Анна Ольховская - Драконовское наслаждение
Перед глазами давно уже повисла пелена усталости, я не видела, куда мы идем, фиксируя только пошатывающуюся серо-зеленую спину впереди. И слыша лишь хриплое, затрудненное дыхание Арлекино.
А потом сквозь гул в ушах пробились крики. Сначала женские, истерические, орали что-то насчет Змея. Потом кто-то прокричал мое имя. Потом звуки начали приближаться, и Арлекино наконец опустил свою ношу на землю и изнеможенно сел рядом. Я стекла следом, не выпуская из рук Карпова, и прислонилась головой к плечу своего спутника, безразлично рассматривая бегущих к нам людей. Сил на какие-либо эмоции не осталось, сознание еле-еле держалось на поверхности бытия, чтобы защитить Арлекино, если понадобится.
Монолитное пятно приближавшейся толпы постепенно начало разбиваться на фрагменты. И два фрагмента неслись быстрее всех, с перевернутыми от радости и дикого нервного напряжения лицами. И глаза их сияли, словно солнце отражалось в слезах...
Но... Этого ведь не может быть! Нет, насчет Олежки – может, даже очень может, но Мартин?! Холодный равнодушный Мартин и – слезы?!!
Наверное, это меня от слабости глючит.
ГЛАВА 48
– Варька! – Олежка упал передо мной на колени и дрожащими руками нежно прикоснулся к моему лицу. – Господи, живая! Дурочка, как же ты нас напугала! Мы с Мартином уже думали...
– Нет, не думали! – Ох ты, а какая же у Мартина улыбка! И глаза ярко-голубые, а в них столько тепла, столько радости! – Мысли материальны, поэтому я не сомневался – мы тебя обязательно найдем. Но как...
Договорить он не успел, толчок в спину заставил его резко обернуться, а потом буквально на автопилоте перехватить хрупкую рыжеволосую женщину с перекошенным ненавистью лицом. Не отрывая совершенно обезумевшего взгляда от окровавленного тела Кульчицкого, женщина забилась в руках Мартина:
– Сигизмунд! Мальчик мой родной! Кто тебя так?! Кто эта тварь?!!
Похоже, она не видела никого и ничего, кроме сына.
– Дак што ж вы, барыня, не видите, што ль? – прохрипел коренастый бородатый мужик с вилами наперевес, тоже опередивший основную толпу. – Это ж Змеище поганый, вот он сидит, барчука в лапах держит! Он давно тут охотится, девок наших крадет, а теперь и до сына вашего добрался, чудище премерзкое! А ну, господин хороший, – он деловито оттер Пименова плечом, – посторонись-ка. А ты, – кивок в сторону Олежки, – девушку в сторонку прими, а то покалечу ненароком. И барчука надо бы прибрать, пока Змей слабый. Мы его, супостата, в момент приговорим!
И мужик, поудобнее перехватив вилы, оглянулся на набегавшую толпу крестьян, появившихся словно из прошлого века:
– Бей гада!
– Бей! – зазвучал переполненный гневом хор.
– Нет! – Я сунула кота Олежке в руки и, бесцеремонно оттолкнув глухо застонавшего Кульчицкого – жив, скотина! – заслонила своим телом потерявшего сознание Арлекино. – Не трогайте его! Не смейте!
– Отлезь, девка, по-хорошему, – угрожающе нахмурился вилоносец, – а то вместе с полюбовником твоим приколем! Это ж надо – со Змеем водиться по доброй воле, тьфу, мерзость сатанинская!
– Мартин! – Я с ужасом смотрела на острые зубья вил, застывшие в метре от моей груди. – Помоги нам! Девушек похищал и убивал Кульчицкий, он и меня похитил из больницы с помощью Сивого, типа из их службы безопасности! А Арлекино спас и меня, и остальных девушек, кого успел!
– Григорий, убей их! – завизжала рыжая фурия, все еще не оставлявшая попыток вырваться из рук Пименова. – Я приказываю!
– Слушаюсь, барыня! – плотоядно ухмыльнулся бородач и замахнулся вилами.
Но на этом крестьянский бунт, собственно, и закончился. Поднимая тучи пыли, к нам подкатил джип, из которого хорошо оснащенным горохом посыпался... спецназ?!
Да, это действительно были профи из спецподразделения. Пятеро бойцов, прибывших на машине, в долю секунды уложили размахивавшего вилами бородача носом в землю, а затем заградительным барьером выстроились между гудящей толпой и нами.
Но их было всего пятеро, а толпа все прибывала и прибывала.
Но оказалось, что прибывали не только крестьяне, прибыли и основные силы Пименова: его служба охраны и остатки спецподразделения.
И вот небольшая цепочка из пяти человек превратилась в плотное ограждение, легко удерживающее внутри голосящую толпу с косами и вилами наперевес.
Мартин, облегченно вздохнув, передал проблемную тетку одному из своих людей и присел перед нами на корточки, сосредоточенно разглядывая Арлекино:
– Так вот кто, оказывается, спас Монику и Катю.
– Какую еще Катю? – говорить я уже не могла, сил наскреблось только на едва слышный шепот.
– Катю Сиволапову, ее твои родители нашли в лесу. Кстати, по их словам, вот этот котяра, – кивок в сторону Карпова, – их привел к телу девушки.
– Это кот Арлекино.
– Арлекино?
– Это его ник в Интернете, настоящего имени я не знаю.
– Но кто он? Он... человек?
– Он ублюдок! – завизжала рыжая фурия. – Он должен был сдохнуть, мне врач сказал! Такие не выживают! И я велела его закопать по-тихому! Никто не должен был его видеть! Слышите вы – никто!!! А он здесь, и живой! Выполз из могилы, чтобы меня опозорить! Убейте его, гаденыша живучего! И вызовите кто-нибудь «Скорую», мой сынок ведь умирает из-за этой твари!
– Эта тварь, между прочим, – я с брезгливым отвращением смотрела на холеную бабу, – до последнего боролся за жизнь вашего ублюдка, даже после того, как Кульчицкий ранил его, Арлекино тащил на себе этого маньяка, истекая кровью.
– Сигизмунд не маньяк! – заверещала мадам Кульчицкая. – Это древняя кровь в нем играет, кровь предков-викингов! Они были завоевателями, привыкли грабить, убивать и насиловать, вот мальчик и не смог сдержаться! В конце концов, что значат жизни нескольких крестьянских девок перед зовом крови! Да позовите же врача!
– Уже позвали, и в первую очередь ради него, – Мартин кивнул на не подававшего признаков жизни Арлекино, – а не ради вашего сына. Я лично совершенно не расстроюсь из-за смерти такого урода. А вы, Магдалена, получается, знали о забавах вашего отпрыска? Знали и покрывали его?!
– Нет, не знала, узнала только сегодня утром, когда Сигизмунд пришел ко мне за помощью. Он был напуган побегом одной из пленниц, и я...
– И вы решили замести следы, направив своих людей в клинику?
– Да! – надменно задрала подбородок Кульчицкая. – И что? Главное было – спасти наследника древних родов, а жизнь всякого человеческого мусора не важна. И если бы Сигизмунд послушался меня и улетел утром, все было бы хорошо! Но он решил, как настоящий мужчина, до конца разобраться с проблемой, чтобы ничто не могло больше угрожать доброму имени рода Кульчицких! Но кто же мог подумать, что причиной всех бед стал этот выродок, который давно должен был сгнить в земле! А он выжил и вредил моему мальчику!
– Он спасал этого мальчика, – произнес глухой, переполненный болью женский голос. – Спасал, потому что поклялся мне не причинять вреда Сигизмунду.
– Марфа?! – Рыжая обернулась на голос и злобно прищурилась. – Ты-то тут при чем?
Из толпы крестьян вышла дородная женщина средних лет с уложенной вокруг головы толстой русой косой. Приятное полное лицо, не утратившие цвета большие голубые глаза, высокая грудь – «есть женщины в русских селеньях».
Мартин кивнул своим людям, и женщину пропустили к нам. Она опустилась на колени, тяжело вздохнула, откинув слипшиеся от пота светлые волосы со лба Гизмо, а потом нежно приподняла покрытую чешуей голову Арлекино и поцеловала его в щеку:
– Спасибо, мой хороший. И прости меня за то, что я заставила тебя поклясться. Но он все-таки мой сын, понимаешь?
Лишенные ресниц веки дрогнули и медленно открылись, светло-голубые глаза изумленно посмотрели на женщину:
– Твой сын? Он?
– Да.
– А я тогда кто?
– А ты – ее сын, – и женщина кивнула в сторону смертельно побледневшей Кульчицкой.
– Нет! – завизжала та, тщетно пытаясь вырваться из рук секьюрити. – Мой сын – Сигизмунд! Викинг! Сильный и мужественный воин! Красавец! А это – генетический урод, который все равно подох бы через пару дней, мне врач сказал! И я велела его закопать! А ты, получается, ослушалась, да, Марфушка?
– Минуточку! – Из толпы вышел высокий худой мужчина в великолепно сидевшем на нем костюме. Он старался казаться невозмутимым, но слегка взъерошенные короткие волосы да сбившееся от бега дыхание выдавали его волнение. А еще – синеватая бледность, разлившаяся по ухоженному лицу. – Что здесь происходит?!
– О, а вот и Венцеслав Тадеушевич прибыть изволил, – усмехнулся Мартин. – Любопытные вещи происходят в вашем королевстве, господин Кульчицкий!
– Я ничего не понимаю! Час назад мне в офис позвонил Александр Дворкин, сказал, что у нас серьезные проблемы. Я все бросил, примчался сюда, а тут... Что с Сигизмундом? И кто... что это рядом с ним?
– Не что, а кто, – сухо поправил Мартин. – Насколько я понял, это – ваш сын.
