Анна и Петр Владимирские - Вкус убийства
– Вы примерили на себя ситуацию жены. Судя по всему, вам… – Вера подчеркнула слово «вам», – она оказалась не по плечу.
– Что это значит? По плечу? По какому плечу? – Мужчина развел руками. Ему срочно требовался синхронный переводчик.
– Это значит, что ты даже три дня не смог провести с моими родственниками. Такой уравновешенный и рассудительный, ты их не выдержал, – перевела Алиса. Она улыбнулась Лученко с благодарностью. Вот кто заставил Старка почувствовать все, что пришлось пережить и испытать ей!
– Нормальный человек не способен это выдержать! – выпалил Джон и стал делиться «леденящими кровь» историями о жизни в доме Бессоновых.
Ранним утром, часов с шести, на кухне начинался громкий перестук кастрюль. Сквозь сон Джону казалось, что он очутился на концерте японских барабанщиков, куда он достал билеты в надежде, что пойдет Алиса… Но пошла, к сожалению, другая сотрудница. Открыв глаза и посмотрев на часы, Джон мысленно проклинал всех домработниц страны. Но стоило ему направиться в ванную, как из кухни высунулась голова бдительной Владилены.
– Доброе утро! Завтрак ждет вас, Джон! – бойко рапортовала старуха.
Ничего не оставалось, как выйти к завтраку. Ему тут же подробно доложили, что домработница приходит лишь к десяти часам, но в честь дорогого гостя сама хозяйка дома встала пораньше! Старк никогда не завтракал так рано. Однако от чашки крепкого кофе он бы не отказался. Но перед ним ставили большую тарелку овсянки.
– Приятного аппетита, сэр! – голосом Бэрримора из «Собаки Баскервилей» провозгласила бабушка Влада.
Джон терпеть не мог овсянку. Тем более утром, на пустой желудок. Он отодвинул от себя тарелку и вежливо отказался, заметив, что по утрам предпочитает чашечку натурального кофе.
Но Владилену Геннадиевну не зря назвали в честь вождя мирового пролетариата. Хватка у нее была мертвая, как у Владимира Ильича Ленина.
– Мистер Старк! Пожилая женщина специально, только ради вас встает в несусветную рань. И готовит вам, превозмогая все свои многочисленные болячки! – В голосе Владилены звучало оскорбленное достоинство. – А вы брезгуете съесть тарелочку овсянки, своего национального блюда?
– Хорошо, – уступил Джон, еще не понимая, что этой первой уступкой проиграл не битву, а войну.
Все три дня, пока он вынужден был питаться у родственников Алисы, у него ныл желудок. Но возражения желудочно-кишечного тракта оказались лишь легким бризом. Шторм разбушевался в груди Старка, когда за него принялся братец Витенька. Он поднимался не раньше двенадцати часов дня, не то что бабушка Влада. Чем он занимался весь день, неизвестно. Единственное, что англичанин узнал о родственнике своей жены: он не работал ни одного дня за всю свою сорокалетнюю жизнь. И все время пребывания в доме гостя Виктор бесцеремонно вторгался в его комнату.
– Ты каким бизнесом занимаешься? – спросил он у шурина.
– Судостроением.
– И что, успешно?
– Когда как, – уклончиво ответил бизнесмен.
– Вот я и вижу… – усмехнулся братец.
И начал читать Джону лекцию под названием «Почему твой бизнес обречен на провал». Нимало не смущаясь тем, что его совета никто не спрашивал, Бессонов безапелляционно вещал. Приводил в качестве доказательств истории своих знакомых-лоточников, из-за рэкета вынужденных закрывать свои точки. Называл имена каких-то Колянов и Вованов, которые «понимаешь, Джоник, покруче и посмекалистей тебя, но даже у них не пошло!..»
Спектакль «Тунеядец поучает миллионера, как зарабатывать деньги» вначале забавлял англичанина. Компания Старка, по объективной оценке многих экономических изданий, входила в первую пятерку самых успешных судостроительных компаний Европы. Так что оратор со всех сторон выглядел клоуном. Однако ведь и клоун в цирке не переходит тонкую черту между собой и зрителями… Виктор же не признавал никаких границ дозволенного. Красноречие несло его в неведомые дали. Он безумно воодушевился, описывая шурину, как с его подачи неслись пароходы, эшелоны и самолеты с товарами. Еще немного, и Витек вообразил бы себя олигархом со всеми рынками и бутиками столицы под крылом. Но закончить свою речь столь эффектно у братца не получилось. Старк не выдержал.
– Мюнхгаузен! – сказал он и наградил рассказчика аплодисментами.
– Кто Мюнхгаузен? Я – Мюнхгаузен?! – смертельно оскорбился Виктор. – Да знаешь ли ты, скотина аглицкая, что я перед тобой душу раскрывал! – И несостоявшийся олигарх ринулся с кулаками на своего зарубежного родственника.
Джон точным ударом в челюсть уложил буяна на пол. Но тут вмешалась баба Влада, которая подслушивала под дверью. Она принялась истерически вопить: «Внучика убили!» Стала набирать все телефоны подряд, от «скорой» до милиции. Только пожарных не вызвала.
Приехавшие милиционеры для порядка послушали причитания старухи и оскорбленные вопли Витечки. В семейные дрязги им вмешиваться не хотелось. У Бессонова даже синяка на подбородке не возникло, но он кричал о «снятии побоев», порывался в травмпункт, и чтобы непременно на носилках. Милиционеры пригласили Старка на лестницу покурить и из сочувствия к подданному Великой Британии объяснили ему элементарные, в общем-то, вещи.
– Ваш родственник – наркоман со стажем. Вы этого не знали?
– Нет. – Джон ошарашенно смотрел на представителя правоохранительных органов.
– А надо бы. Завтра он уже ничего не вспомнит. Будет просить у вас денег. Станет придумывать невероятные, душераздирающие истории. Но вы все-таки не давайте ему денег. Мой вам совет.
На другой день все было именно так, как его предупреждали. Истерические вопли бабы Влады сменялись безумными историями братца. К третьему дню атмосфера в доме Бессоновых и вовсе стала невыносимой. И Старк сбежал.
Выслушав Джона, Лученко спросила у Алисы:
– Как давно Виктор этим занимается?
– Пока были живы родители, он иногда напивался. Бывало, проигрывал большие суммы денег. Отец за него платил, чтоб Витьку не прибили. Вместо благодарности тот устраивал безобразные сцены. Но не часто. Родители умели сдерживать его. А когда их не стало, он покатился. С каждым днем жить в доме становилось все тяжелее.
– Вы рассказывали мужу о том, каково вам было в родном доме после смерти родителей? – Вера спросила больше для Старка, чем для себя.
– Нет. – Алиса тяжко вздохнула. – Мне не хотелось его расстраивать… Да он бы и не понял.
– Так вот зачем вы заставили меня испытать на себе? Как говорят у вас, на собственной шкуре! – резко обернулся Старк к Лученко. – Чтобы я понял? Но в таком случае я не вижу смысла, доктор. Мне очень жаль Алису. Я понимаю. Ей приходилось бороться за существование. Я ей сочувствую! Но ведь у вас в стране почти все живут дико, страшно! Разве нет? У вас человек – не ценность! А у нас, в Англии, государство служит человеку, а не наоборот. Забрав Алису в Великобританию, я создал ей идеальные условия для жизни. А она все бросила: большой дом, комфорт, безопасность, и уехала сюда! Я до сих пор не понимаю – почему?
– Но ведь это так ясно! Поймите же, наконец, ведь вы сами попробовали. Здесь Алиса жила на сопротивление. В ее доме кипели страсти! Она была борцом. А что сделали вы? – Вера протянула в сторону Старка руки, точно этим жестом старалась помочь ему постичь непостижимую славянскую душу.
– Что же я такого сделал плохого? – поднял бровь Джон.
Весь его вид демонстрировал уверенность в том, что он осчастливил свою жену. Он же увез свою супругу и от диких родственничков, и из страны с нестабильной экономикой.
– Вначале вы поселили ее у своих хладнокровных родственников. Они Алису практически не замечали. Вам когда-нибудь приходилось жить в атмосфере презрения?
– О чем вы говорите? – Англичанин посмотрел на жену. – Алиса! Кто посмел тебя презирать?!
– Твои родные, – повела красивыми плечами женщина. – Ну конечно, они думали: разве может отсюда приехать порядочная женщина? Тем более намного моложе тебя. Разве ты не замечал, что они смотрели на меня как на проститутку? В их глазах я была просто красивой вещью, которую ты себе купил.
– Такого не могло быть, – твердо заявил Старк.
– И все-таки было. От твоих родственничков веяло прямо-таки антарктическим холодом. А потом ты запер меня в загородном доме, как в клетке с золотыми прутьями.
Джон замешкался. Он вспомнил рассказанную Лученко притчу о зебре в клетке. Неужели он настолько был погружен в свой бизнес? Не замечал, что происходит с его женой?
– Она страдала от сенсорного голода, – сказала Лученко. – Ей не хватало людей, событий, деятельности. Алиса ведь очень живая женщина. Вот вы судостроитель. Представьте, что вы построили красивую яхту. Стремительные обводы, грациозная мачта, мощный такелаж.
Джон и Алиса уставились на доктора в недоумении: откуда она и про это знает?!
– Такая яхта создана, чтобы нестись по волнам, чтобы участвовать в регатах и, возможно, побеждать. А вы ее причалили к бетонной стене. Она годами стоит, зеленью морской и ракушками обрастает. И всем окружающим на такое отношение у вас один ответ: зато моя красавица яхта целее будет.
