Елена Яковлева - Опасная тихоня
- Ax, так я тебе уже надоел? - вспыхнул Ледовский. Думаю, что вспыхнул, в точности утверждать не могу, в темноте ведь таких подробностей не рассмотреть.
Я ничего не ответила, только снова взобралась на диван с ногами и уставилась в окно, за которым зависла тусклая печальная луна.
Дедовский присел рядом и спросил:
- Что, неважно себя чувствуешь?
- Просто хочу спать, - произнесла я как можно нейтральнее, дабы он не счел мои слова слишком откровенным намеком на то, что ему пора отчаливать. Устала, я всего лишь устала...
Он нашел в темноте мою руку, легонько сжал и примирительно сказал:
- Ну, извини за то, что я тебе тут наболтал, черт его знает... Я приехал в больницу, чтобы тебя проведать, привез фрукты, а мне говорят: она выписалась под расписку... Да, я же эти фрукты в машине забыл, сейчас принесу...
- Не стоит. - Я покачала головой. Дедовский поднялся с дивана:
- Ну ладно, тогда отдыхай, а я пошел. Завтра позвоню, узнаю, как у тебя дела. И все-таки зря ты ушла из больницы...
Я проводила его до двери, и, прежде чем уйти, он успел выдать еще одну сентенцию:
- Ив самом деле, чего я к тебе так привязался, понять не могу...
Дедовский кривил душой. Не думаю, чтобы в свои сорок лет он еще не открыл элементарный, в принципе, закон, гласящий: "Если хочешь кого-то удержать возле себя, отпусти его на все четыре стороны".
***
Не успела я коснуться щекой подушки, как по нервам ударил очередной звонок. Я твердо решила не вставать с дивана ни при каких условиях, только, не открывая глаз, перевернулась с живота на спину. Звонок повторился. Плевать! Пусть там хоть сексуальный маньяк или этот.., политический. Пусть убивает, режет и расчленяет - все равно не встану. Третий звонок! Это уж слишком, теперь назло не открою! Кстати, кто бы это мог быть? Наверняка Дедовский со своими фруктами вернулся.
После четвертого звонка я все же приподняла голову и села, натянув одеяло до подбородка. После пятого - открыла глаза и обнаружила, что в комнате светло. Белый день! Значит, я проспала не меньше восьми часов, тогда почему же у меня такое чувство, будто я только и успела, что смежить ресницы? И еще меня опять знобит, а горло какое-то подозрительно деревянное. Я сглотнула комок и ощутила острую боль - ну вот, еще и это! А в дверь снова позвонили самым беспардонным образом, между прочим, уже в шестой раз.
- Иду! - проворчала я и сползла с дивана. Одеваться мне не пришлось, поскольку, укладываясь спать, я даже не разделась. - Кто там? - спросила я, подойдя к двери и дрожа от пробирающего меня буквально до костей холода.
- Капитонов, - коротко и сухо ответили за дверью.
Что тут скажешь, когда-то это должно было случиться. Я молча открыла дверь, с запозданием поправляя взлохмаченные во сне волосы.
В дверном проеме возник плотный и кряжистый Капитонов, который стоял, слегка набычившись и засунув руки в карманы своего кожаного пальто. Может, там у него пистолеты, из которых он стреляет одновременно, как это называется? А, по-македонски!
- Добрый день, - глухо произнес Капитонов и покосился на мои босые ноги.
- Проходите, - сказала я вместо приветствия. С моей стороны глупо было бы думать, что этого гостя удастся выставить за дверь под предлогом плохого самочувствия. Потом вспомнила и обернулась:
- Минуточку подождите, я постель уберу.
Капитонов послушно задержался в прихожей, а я кое-как собрала белье с дивана и с остервенением затолкала его в шкаф, помогая себе коленом. Итак, сейчас мне придется вести пространные беседы, хотя более всего на свете мне хочется напиться чего-нибудь горячего и закутаться в одеяло, спрятавшись в нем, как гусеница шелкопряда в коконе.
- Уже можно? - нетерпеливо спросил Капитонов из прихожей.
- Можно! - Я уселась на диван, неимоверным усилием воли поборов желание поджать под себя ноги.
Капитонов вошел, быстрым взглядом окинул комнату и подвинул к себе стул. Пальто он снимать не стал, только расстегнул.
- Вы ушли из больницы, - то ли спросил, то ли констатировал он.
- Ушла, - кивнула я и обхватила плечи руками. - Вы тоже станете говорить, что мне не стоило этого делать?
- Это ваше дело, - спокойно отозвался Капитонов, - вы взрослый человек и сами можете решить, как вам поступать. А я вас не журить пришел.
- Попробую догадаться, - хмыкнула я, и смешок прочно застрял в моем деревянном гор-, ле. - Вы пришли, чтобы задать мне несколько вопросов, правильно?
Капитонов никак не отреагировал на мою простенькую шутку, только задержал на мне свой взгляд чуть подольше:
- С чего вы взяли, что Пашков имеет какое-то отношение к исчезновению вашей подружки?
- Что? - У меня возникло странное ощущение, будто мое деревянное горло обхватили стальными обручами. Да и голос у меня был, как из дубовой бочки для засолки огурцов.
Капитонов оставался спокойным и невозмутимым, он скосил взгляд на журнальный столик, заметил там простенькую стеклянную пепельницу, которой я сама никогда не пользовалась, потому что предпочитала дымить в форточку на кухне, и спросил:
- Так понимаю, курить у вас можно? Утвердительно кивнув, я призналась, что тоже не отказалась бы от сигареты.
- У меня без фильтра, - сказал Капитонов. Я махнула рукой:
- Такие я тоже курю. Особенно в подобные моменты.
Он молча протянул мне свою пачку, а потом молча щелкнул зажигалкой.
Я глубоко затянулась, но мое деревянное горло ничего не почувствовало. Курить с утра, к тому же натощак - кажется, это уже запредел.
Капитонов тоже сделал две жадные затяжки, стряхнул в дешевую стекляшку на журнальном столике пепел с кончика сигареты и осведомился:
- Так мне повторить свой вопрос?
- Не стоит. - Я поднялась с дивана, нашла на книжной полке вырезку из газеты, что завалилась за подкладку Наташиной ветровки, и, не говоря ни слова, положила ее перед Капитоновым.
Он взял пожелтевший газетный клочок в левую руку, поскольку в правой у него дымилась сигарета, и поднес к глазам, пожалуй, слишком близко: наверняка у него были проблемы со зрением. На ознакомление с заметкой под незамысловатым заголовком "Комсомольский вожак" у Капитонова ушло минуты две, после чего он поднял на меня свой ничего не выражающий взгляд:
- Пока не вижу прямой связи.
- Она завалилась за подкладку ее ветровки, - сообщила я совершенно осипшим голосом. - Потом я смотрела подшивки... Заметка была опубликована за четыре дня до Наташиного исчезновения...
Капитонов снова покрутил газетную вырезку в руках и, перевернув, посмотрел на оборот:
- Насколько я знаю, в деле эта статейка не фигурирует.
- Не фигурирует, - я раздавила окурок в пепельнице, - я нашла ее с год назад или около того. Точнее, даже не я, а Наташина бабка, она тогда еще была жива.
- И вы решили, что это ниточка, - вздохнул Капитонов.
Я развела руками:
- Во всяком случае, кроме этого, у меня ничего нет.
Капитонов пожал плечами:
- Ну что ж, я принимаю ваш ответ. По крайней мере, он хоть как-то объясняет те несуразности, которые вы вытворяли все это время.
- Несуразности?
- Именно. - Капитонов выдохнул струйку дыма через ноздри. - Несуразности это пристойное название для ваших выкрутасов. А подразумеваю я под этим определением подсовывание вами Пашкову фотографии вашей пропавшей подружки, идиотский, простите, звонок в прямой эфир, а также сумбурное сообщение на автоответчик Богаевской. Да и само ваше участие в предвыборной кампании Пашкова, конечно, авантюризм высшей пробы.
Обвинение в авантюризме я пропустила мимо ушей, потому что более всего меня беспокоило другое:
- Откуда вы знаете про то, что я оставила сообщение на автоответчике Богаевской? Он хмыкнул:
- Милая барышня, странные у вас вопросы, честное слово, вы ведь так долго рассматривали мое удостоверение... Что ж вы думаете, наше ведомство уже совсем ни на что не годится?
- Выходит, годится, - буркнула я и опустила глаза. А потом снова их вскинула. - Значит, вы уже все-все знаете?
- Смотря, что вы имеете в виду под этим "все-все"...
- Ну... Кто и почему покушался на Пашкова, кто убил Литвинца и почему Майя встречала нас с кислотой возле Дома железнодорожника?
- Сразу три вопроса, - покачал головой Капитонов. - Начнем с того, что первые два мы с вами сегодня обсуждать не будем. Что до третьего, то Бессараб пока молчит, хотя и пришла в себя.
- Бессараб?
- Это фамилия Майи - Бессараб, - пояснил Капитонов.
- Ах, вот оно что... - растерянно протянула я и спохватилась:
- Вы говорите, она пришла в себя?
- Пришла. Ночью... Сегодня утром я уже пытался с нею поговорить, но она не отвечает на вопросы. Так что я пока еще не знаю, что ее толкнуло на подвиги с кислотой.
- Постойте-ка, - запоздало сообразила я, - а Богаевская? Что говорит Богаевская? Она ведь наверняка все знает!
- Вполне возможно, - согласился со мной Капитонов, - но поговорить с ней нет никакой возможности.
