Юлия Алейникова - Кузнец человеческих судеб
– Саш, ты извини, но сегодня никак не получится, у меня еще дела сегодня, но если хочешь, я тебе по телефону все расскажу, – смущенно предложил Чистиков, и у нее упало сердце. Все. Проворонила. – А заехать я завтра днем могу, – предложил простодушно он, и Александре не осталось ничего другого, как согласиться. Ей теперь надо быть ласковой и покладистой…
– Короче, нашел я одного свидетеля, – жуя яблочные слойки, рассказывал на следующее утро Чистиков.
А Саша сидела напротив и думала, что так даже лучше. Сегодня с утра родителей нет дома, и она может позволить себе все, что угодно. Например, встретить Чистикова в крошечных шортах и топике. Он не взрослый мужик, как Тимофей, ему откровенные проявления сексуальности понятнее, чем недомолвки и намеки, а Сашке сейчас не до церемоний, ей надо Чистикова вырвать из лап захватчицы. Любой ценой.
И вот она сидела напротив своего гостя, вытянув стройные ножки из-под стола, надув губки, и стреляла в парня глазами, то и дело сбивая его с мысли.
– То есть я, конечно, нашел их больше. Свидетелей. Но все они не помнят, когда именно видели Рогутского. А вот этот свидетель помнит. Точнее, свидетельница, – сбивчиво рассказывал обычно собранный, точный в формулировках Чистиков.
– Да-а? А кто она? – протянула девушка, глядя на своего бывшего воздыхателя большими, беззащитными, восхищенными глазами.
Понять этой беззащитности и восхищенности Чистиков никак не мог, потому что обычно Сашка взирала на него скучливым, полным равнодушия взглядом. И эти перемены, и особенно их необъяснимость выбивали его из колеи.
– Кто она? В смысле… Ах, да. Это тетка одна. Она живет на первом этаже в подъезде Огородниковой, никогда не выходит из дома, ни с кем не общается, зато за всеми шпионит, – собравшись с мыслями, пояснил парень.
– А откуда ты знаешь? – впервые с начала беседы проявила искренний интерес к ее содержанию девушка.
– Мне один местный хмырь поведал. Он в доме с самого дня сдачи постройки живет. Таинственная, говорит, личность. Никогда не выходит. Ни с кем не общается. Еду ей дочь привозит, – навалившись грудью на стол и забыв про слойки, рассказывал Чистиков. – А еще она из окна за подъездом следит и в глазок за соседями подсматривает. Хмырь этот говорит, что она несколько раз его жене стучала, когда он по молодости с работы пьяным приходил, а жена в другую смену работала.
– А как же она стучала, если из дома не выходит? – заинтересовалась еще больше Саша.
– Через дверь. Когда жена лифт ждала, она щелку крохотную приоткрыла и настучала. А еще она двоих развела. Мужу на жену настучала, что, когда он в командировке, она мужиков к себе водит. Хмырь говорит, и правда водила, та еще шалава была. – Потом взглянул Саше в глаза и поправился: – Это он так сказал. И жене на мужа настучала, что, когда она с детьми на дачу уезжает, к нему баба ходит. Вот. Но это давно было, когда хмырь еще работал. Теперь он только пьет, и ему до этой личности дела нет. Но он все равно говорит, что она продолжает шпионить. А что ей еще делать?
– Хм. И что ты, разговорил ее? – автоматически запихивая в себя слойку, поинтересовалась девушка.
Парень как-то заерзал на месте, не глядя ей в глаза.
– Ты что, с ней не встречался? – недоверчиво спросила Саша, глаза ее мгновенно утратили и мягкость, и восхищенность, и уж тем более беззащитность.
– Понимаешь, как раз когда ты позвонила, я пытался с ней поладить. Я к ней и так, и этак, и денег обещал, и тортик купил, и бутылку, и умолял, и упрашивал. Никакого результата. Дышит за дверью, а сама ни гу-гу, – каким-то плаксивым, жалобным от досады голосом пояснил Чистиков. – Я потому к тебе вчера и не поехал. Боялся на глаза показываться, пока эту старую жабу не уломаю.
– А сегодня уже не боялся? – откидываясь на спинку стула, скрестив на груди руки, спросила Сашка. Она уже поняла, что никого у Чистикова нет, никто на него не претендует, а потому и повода для переживаний нет, и оснований для церемоний тоже. Лох он. Вот и все. Очкастый лох. Нет. Тощий очкастый лох.
И как только ей в голову могло прийти, что на него кто-то покусился? Полный маразм!
– Да я вчера у ее двери часа два провел, не меньше, и никакого толка! – горячо воскликнул парень, пытаясь разглядеть в Сашкином лице хоть тень сочувствия. Не нашел.
– Ну вот что. На тебя надежды мало. Я сама с ней поговорю, – решительно поднимаясь из-за стола, проговорила Александра, в которой профессионализм и честолюбие одержали верх над осторожностью и здравомыслием.
– То есть как? Тебе же нельзя из дома выходить! – вскочил вслед за ней Чистиков.
– Да, нельзя, – остановилась она на мгновение. – Но если подумать, то поджидают меня где?
– Где? – эхом повторил за ней парень.
– У подъезда. Они же не полиция, чтобы оцепление по всему двору держать. Правильно? – продолжала рассуждать Сашка.
– Правильно, – неуверенно согласился Чистиков.
– Ну вот. Выберемся из другого подъезда. Лучше из крайнего. К тому же можно замаскироваться как-нибудь, – легкомысленно пожала плечами Сашка. – А вот тебе лучше выйти из моего подъезда. А встретимся мы у метро.
– Ну уж нет. Я с тобой, – категорически воспротивился парень.
– Не дури. Ты меня выдашь, – сердито оборвала его девушка. – Лучше проследи, чтобы за мной не было хвоста. И не приближайся ко мне. И еще, встретимся только на станции «Звездная», не раньше. Поедем в разных поездах. Если заметишь хвост, звони или скинь эсэмэс, – наставляла его Сашка из своей комнаты, пока спешно натягивала джинсы и свитер.
Она благополучно чердаками добралась до крайнего подъезда и вышла на улицу. Никаких происшествий не было, и спустя сорок минут они с Чистиковым встретились в вестибюле на станции метро «Звездная».
Глава 17
– Ну, двинулись на штурм? – боевым голосом спросила Сашка, настроенная вытрясти из старушенции всю душу вместе с информацией.
Чистиков ответить не успел, потому как был прерван веселым хрипловатым окриком.
– О! Санек! – Саша обернулась на голос.
К ним приближалась колоритная личность. Невысокого роста, с расхлябанной походочкой, сухощавая, облаченная в болтающийся, словно на вешалке, искусственный, порядком затертый полушубок, с нездоровым сине-лиловым цветом лица и озорными, шкодливо поблескивающими глазками. В целом личность была скорее колоритной, нежели отталкивающей.
– Здорово! – протягивая руку и делая попытку завалиться на Чистикова, дыхнул на них запахом перегара обладатель полушубка. Улыбка его обнажила несколько золотых зубов и парочку собственных. – Что привело вас в наши пенаты? – изящно, даже как-то аристократически-грациозно повел рукой в сторону парадной нетвердо стоящий на ногах чистиковский знакомец. – И кстати, представь меня даме, – спохватился он, встряхнувшись и одернув полушубок. – Пардон, мадмуазель, – тут же обратился он к Сашке. – Я сегодня слегка небрит. – И он почесал пятерней недельную щетину на впалых щеках. – Итак…
– Саша, познакомься, – с некоторым сомнением и неловкостью проговорил Чистиков, – это Рауль Федорович, мой новый знакомый, я тебе о нем рассказывал, – добавил он, многозначительно взглянув на девушку. – А это моя подруга, Александра, – завершил он процедуру знакомства.
– Польщен, весьма польщен. Так, значит, вы обо мне говорили? – исторгая густой перегарный дух и пошатываясь, переспросил Рауль Федорович. – Позвольте поцеловать вашу руку.
Сашка в ужасе и растерянности взглянула на Чистикова, но и он не нашел убедительного предлога, дабы отказать галантному алкоголику.
И поцелуй состоялся.
– Итак, – распрямляясь и беспрестанно балансируя на тощих нетвердых ногах, вновь поинтересовался Рауль Федорович, – чем же я обязан приятностию встречи?
– Да я вот снова к вашей соседке, Людмиле Олеговне. Вчера она мне так и не открыла и даже не ответила, – огорченно произнес Чистиков.
– Дорогой мой, вам невероятно повезло, сегодня к этой гнусной особе приезжает дочь. Она всегда приезжает по четвергам. Поговорите с ней, – посоветовал Рауль Федорович. – А мне, знаете, пора. Режим. Ужин и старина Кант зовут меня. Тянет, знаете ли, на склоне лет пофилософствовать на сон грядущий. Интересных собеседников не сыскать, остаются книги. Прощайте! – Он взмахнул на прощание потертой старомодной шапочкой, такую, кажется, называли раньше «пирожок», у Сашиного дедушки была такая из мутона, из чего была пошита шапка Рауля Федоровича, сказать было трудно.
– Колоритная личность, – глядя ему вслед, заметила Саша. – Жаль, не спросили, когда эта дочка появится.
– Может, догнать? – встрепенулся Чистиков.
– Да нет, не стоит. Подождем, – решила девушка. – Мне показалось, что она должна вот-вот появиться. А ты не знаешь, кем был по профессии Рауль Федорович? Не стилистом?
