Михаил Ежов - Лестница страха
Смирнов сделал два шага назад, зацепился за что-то и упал. Это его, наверное, и спасло: непонятное орудие рассекло воздух в десяти сантиметрах от его лица.
Следователь дернул пистолет изо всех сил, но тот упорно не желал вылезать из кармана. Голобов смотрел на полицейского сверху вниз. Он взял оружие обеими руками и занес высоко над головой. Только в этот момент Смирнов понял, что это спортивный кубок! Он отчаянно ударил ногой по коленной чашечке учителя, что-то хрустнуло, и Голобов, замахав руками и потеряв равновесие, упал назад. Из его горла вырвался сдавленный стон.
Смирнов старался встать, но одна рука у него не действовала, а другой он по-прежнему пытался вытащить пистолет, поэтому у него ничего не получалось. Голобов тем временем успел приподняться и, перевернувшись, встал на четвереньки. Приволакивая раненую ногу, он пополз к Смирнову, сжимая одной рукой кубок. На лице у него уже не было ухмылки, зато была упрямая решимость довести дело до конца.
Полицейский подумал, что будет отбиваться ногами, даже если учитель начнет лупить по ним своим импровизированным оружием. Главное — не подпускать его к голове!
Голобов встал на колени и в очередной раз замахнулся. И в этот момент Смирнову наконец удалось вытащить пистолет из кармана. Он выстрелил не целясь. Просто выставил пистолет перед собой и нажал на спуск. Учитель дернулся назад, замер на пару секунд и рухнул, раскинув руки и выпустив кубок. В комнате воцарилась тишина, запахло порохом. Смирнов поднялся, опираясь локтями о мебель. Голобов был мертв: глаза остановились, грудь не шевелилась, а на рубашке расплывалось алое пятно.
Следователь, шатаясь, вышел в коридор, затем добрался до крыльца. Хотелось глотнуть свежего воздуха.
Вытащив из кармана мобильник, Смирнов на всякий случай включил звук, а затем набрал номер Дымина. Петрович будет в ярости, но что поделаешь? Сделанного не воротишь, подумал он.
— Алло! — раздалось в трубке после нескольких гудков.
— Это я, Смирнов. Опергруппу и скорую в лагерь в Токсово.
— В тот самый?
— Да, в тот самый.
— А ты что, там?
— Да.
— Что ты там забыл? — Дымин даже не пытался скрыть удивление.
— Приезжайте быстрее. Тут дело… короче, завалил я Голобова.
— Да ладно?! Правда, что ли? Как?
— В порядке самообороны, как! — рявкнул Смирнов. — Жмите сюда, живо!
— Слушаюсь, шеф! А скорая кому нужна? Не тебе, надеюсь?
— Мне.
— Что случилось?
— Руку сломал.
— Ладно, выезжаем.
— Жду!
Смирнов убрал мобильник в карман и опустился на ступеньки. К корпусу уже бежали какие-то люди. Конечно, они должны были услышать выстрелы. Следователь достал удостоверение, положил рядом с собой на крыльцо, вытащил сигареты и закурил. Действовать одной рукой было неудобно, но он справился еще до того, как перед ним предстали перепуганные воспитатели и охранники.
Когда зазвонил мобильник, Смирнов сидел на бордюре тротуара. Рядом с корпусом, где располагался концертный зал. На левой руке у него красовался только что наложенный гипс. Достав телефон, он увидел на экране надпись «Казимов».
— Алло, — проговорил следователь, прижав трубку к уху.
— Привет, — раздалось после небольшой паузы. — Это Алик.
— Я так и понял.
— Как у тебя дела?
— Не очень. Голобов мертв.
— Как это?!
— Я забрался в воспитательскую, но он меня застукал.
— Я думал, ты влезешь, когда он будет в столовой.
— Не знаю, зачем он вернулся. Наверное, что-то забыл.
— И что?
— Он на меня набросился с кубком. — Смирнов мрачно усмехнулся. — Ну и тяжеленная же штука, я тебе скажу. Чуть не убил, я еле успел рукой закрыться. Так что теперь она у меня сломана.
— Господи!
— Ага!
— Ты его пристрелил?
— Пришлось.
— Бригаду вызвал?
— Да, Голобова уже увезли. Я тоже скоро поеду назад.
— Жаль, не удалось его допросить.
— И не говори.
— А допинг-то нашел?
— Нет. Все перерыли, но никаких следов наркоты не нашли.
— Надо детей проверить.
— Естественно, но вряд ли мы что-нибудь найдем. Похоже, Голобов был осторожен.
— Слушай, ну ты герой прямо.
Смирнов опять усмехнулся:
— Типа того.
— Слушай, тут такое дело. Надо, чтобы ты срочно приехал.
— А что случилось?
— Я сейчас у Лены.
— Ну и?..
Повисла короткая пауза. Наконец Казимов сказал:
— Похоже, Голобов не один убивал.
— Что?! — Смирнов невольно встал.
— Да. Думаю, ему пытались сделать алиби.
— Только не говори, что…
— Я просто в шоке, если честно. Мы с Леной договорились, что я к ней приеду. Ну, знаешь, я подумал, что, возможно, все еще можно вернуть. — Казимов говорил сбивчиво, и Смирнов только теперь понял, что в течение всего разговора его голос дрожал. — Или хотя бы попытаться что-то наладить. Короче, я приехал и нашел… Наверное, они думали, что раз Голобов в лагере, то еще одно убийство снимет с него подозрение.
— Она мертва? — сдавленно спросил Смирнов, уже зная, что услышит в ответ.
— Да. И… все, как раньше. Боже, я сойду с ума!
— Ты вызвал бригаду?
— Нет. Хочу, чтобы ты сам сначала взглянул.
— Я еду!
— А ты сможешь вести машину? В смысле, у тебя же рука…
— Как-нибудь справлюсь. Водил же до этого.
— Я тебя жду.
— Буду через час.
— Давай.
— Держись, брат.
— Постараюсь.
Смирнов повесил трубку и бегом направился к машине. В голове была полная сумятица. Он старался не представлять себе труп Лены. Каково Алику было обнаружить его, ведь ясно, что он все еще любит ее. Да уж, не везет парню.
— Ты куда? — окликнул следователя встретившийся по дороге Павлов.
— В город! Потом объясню, — крикнул Смирнов на ходу.
Он сел в машину и завел мотор. Только бы не было пробок, пронеслось в голове! На перекрестке следователь набрал номер опера, отвечавшего за охрану его родителей.
— Все спокойно? — отрывисто спросил он, услышав в трубке знакомый голос.
— А, это ты. Да, все отлично. Предки у тебя что надо, кстати.
— Хорошо. Смотрите в оба, наш убийца активизировался.
— В смысле? — Опер сразу насторожился, но Смирнов не хотел вдаваться в подробности.
— Дверь не открывать, в окна не выглядывать, — сказал он. — Он может пальнуть по стеклам.
— Серьезно?
— Да. Короче, ушки на макушки и так далее.
— Понял, сделаем.
— Все, до связи.
Смирнов ударил по газам, едва зажегся зеленый. Он понимал, что торопиться некуда: Лена мертва, а убийца, скорее всего, далеко, но его тревожил Казимов. Каково тому находиться рядом с телом своей девушки, пусть даже бывшей? Эта мысль заставляла следователя гнать автомобиль.
Наконец он добрался до Лениного дома. Напротив парадного стояла машина Казимова, но его самого в ней не было. Смирнов понял, что дознаватель остался в квартире. Он нажал кнопку домофона.
— Кто? — раздался через несколько секунд голос Казимова.
— Смирнов.
Замок пискнул и открылся. Следователь вошел в парадное и направился к лифту. Спустя пару минут он уже стоял перед квартирой. На замке виднелись следы еще не застывшей монтажной пены — судя по всему, их старательно счистили. Должно быть, это сделал Казимов. Следователь позвонил.
Дознаватель открыл почти сразу. Едва увидев его, Смирнов понял, что тот едва держится на ногах.
— Да на тебе же лица нет! — воскликнул он, переступая порог.
— Нормально, — отмахнулся тот, пропуская Смирнова в квартиру. — Это после больницы.
— Ну что? Где она?
— Там, в гостиной. Пойдем.
Казимов двинулся впереди, Смирнов — следом.
— Как ты попал в квартиру? — осведомился следователь.
— У меня есть ключ. Я его так и не вернул. Не знаю почему. Наверное, подсознательно на что-то надеялся. Он у меня так до сих пор и болтается на связке.
Полицейские вошли в комнату, и Казимов посторонился, чтобы Смирнов мог все увидеть.
А посмотреть было на что. Если ты больной на всю голову извращенец, конечно. Картина была знакомой: труп, вывороченные внутренности, повсюду кровь и нестерпимая вонь, которую Смирнов учуял еще в коридоре. Невольно следователь отвернулся.
— И ты все это время сидел тут? — удивился он.
— Да, — отстраненно ответил Казимов. — А где же еще?
— Пошел бы в машине посидел.
— Я не подумал.
— Слушай, теперь-то тебе тут делать нечего, так? Давай спускайся, а я вызову бригаду.
— Подожди, я хочу тебе кое-что показать, — возразил Казимов. — Я же не просто так просил тебя приехать.
— В чем дело? Что-то необычное?
Дознаватель кивнул:
— Да, и, по-моему, это все объясняет.
— Да ладно, — удивился Смирнов. — Ну давай.
Казимов подошел к музыкальному центру и нажал на кнопку Play. Зазвучала музыка. Явно классическая. Смирнов непонимающе нахмурился.
