Наталья Борохова - Соблазн для Щелкунчика
– Предупредили.
– Вы дали согласие отвечать на вопросы суда. Поэтому будьте любезны говорить правду и только правду, в противном случае – статью об ответственности за дачу ложных показаний вам тоже разъяснили.
– Так точно.
– Тогда как вы можете объяснить то обстоятельство, что ряд свидетелей утверждают, что в этот же день, то есть в этот же вечер, ваш сын ссорился с потерпевшим Макаровым в помещении ресторана?
– Свидетели врут, – спокойно сказал отец. – Мой сын ни с кем не мог ссориться по той простой причине, что был пьян в стельку. Клянусь, его не смог бы растормошить даже взвод хорошеньких девчонок!
– Выбирайте выражения! – поморщилась судья.
– Нет, конечно, она не привлечет папашу к ответственности, – делилась своими соображениями Савицкая. – Отец как-никак. Но в приговоре обязательно укажет, что такую «родственную помощь» суд в расчет не берет. О господи, что же вытворяет Дьяков?
Дьяков в тот момент, сжав руками голову, раскачивался на стуле взад-вперед, как бы говоря: «Горе мне! Горе!»
– Нет ничего удивительного! Эта полоумная Дубровская делает только хуже. Можно подумать, что она собирается оспорить мотив убийства.
– Ну что же! Это нам только на руку. Разве нет?
Савицкая была довольна: «Да она сама накидывает веревку на шею Петренко и Перевалову. Да здравствует молодость и глупость!»
– Лично я снимаю с себя всю ответственность за результаты этого дела! – распинался Дьяков, призывая в свидетели благодарных слушателей в лице Полича и Марины. – Какая муха вас укусила? Вы же ломаете хорошо отлаженную линию защиты!
– И в самом деле, Елизавета Германовна, – вмешался вежливый Полич. – Я, конечно, понимаю, что вы раздобыли массу занимательных фактов из жизни наших свидетелей. Но суду-то они неизвестны. А раз все складывается таким образом, не лучше ли нам остаться на прежних наших позициях. Убийство из неприязненных отношений – и на этом точка. А вы устроили форменный пермондокль!
Марина внезапно стиснула пальцами виски и побледнела.
– Что с тобой? – встрепенулись мужчины.
Девушка с усилием улыбнулась.
– Все хорошо. Я просто посижу минуту на скамеечке, и все пройдет.
– Посиди, дорогая. Я сбегаю в буфет за водой, – предложил внимательный Полич.
– Спасибо, – прошелестела губами Марина.
– Это все нервы, – авторитетно заявил Дьяков. – Вот к чему приводят ненужные амбиции и самоуверенность… Мне надо спешить. Впрочем, если от меня требуется помощь, я могу задержаться. Правда, ненадолго.
Последняя вежливая фраза была, разумеется, адресована Марине. А предыдущая – о людских пороках, – соответственно, Елизавете, которая, переминаясь с ноги на ногу, чувствовала себя далеко не лучшим образом.
Получив легкий кивок и жалкую благодарную улыбку, Дьяков с чувством хорошо выполненного долга удалился. Молодые женщины остались одни, и между ними повисло молчание. Елизавета решительно не понимала, как следует себя вести. Она не могла бы столь беззаботно, как это сделал минуту назад ее коллега, покинуть Марину, которая одинаково нуждалась и в помощи, и в объяснениях. Лиза присела рядом, лихорадочно соображая, как правильно начать разговор.
– Я беременна, – внезапно сказала Марина.
Нужная фраза, наконец подобранная Дубровской для решительной атаки, сразу же вылетела у нее из головы.
– Поздравляю. А Сережа знает? – брякнула Елизавета и тут же прикусила язык.
Черт возьми! Стоит ли поздравлять женщину с беременностью, если ее муж сидит в тюрьме? И еще большой вопрос, удастся ли Елизавете вернуть будущему ребенку его отца. Кстати, насчет отца… Раз, два, три, четыре, пять… Хотя каких пять месяцев? Живот Марины был удивительно плоским. Ой! Тогда откуда же ребенок? Вернее, от кого? Значит, Петренко тут ни при чем. Какая нелепая ситуация!
– Да не смотрите вы так на меня! Я была у Сережи на свидании. Но о ребенке он пока ничего не знает.
Елизавета почувствовала себя увереннее. Значит, все в порядке!
– Это здорово! – вырвалось у нее.
– Да, это большая радость, – кивнула Марина. – Хотя я не понимаю, почему я с вами делюсь своими секретами. Может быть, вы вызываете у меня доверие… Но мы все равно должны объясниться. Я вижу, что вы упорно гнете свою линию. Одно из двух: или вы чрезвычайно упрямы и не понимаете, что творите, или же – это мне кажется более достоверным – знаете больше нас.
– Да, это так, – согласилась Лиза.
Вернулся запыхавшийся Полич.
– Господи, у тебя все нормально? Ну и славненько. Не поверишь, пришлось бежать в киоск. Буфет уже закрыт.
– Все в порядке. Вот тут Елизавета Германовна хочет с нами немного посекретничать.
– Здесь недалеко есть летнее кафе под тентами. Там бы нам никто не помешал, – предложила Лиза.
– С удовольствием, – отозвался Полич. – С такими очаровательными дамами я готов идти на край света. Прошу прощения, я всегда был немного банален.
Было видно, что настроение Виктора Павловича значительно улучшилось. Елизавета спрашивала себя: вызвано это удовлетворительным самочувствием Марины или же хорошим воспитанием?
Они расположились в кафе у сквера. Когда официантка принесла заказ, Полич, добродушно улыбаясь, поинтересовался:
– Ну, леди адвокат, скажите по совести, что вы задумали?
Лизе очень нравилось делиться своими открытиями с окружающими, но сейчас она была занята решением сложного вопроса: стоит ли все сразу вывалить на голову Поличу и Марины или же немного подождать? Конечно, ей было трудно сдерживаться. Ее темные глазки буквально искрились в предвкушении триумфа, а ноготки больно впились в ладони. Но она поборола себя. Разумно предположив, что фурор, который она произведет в ближайшем будущем в суде, будет сравним разве что с цунами, Лиза решила немного подождать, зато сорвать все аплодисменты сразу.
– Я не буду открывать вам всех тайн. Вы все равно их скоро сами узнаете. Но скажу только, что я нашла доказательства того, что убийство Макара носило заказной характер. Только теперь, уважаемый Виктор Павлович, это уже не предположение, это факт!
– Боже, Елизавета Германовна! – простонал Полич. – Опять вы за старое. Мы же договаривались…
Елизавету словно легонько хлестнули плетью, и ее понесло. Для начала она выложила Марине всю историю с несуществующей ссорой между Макаром и Переваловым. Доказав за несколько минут отсутствие личностного мотива у подсудимых, она проанализировала их действия в день убийства, а также те подозрения, которые долгое время терзали Петренко и Перевалова, не давая им довериться друг другу.
– Теперь они между собой списались, – радостно сообщила она. – Мир восстановлен. Но это еще не все! Во-первых, мне известно, откуда у Петренко такая сумма в долларах. Только не просите – пока ничего не могу сказать, кроме того, что к убийству Макарова она не имеет никакого отношения. Во-вторых, у меня на руках есть неоспоримые доказательства невиновности подсудимых.
– А что мешает, Елизавета Германовна, вам быть откровенной с нами до конца? – в вопросе Полича чувствовалась досада. – Вы, видимо, за последнее время проделали определенную работу, но нам сообщили о ней только в общих чертах. Думаю, Мариночка захочет знать…
– Не надо, Виктор Павлович, – прервала его Марина. – Если Елизавета Германовна решила, что для Сережи будет лучше, если кое-какие детали защиты до поры до времени не получат огласку, значит, так тому и быть.
– Нет, но ведь она не думает, что такие близкие Сергею люди, как мы, могут навредить ему.
– Конечно, нет, – поспешила заверить его Елизавета, озадаченная тем, что выдержанный и улыбчивый Полич оказался столь обидчивым.
– Тогда я не понимаю…
– Что тут понимать, – мягко загасила его раздражение Марина. – Мы скоро все узнаем. Так ведь, Елизавета Германовна?
– Да, – благодарно улыбнулась ей Лиза.
– Ну, как скажешь, – пробормотал Полич. – В конце концов, не мне решать…
– Спасибо. Но, боюсь, мы вас здорово задержали. Вам наверняка надо отдохнуть. День был нелегким, – подвела черту Марина. – Да и нам это не помешает. Устала я…
Полич тут же вскочил, предупредительно подав каждой даме руку. Лиза поспешила к своей машине. Выруливая со стоянки, она приветливо махнула рукой своим клиентам.
«Полич – настоящий друг, – думала она. – Так болеть за своих близких… Неудивительно, что он казался таким расстроенным. Принимать самое активное участие в судьбе своих вчерашних подчиненных, оплачивать двух адвокатов, в самый ответственный момент получить вежливый пинок – „Этого вам знать не обязательно!“. Клянусь, как только я сообщу суду всю полученную мной информацию, непременно принесу самые искренние извинения Виктору Павловичу».
Наблюдая, как красный «Пежо» влился в поток машин, Полич заметил:
– Ох, не нравится мне вся эта таинственность! Боюсь, что она разрушит все дело.
