Андрей Воронин - Проводник смерти
Стало тихо, лишь шуршал, падая на крышу машины, мокрый снег.
"А ведь время не пощадило и меня тоже, - откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза, подумал он. - Грабить я, конечно, не пойду, но этого от меня и не требуется - деньги, слава богу, есть, пусть не большие, но мне хватает. Так что сам я в форточку не полезу, а вот поверить, что мой друг и ученик способен на такое, я уже могу. Интересно, как бы я отреагировал, если бы какой-нибудь очень компетентный и хорошо информированный сукин сын сказал мне, что Мещеряков втихаря сбывает секретную информацию на Запад за хорошие деньги? Десять лет назад все было бы понятно: сукин сын получил бы в морду и через десять минут оказался бы в кабинете у генерала Федотова на предмет дальнейшего разговора.
А теперь? В морду - это ладно, это никогда не помешает и всегда успеется, а вот дальше что? Поверил бы я этому сукину сыну? Да нет, поверить не поверил бы, но задумался бы наверняка. А что? Мещеряков - живой человек, а жена у него и вовсе такая, что живее уж просто некуда... Деньги нужны всем, и сколько, черт возьми, полковник ГРУ может ходить в одном и том же галстуке? Тем более, что генерала не дают. Бестолочам разным дают, а вот ему - никак. Обидно... В общем, я бы, наверное, все-таки проверил информацию, и только потом, убедившись, что это вранье, рассказал бы Мещерякову. Знаешь, мол, Андрюха, что мне намедни про тебя рассказывали? Что ты полковник не только ГРУ, но еще и ЦРУ - по совместительству, так сказать.
Да. Но речь-то идет не о Мещерякове, - одернул он себя. - Речь идет об Игоре Тарасове - славном парне, который работает спасателем и чуть ли не каждый день выдирает у смерти из зубов ее законную добычу. А еще у него есть сестра, в которую некто Забродов, кажется, имел неосторожность влюбиться, как пацан. И как же теперь быть капитану Забродову? Продолжать встречаться с сестрой и одновременно следить за братом? Это очень удобно, можно как бы между прочим узнавать у Татьяны, где он был и что делал во время очередной кражи.
Неотразимый и блистательный стиль частного детектива Майка Хаммера: расследование запутанных дел между поцелуем и стаканом виски, по окончании расследования - умеренно разнузданный секс с пистолетом под подушкой и диктофоном в заднем проходе.., чем не жизнь, черт возьми? Здоровья у меня хватит еще лет на десять - пятнадцать такой жизни, а Татьяна, в конце концов, просто женщина, свет на ней клином не сошелся..."
Эти размышления окончательно расстроили Иллариона: если поначалу он сетовал на то, что не может спустить самого себя с лестницы, то теперь к этим сетованиям добавились сожаления по поводу невозможности отправить самого себя в нокаут. В конце концов он решил держать ухо востро, не предпринимая никаких решительных действий и не вмешиваясь в ход событий: в конце концов, он мог ошибаться и надеялся именно на это. Если все это окажется ошибкой, если цепкий, как бульдог, Сорокин возьмет своего Муху и запрет в Бутырке, можно будет снова пожимать руку Игорю Тарасову и целовать его сестру, не испытывая угрызений совести.., или почти не испытывая. Илларион чувствовал, что вряд ли забудет эту историю до конца даже после того, как все закончится: уж очень давно он не попадал в такое двусмысленное положение.
Пожалуй, даже никогда.
Забродов закуривал третью подряд сигарету, когда в дверцу со стороны пассажира кто-то постучал. Илларион вздрогнул и поднял глаза. В этот момент дверца распахнулась, и в проеме появилось улыбающееся лицо Игоря Тарасова. Илларион уже не меньше десяти раз видел Игоря без бороды, но все равно не сразу его узнал: без пегой шерсти, покрывавшей нижнюю челюсть, лицо его бывшего подчиненного помолодело и сделалось каким-то беззащитным, словно с него сняли одежду.
Разглядывая глубокие складки, которые залегли в углах улыбчивого рта Игоря, Илларион снова вспомнил о времени и подумал, не отпустить ли бороду и ему: она, оказывается, могла скрыть очень многое. Он подавил вздох:
Игорь сейчас был тем самым человеком, видеть которого Забродову совершенно не хотелось - по крайней мере до тех пор, пока история с квартирными кражами и убийством женщины рядом с Белорусским вокзалом не прояснится окончательно.
- Привет, командир! - радостно воскликнул Игорь и без приглашения забрался в кабину, аккуратно переложив букет на заднее сиденье. - Что-то ты не торопишься!
- Еще десять минут, - сказал Забродов, бросив взгляд на часы. Однажды твоя сестра уже устроила мне нагоняй за то, что я явился раньше времени.
Они обменялись рукопожатием. Илларион против собственной воли обратил внимание на то, что на Игоре новенькая дорогая куртка, а разношенные и вечно нечищенные ботинки сменились тупоносыми сапогами, испускавшими благородное матовое сияние, присущее хорошо выделанной импортной коже. Сжимая ладонь Тарасова, Забродов ощутил твердую выпуклость большого перстня и вспомнил, что Игорь всегда питал необъяснимую слабость к перстням и кольцам. Даже в армии, вернувшись из тяжелого рейда, он мог часами сидеть перед палаткой, истово орудуя надфилем и вытачивая очередную печатку из пулеметной гильзы или снятой с солдатского ремня бляхи. Но времена переменились, и теперь вместо латунной поделки на пальце у бывшего сержанта Тарасова красовался полновесный перстень из белого золота.
- Ну и отлично, - устраиваясь на сиденье, заявил Игорь. - Значит, явимся вместе. Будет, с кем поговорить. Терпеть не могу болтаться среди полузнакомых людей, как это самое в проруби.., и сказал бы что-нибудь, да боишься опозориться. У всех, понимаешь, высшее образование, все о возвышенном толкуют, все между собой знакомы, а ты ходишь между ними валенок валенком, даром что брат именинницы. Вот так походишь-походишь, глядишь - и уже пьяный, и все на тебя смотрят, как солдат на вошь: чего с него, необразованного, возьмешь? И Таньке неудобно, и самому противно...
- Вот не знал, что ты с комплексами, - заметил Илларион, запуская двигатель. - Нарядился, как президент банка, а сам с комплексами.
- А, это. - Игорь окинул себя неуверенным взглядом. - Что, совсем по-дурацки выгляжу?
- Наоборот, - искренне возразил Илларион, включая указатель поворота и глядя в зеркало заднего вида на неуверенно ползущий по слякоти "москвич". Выглядишь на порядок лучше, чем раньше. Как будто наследство получил.
Ему было тошно от самого себя, но он словно против собственной воли все время задавал Тарасову наводящие вопросы. "Скотина Сорокин, - подумал Илларион, трогая машину с места. - Заразил меня своими ментовскими штучками."
- Да какое наследство! - Тарасов махнул рукой. - Это Татьяна на меня наехала: не смей, говорит, являться ко мне на день рождения в таком виде. И вообще, говорит, выбрось эти тряпки и оденься как человек, зарплата позволяет. Я подумал: а что? В самом-то деле, чего я хожу, как бомж? Я теперь парень холостой, неженатый, зарплата и в самом деле позволяет... На что мне, черт дери, копить? Для кого экономить? А так, глядишь, какая-нибудь девушка посмотрит-посмотрит, да и западет - если не на меня, так хоть на новые ботинки.
- Гм, - сказал Илларион. Горячая речь Тарасова показалась ему чересчур горячей и не слишком убедительной, хотя придраться, вроде бы, было не к чему.
Илларион подумал, что это яд подозрения отравляет его мозг, искажая все, что он видит, придавая всему уродливые, мрачные очертания. Эта мысль заставила его нахмуриться.
- Ты чего хмуришься, командир? - спросил Тарасов, заметивший его пантомиму. - Голова болит?
- Клапана стучат, - сказал Илларион первое, что пришло в голову.
Тарасов склонил голову на бок, прислушиваясь к ровному урчанию двигателя.
- Показалось тебе, командир.
- Значит, показалось, - сказал Илларион и напомнил себе, что он едет на день рождения к любимой женщине, и значит, должен соответствовать случаю, а не смотреть бирюком, измышляя способы ущучить ее брата.
"Лендровер" разминулся с милицейским "уазиком", и Забродов невольно покосился на Игоря, чтобы посмотреть, как тот реагирует на милицию. Тарасов, как и следовало ожидать, не обратил на машину блюстителей порядка ровным счетом никакого внимания. Он сосредоточенно копался в многочисленных карманах своей куртки, что-то разыскивая. Во рту у него торчала неприкурениая сигарета. Наконец Тарасов нашел то, что искал, и чиркнул колесиком архаичной медной зажигалки. Иллариону показалось, что зажигалка имеет цилиндрическую форму, и еще ему почудилось, что он ее уже где-то видел - ее или точно такую же, причем не у Игоря, а у кого-то другого.
Тарасов положил зажигалку обратно в карман, не дав Иллариону как следует рассмотреть ее. Забродов не стал просить его показать зажигалку, но дал себе слово в ближайшее время подержать ее в руках и попытаться вспомнить, где видел похожую.
Расплескивая грязные лужи, "лендровер" свернул во двор и остановился напротив подъезда Татьяны. Илларион заглушил двигатель и затянул ручной тормоз.
