснулась от слепящего глаза яркого солнца. Девушка не сразу поняла, где находится: та же высокая подушка, почти раритетная – годов шестидесятых – латунная люстра на высоком, с паутинкой трещин потолке, те же запахи дедовой квартиры… Но откуда в ней этот золотистый солнечный свет? Таня приподнялась на локтях и почувствовала, как по запястьям скатились браслеты, оставляя оттиски на коже, оглянулась вокруг и увидела разбросанные на постели драгоценности. На камни падал свет из окошка, и они играли гранями, озаряя пространство.
Значит, драгоценности не приснились, почему-то с грустью подумала девушка.
Люди стремятся к богатству, охотятся за ним, предают близких, идут на преступления. И она раньше мечтала о богатстве – кто не мечтает? Хотела иметь все, чего только душа пожелает, чтобы ходить на работу ради удовольствия, а не ради добывания средств на жизнь; путешествовать когда вздумается и ездить в любую страну, а не туда, где дешевле; покупать себе и близким подарки, которые нравятся, а не те, на которые хватит денег.
Вот они, драгоценности, – свалились неожиданно, и к ним даже руку не нужно протягивать, сами упали к ногам, и их столько, что хватит на все, о чем только можно мечтать. Но отчего-то их наличие ничуть не радует.
Раздался скрип открываемой входной двери – после симпозиума вернулся дед. Набросив тунику с индийским рисунком, приобретенную взамен домашней футболки и спортивных штанов, Таня вышла в прихожую встречать Олега Федоровича.
– Привет, дед! Ты как?
– Как всегда, хорошо. Аты как?
– И я хорошо, – ответила Таня. Она перевела взгляд на разваленную накануне пирамиду коробок, в одной из которых лежала шкатулка.
– Да что ты? Я так и знал, что без меня тебе хорошо, – улыбнулся Олег Федорович своей теплой улыбкой. Его опытный взгляд сразу уловил растерянность на Танином лице, но приставать с расспросами он не стал, считая, что внучка взрослая и, если захочет, обо всем расскажет сама.
Подождав, пока дед переоденется, Таня пришла к нему в комнату.
– Вот, – положила она перед ним шкатулку с собранными наспех драгоценностями.
Редкостной красоты кулон в виде красного – краснее крови – сердца; искусно выполненная птица, раскинувшая свои платиновые крылья, золотое ожерелье из прекрасных зеленых сапфиров, инкрустированная изумрудами ящерица…
Канарский посмотрел на произведения ювелирного искусства так, словно видел их в своей квартире каждый день.
– Драгоценности фаворитки великого князя, – констатировал старик.
– Я их нашла в картонной коробке с нитками, стоящей у нас в прихожей. – Таня испытующе посмотрела на деда. Спрашивать, зачем он туда положил шкатулку с драгоценностями, было бессмысленно – у него все вещи так хранятся.
– Знаю, о чем ты сейчас подумала. – Олег Федорович прижал к себе Таню. – Когда погиб Виталик, я предположил, что это случилось из-за шкатулки. Они с Романом были одержимы поиском драгоценностей. Но тогда я не знал наверняка, что они их нашли и что это стало причиной смерти твоего брата. Проклятое золото – оно и есть проклятое золото. Хорошо, что ты забрала шкатулку у Дворянкина. Иначе еще неизвестно, в какие руки она бы потом попала.
– Но я не…
– Не надо ничего объяснять. Ты поступила как поступила. Ни о чем не сожалей и тем более не оправдывайся!
Таня лишь вздохнула. Не хватало, чтобы дед думал, что это она убила Дворянкина. Но переубедить его невозможно.
– Я не убивала Романа!
– Я знаю. Ты не могла этого сделать. Ты не такая.
Ну слава богу. Ладно, пусть думает, что это я приволокла в дом шкатулку. Хоть не считает меня убийцей – и на том спасибо.
– Дед, а что, если?..
Что Тане нравилось в ее деде, так это его способность понимать все с полуслова.
– Поступай, как считаешь нужным. Добра эти драгоценности нам не принесут.
Если дед уверен, что шкатулку принесла в дом она, а она этого не делала, тогда кто ее принес на самом деле? – размышляла Татьяна.
