Валентина Демьянова - Страсти по Веласкесу
— Кто-то здорово этого Фризена не любил…
— Или сначала очень любил, а потом вдруг возненавидел.
— Ты это про Лизу?
— А про кого ж еще? Даш, послушай, а ведь это точно она! Не знаю, как у остальных, но у нее был очень серьезный мотив. К тому же Лизавета — взбалмошная и неуравновешенная девица, способная на неожиданные поступки. Она обожала отца и его женитьбу на Елене восприняла как предательство. Скажешь, не повод?
Дарья пожала плечами:
— Повод, конечно. Только что в этом нового? Ее и так подозревают… Но как она попала в дом?
— Вот! Ради этого я к тебе и приехала! Лиза уже была в доме! До убийства! Ее впустил туда охранник.
Подруга ничего не сказала, лишь посмотрела на меня, как на больную.
— Даша, я говорю правду. Все так и было. Послушай, что я тебе расскажу. Тут на днях я была в Спасосвятительном переулке и случайно забрела на задворки дома, в котором находится квартира Фризена. Пока там все осматривала, познакомилась с двумя девочками. Представляешь, они видели, как через окно в эту квартиру влез сначала мужчина, а потом женщина. Тогда мне не удалось их толком расспросить, они убежали, поэтому я позже поехала туда еще раз. И вот что мне удалось узнать… В тот день, когда мне впервые позвонила Лиза, во дворе появился сначала мужчина. Подкатил бочку под окно и влез. Потом прибежала девушка… они ее назвали тетей, но для них любой, кто немного старше, уже не тетя. Девушка запрыгнула на бочку и тоже нырнула в окно. Прошло совсем немного времени, подружки по-прежнему играли в кустах, как открылось совсем другое окно, и из него на землю спрыгнул все тот же мужчина. Он сбегал к бочке, перекатил ее на новое место и помог выбраться из окна девушке, а бочку отшвырнул к забору.
— Путано все как-то. Тебе не кажется, что все это детские фантазии?
— Не кажется! То окно, в которое они влезли, ведет в кабинет. На полу возле него была рассыпана земля. Помнишь, я рассказывала тебе, как Елена разозлилась… Так вот, та земля вывалилась из цветочного горшка, который кто-то из визитеров ненароком перевернул. А что касается другого окна… Понимаешь, когда мы заглядывали в большую гостиную, Елена сказала, что они ею не пользуются с тех пор, как заболел муж. А между тем створка французского окна была всего лишь притворена, причем так неловко, что защемила штору. Не думаю, что такая неряшливость у них в обычае. Квартира огромная, но в каждой комнате все, вплоть до мельчайшей безделушки, вылизано до блеска.
— И чем все кончилось?
— Мужчина взял девушку под руку, и они ушли. Тут девочек позвали с прогулки, и они забыли про эту странную пару.
— С чего ты взяла, что это была Лиза с охранником?
— А кто ж еще? Примерно в это время Лиза звонила мне и кричала, что находится в квартире своего отца. Если даже все остальное она придумала, адрес-то назвала правильно. А теперь касательно охранника… внимание девочек привлекла прическа этого мужчины. У него были непривычно длинные волосы. К твоему сведению, у этого Аркадия темные кудри до плеч.
— На мой взгляд, не очень убедительно, но спорить не буду. И что все это значит?
— То, что убийство спланировали и совершили Лиза с охранником.
Даша скептически скривилась.
— Ты не морщись, а слушай и вникай. Сначала эта парочка залезла в квартиру в Спасосвятительском переулке. Можешь не спрашивать меня, зачем они это сделали, я не знаю! А потом поехали в Зубовку. Лизавета через лаз проникла в дом и спряталась там.
— И что, ее никто не обнаружил?
— И кто, по-твоему, мог ее обнаружить? Елена наезжала не каждый день, уборщица бывала и того реже. Дом огромный, комнат много, в некоторые, я думаю, подолгу не заглядывают.
— Хорошо, допустим, ты права.
— Я действительно права!
— Если объяснишь мне одну простую вещь! Зачем Лиза тебе звонила?
— И объяснять нечего! Ей нужно было исчезнуть, но не просто так, а чтобы это заметили. Она готовила почву для будущего убийства. Все должно было выглядеть, как звенья одной цепи. Сначала похищают дочь, потом убивают отца. Две невинные жертвы.
— Тогда ей нужно было звонить не тебе, а своим хорошим знакомым.
— Ошибаешься, именно мне. Хороший знакомый может сдуру заявить в милицию или, того хуже, сам отправиться выручать подругу из беды. А я человек сторонний, мне ее проблемы до фонаря, и никого искать я не побегу. Другое дело, что в нужный момент, когда газеты запестрят сообщениями об убийстве известного предпринимателя, я, конечно, вспомню о странном звонке, и это будет очень кстати.
— Она тебе два раза звонила. Не забыла?
— Второй звонок раздался, когда я стояла у забора, и это мог быть всего лишь отвлекающий маневр. Дом высокий, Лиза могла случайно заметить из окна верхнего этажа, что я нахожусь рядом с лазом, и постаралась побыстрее убрать меня с опасного места. Ей совсем не хотелось, чтоб я догадалась, что кто-то имеет привычку покидать участок таким путем.
— Допустим, ты права. И что собираешься делать со всеми этими фактами?
— Поеду в Зубовку. Прямо сейчас.
— Зачем?!
— Чувствую, она там, в доме. Лучшего места ей не найти. Никому и в голову не придет, что она может прятаться там. Идеальное место, чтобы отсидеться.
Дарья нервно заерзала на своем диване:
— Послушай, подруга. Не нужно тебе туда ездить! Какой в этом смысл?
Я прекрасно понимала беспокойство Даши, но уговорить меня отказаться от своей затеи, было уже невозможно:
— Не нужно ей было втягивать меня в эти игры. Прекрасно знаешь, я терпеть не могу, когда из меня делают дуру.
В Зубовку я приехала значительно позже, чем рассчитывала. Сначала меня задержала Дарья. Ей вдруг взбрело в голову перед отъездом напоить меня кофе с бутербродами. Как я ни отказывалась, как ни уверяла, что не голодна, подруга стояла на своем. После долгих препирательств мы сошлись на том, что я по-быстрому выпью кофе, причем без всяких бутербродов, и отчалю. Едва мы успокоились, как тут вдруг выяснилось, что кофе у Даши кончился. Только я успела обрадоваться такой удаче, как подруга швырнула пустую банку в ведро и метнулась к выходу.
— Куда ты, ненормальная? — успела я крикнуть ей в спину.
— К соседке. Она все равно еще не спит. Не волнуйся, я мигом.
Дашин «миг» растянулся на добрых пятнадцать минут. Кипя от злости, я несколько раз порывалась уйти, но всякий раз меня останавливало нежелание обидеть Дашу. В конце концов лишние пятнадцать минут — двадцать минут для меня ничего не решают, а Дарья так суетилась исключительно потому, что пыталась проявить заботу обо мне. Конечно, все эти мысли я держала при себе и, когда она, красная и запыхавшаяся, ворвалась в квартиру, не преминула накинуться на нее с упреком:
— Чего так долго? Тебя только за смертью посылать!
— Извини, задержалась, — пробормотала Даша и показала мне добытый трофей — полбанки мерзейшего растворимого кофе.
Вырвавшись наконец из цепких Дашиных рук, я рванула на улицу в надежде, что теперь-то смогу спокойно уехать. Не тут-то было! Переднее левое колесо машины было спущено.
— Черт! — выпалила я, с досадой разглядывая сплющенную шину. Не иначе как на гвоздь ненароком наскочила… А может, какой придурок от скуки ножичком ткнул… мимоходом. Мало ли их, таких шутников…
На мое счастье, разъезды по разбитым дорогам российской глубинки научили меня справляться со многими проблемами. Самой менять колеса тоже приходилось, поэтому, не теряя времени, я вытащила запаску и принялась за дело. Операция по замене колеса прошла гладко, но времени заняла порядочно, и, когда я тронулась с места, уже стояла глубокая ночь.
В саму Зубовку я заезжать не стала. Предусмотрительно объехав деревню, свернула на грунтовую дорогу. Приткнув машину в лесочке, где она никому не бросалась бы в глаза, я, захватив фонарик, пешком побрела к забору. Осмотрев еще раз так заинтересовавшую меня ложбинку, я пришла к выводу, что пролезть под забором на ту сторону мне будет не так уж и трудно. Ямка была неглубокой, но если лечь на спину, то проползти можно.
Гипотезу следовало проверить опытным путем, поэтому тянуть не стала, улеглась на землю и ухватилась руками за нижнюю перекладину забора. Уже в следующую минуту я была в саду у Фризенов. Странное дело, стоило оказаться на чужой территории, как меня вдруг охватило странное беспокойство. Вскочив на ноги, я стояла и всматривалась в чернильную темноту, напряженно прислушивалась к ночным шорохам и не трогалась с места. Прошло немало времени, прежде чем тревога отпустила меня, и я, не рискнувшая включить фонарь, стала различать стволы деревьев и темневшую за ними громаду дома. Осторожно нащупывая путь ногами и отводя ветки от лица, я медленно двинулась в его сторону.
Дом стоял тихий и мрачный. Он мог бы показаться нежилым, если бы на первом этаже не светилось крайнее окно.
